13 апреля.

В каком-то городе, недалеко от Владимирской области, стоял обычный весенний денёк. Дети протирали свои штаны, сидя в школе, бомжи несли алюминиевые банки и стеклотару на пункты приёма, коты на помойке дрались за кошку для спаривания, в общем простой день в простом городе.

Я тоже протирал свои штаны, сидя в школе и наблюдая такую картину за окном.

– Эй, Дань,– сказала шёпотом Женя.

– Чё? – с испугом ответил я.

– Не чё, а что.

– Чё хотела-то?

– Дурак ты, безграмотный, хоть и по русскому у тебя 5. Короче, мои с 15-го по 29-ое на дачу уедут. Будем у меня сидеть или ты опять в свои игрульки будешь играть целыми днями после школы?

– За дурака извинись лучше. А предложения интересное, думаю, я приду пару раз.

– Понятно, я тебе видимо вообще не интересна, – сказала она наигранным голосом.

– СПИЦИН! ТАРАСОВА! – громко заорала Светлана Игоревна – учитель русского и литературы, она также являлась самой громкой и вредной бабкой на всём белом свете.

– ВЫ НА УРОКЕ РУССКОГО ЯЗЫКА, А НЕ В СТОЛОВОЙ ИЛИ КЛУБЕ, НЕМЕДЛЕННО ЗАМОЛЧИТЕ, ИЛИ Я ВЫКИНУ ОБОИХ ИЗ КЛАССА ЗА ШКИРКУ!

Всегда, когда в классе учитель называл меня по имени или по фамилии, главные гиены моего класса начинали шутить и язвить надо мной. Конечно, я терпел это, ведь я человек разумный и никогда не опущусь до их уровня развития.

Так и сейчас, после угроз старой кошёлки, они начали шептаться о моём внешнем виде и о моей подруге.

Кстати о моей внешности: рост мой – метр семьдесят девять, власа мои русые, стрижка моя называется Гитлерюгент, но окружающие её называют пидорский зализон, мне не обидно, даже наоборот очень приятно, что на меня обращают хоть какое-то внимание. В остальном всё по классике обычного подростка: тапки от Найк, штанишки спортивные и, конечно, куда же без белоснежной толстовки. Вполне обычный вид у меня в общем.

– Эх, Спицин, отца бы твоего в школу, так работает он целыми днями, подлец этакий, – сказала она с особой злобой и обидой.

– Я обязательно ему это передам, Светик мой, – не знаю как, но эта фраза сама вырвалась из моего рта.

– Кретин тупорылый, – успела шепнуть Женя, пихая меня логтём в ребро.

Следующие несколько минут вылетели из моей головы напрочь, я как будто упал в обморок за партой, а очнулся стоя в коридоре.

– Эй, Дань, я только вышел поссать, а тебя уже выгнали? – спросил с ухмылкой Петька.

– Типо того…

– Ладно, забей, бывает и такое. Женьке передать чё-нить?

– Скажи, что я буду ждать её после урока у входа в школу.

– Романтик херов! Ладно, передам.

– Уж лучше романтик, чем тупой фанат футбольчика, – мы с Петькой часто стебали друг друга в шутку.

– Уф, вы посмотрите, как мы рот умеем отрывать! – злился со смехом Разъёбин.

– Да! Умею, сука!

– А ты ходил на фанатские тусовки аль нет, сосунок?

– Нет, яйцеголовые полуфабрикаты мне не друзья!

– А зря, мой тебе совет: сходи со мной на такое мероприятие, может тебя и стебать в классе перестанут, и тёлка твоя даст. И если ещё хоть раз услышу что-то подобное про членов братства, то твоя прекрасная физиономия будет фаршем.

– Хорошо, уговорил, я дам тебе знать, если решу что-либо.

Он громко оттарабанил в дверь кулаком и зашёл в класс.

