Борька его, конечно же, поддержал. Только предупредил:

– Не покупай дом сразу, возьми в аренду.

– По-очему ещё?

– Лёнь, вспомни, какая в Сочи влажность. Вдруг ты не сможешь там жить? Климат совсем другой, не для сердечников.

Глупости. Его родной климат. Тем более он нашёл дом в горах. Вокруг лес, в небе орлы летают, рядом ручей шумит. Он чувствовал себя великолепно. Да стоило только выйти из самолёта, увидеть пока ещё из окна машины море, и словно лет двадцать скинул.

Борька обещал приезжать каждый месяц. А Мишка вообще заявила, что переселится к дяде Лёне на всю зиму, потому что на московские морозы у неё аллергия. Так что дом он выбрал побольше, с двумя гостевыми спальнями. И отдельным кабинетом для «вэдьмы».

Настасья. Позднее его счастье. Он даже не надеялся, что она поедет с ним. Уже всё решив, рассказал ей, что переезжает. Точнее, возвращается домой.

– Е-если за-ахочешь, бу-уду ра-ад те-ебя ви-идеть в го-остях, – осторожно сказал он, опасаясь, что она взорвётся, посчитает, что он опять на неё давит, и они поссорятся.

– Только в гостях? – вдруг спросила Настасья. – Всегда мечтала жить у моря.

И пока ехали из аэропорта в их новый дом, он, как мальчишка, заикаясь больше обычного, сбиваясь на каждом слове, рассказывал ей про Сочи. Про окаменевшую девушку Мацесту, про башню Ахун, с которой видно город как на ладони и на которую они обязательно поднимутся, и про дачу Сталина, по которой, говорят, бродит призрак вождя народов, и про ресторан, чудом сохранившийся со времён его детства, где подают самые вкусные хачапури-лодочки, которые он научит её правильно есть, отламывая краешек и макая его в яично-масляную серединку. И Настасья слушала его, не перебивая, кивала и улыбалась, прижимаясь к плечу. Его непокорная и своенравная «ведьма» вдруг стала тихой и кроткой. Такая перемена его и радовала, и пугала.

Сзади скрипнула половица. Леонид Витальевич обернулся и увидел Настю, ещё немного сонную, с растрёпанными волосами, кутающуюся в махровый халат. Его махровый халат, между прочим. Ну и пусть, сам-то он вышел на веранду в одной майке, радуясь неожиданному теплу.

– Судя по всему, кофе я сегодня не дождусь, – заметила Настасья. – Ну давай задавай уже свой вопрос. Хватит тут медитировать.

– Во-опрос? – Он привлёк её к себе, зарылся в распущенные волосы. – Ка-акой во-опрос?

Она посмотрела на него насмешливо, обняла за шею.

– Всё просто, Лёня. Я люблю человека Волка. А артист Волк мне мешал.

Он понял.

– Те-еперь не ме-ешает?

– Теперь нет. Он ведь остался в Москве.

– Ну да. А че-еловек Во-олк ве-ернулся в сво-ой го-ород.

Леонид Витальевич стоял, обнимая хрупкую фигурку, боясь пошевелиться, боясь поверить в реальность происходящего. А Настасья уверенно строила планы, рисуя пункты пальчиком на его груди:

– Сегодня поедем гулять на море. А обедать в ресторан, про который ты мне говорил. И к твоей бабушке обязательно. Завтра на Ахун. Послезавтра на Красную Поляну. А ещё я хочу на Кичмай, там, говорят, места силы.

– Го-осподи, – засмеялся Волк. – А про По-оляну и Ки-ичмай ты о-откуда зна-аешь? Я вро-оде не го-оворил. Опя-ать мы-ысли чи-итаешь?

– Ну конечно, кроме твоих мыслей мне почитать больше нечего. Про Интернет не слышал? Скачала путеводитель по городу. А ещё нам надо по магазинам, в доме нет ни ложек, ни тарелок. И полотенца нужно купить, и постельное бельё на смену, и…

Она перечисляла, а Волк кивал, перебирая в пальцах её волосы и думая о своём. Наверное, времени у него осталось не так уж и много. Но побыть счастливым он всё-таки успеет.

31.10.2015 Сочи