Стоит немного рассказать о Петьке и о том, почему его кличка Разъёбин. Он обычный спортсмен в классе (в принципе, в любой школе такие есть), когда- то играл даже в сборной города по футболу, но после серьёзной травмы, полученной на одной из игр, играет он теперь цепями или чем потяжелее на фанатских трибунах, короче, крыша у него течёт, как незнамо что. Кличку получил из-за врождённой рукожопости и умения испортить всё, что угодно. Моё с ним знакомство произошло при очень странных обстоятельствах. Дело было так: пошёл я, значит, в 8-ом классе поссать на перемене, я был молод и горяч, и ,конечно же, как подобает тупому школьнику 8-го класса, у меня были крашеные волосы, точнее чёртово розовое каре, когда я зашёл в туалет, меня окружили задиры с криками: «Держи пидора!», «Мочи говно!» и начали заталкивать в кабинку, дабы окунуть головой в парашу. Слава Богу, в дристалище зашёл Петька, он подумал, что я нормальный парень и отозвал задир. Они ушли. Пётр, увидев мою причёску, сказал, что жалеет, что помешал им. Я же пообещал состричь это раз и навсегда. С тех самых пор я с Петром не разлей вода.

Я вышел из школы и стал ждать Женю.

Прозвенел звонок, и из школы начали выбегать дети. Они были радостные и довольные, ведь их мучения были отсрочены до завтрашнего дня. Только я стоял, как олух с каменной рожей, ведь я понимал, что если русичка позвонит матери, то та расстроится. Боже, мне так жаль матушку.

– Эй, аболтус, идём?

– Извинись, пожалуйста.

– И не подумаю. Училка, кстати, обосрала тебя с ног до головы.

– Вот параша! А с тебя как с гуся вода что ли?

– Хах, если бы! Эта сука, старая, сказала, что я стану шлюхой!

– Вот же тварь!

– Ладно, чёрт с ней. Куда пойдём?

– Эм… В парк?

В этот момент я увидел Разъёбина за спиной Жени.

– О, а вот и мой Ромео недоёб… недоделанный! Простите, при дамах матом не ругаюсь.

– Чего хотел, Петь?

– Да, я насчёт мероприятия, завтра в 6 вечера.

– Но я же ещё не решил ничего.

– А мне похуй.

После этих слов он ушёл, а Женя подозрительно на меня посмотрела.

– Куда ты собрался с этим астралопитеком?

– На футбол.

Женя громко рассмеялась.

– А я тогда на бокс.

– В смысле?

– Дань, какой футбол? Ты же профан в нём!

– Ну это как саморазвитие, лучше рано, чем никогда.

– Если он тебе промыл мозги, так и скажи просто.

– Жень, угомонись. Пойдём уже в парк. К слову, о парке: это было озеро, вокруг которого была асфальтовая дорожка, и гулять там было скучновато. Нам, как обычной парочке из обычного города в обычном парке, было комфортно.

– Ох, как же я устала от учёбы! Скорей бы закончить школу!

– Угу.

– Скорей бы взрослую самостоятельную жизнь!

– Ага.

– И вообще надо валить из этого скучного городишки!

– Да.

– Что да? Что да? Ты хоть что-то ответишь?

– Да.

– Что?

– Я тебя люблю.

– Я тебя тоже. Ладно, прости, замечталась я. Как дела вообще?

– Да нормально. Отец снова уехал на заработки в Москву, вернётся через месяц, как обычно.

– А кем он работает?

– Понятия не имею, но мне кажется, что это что-то опасное.

– Почему же?

– Да видел я у него шрамы страшные по всему телу, аж в дрожь бросает.

– Капец!

– Угу.

– Дань, пошли домой, я устала.

– Идём.

Пока мы шли, как обычно, домой, я в очередной раз увидел обычного заблёванного бомжа, ничего необычного для обычного города. Дойдя до её дома, мы, как обычно, поцеловались на прощанье, и я с чувством выполненного долга надел наушники и включил Гуфа.

– Айс, Айс бейби, – тихо пел я, идя домой.

– Эй, пацан.

– Айс, Айс бейби.

– Э, шкет, оглох?

– Я буду тебя… Чё?

Я обернулся.

– Есть закурить?

Это был тот самый заблёванный бомж.

– Неа, я не курю.

– Больно надо!

Он упал плашмёй и, видимо, потерял сознание, но мне было плевать, ведь это был обычный заблёванный бомж.

Дойдя до дома и зайдя домой, я увидел, что матушка спала, и я сел играть в Доту.

– Обычный день, ничего особенного, – сказал я себе, даже не зная, что за пиздец меня ждёт завтра.