С неожиданной в ее состоянии ловкостью, женщина очень быстро извлекла из сумочки ключи и распахнула дверь подъезда. Лампочка при их появлении весело загорелась, освещая закрытые двери лифта.

– Недавно поменяли, – прокомментировала Карина, нажимая на светящуюся кнопку вызова.

Через пару секунд лифт беззвучно опустился и блестящие дверки распахнулись. Огромное зеркало новенькой кабины отражало лица двух совершенно непохожих женщин, и они внимательно изучали друг друга. Утонченные черты лица Анны с яркими широко распахнутыми зелеными глазами, тонкой изогнутой линией бровей и чувственным изгибом губ контрастировали с намного более простыми, довольно близко посаженными карими глазами Карины и небольшим, похожим на детский, ртом. Карина отвернулась, не произнося ни слова и лифт остановился, распахивая железные створки.

– Пойдешь со мной? – спросила она, направляясь вглубь коридора.

Анна молча вышла из лифта вслед за ней, и прошла до коричневой двери с цифрами 72, в замок которой вставила ключ ее пассажирка. Зачем Аня вместе с Кариной шла в уютное семейное гнездышко, девушка не знала, но чувствовала, что это попахивает мазохизмом. Скорее всего, ею руководило обычное любопытство.

– Можешь зайти и выпить со мной пару бокалов, – предложила Карина, распахивая дверь.

– Я за рулем, – напомнила Анна проследив взглядом за тем как Карина привычным жестом скинула обувь.

Женщина повесила связку ключей на деревянную ключницу возле двери, изготовленную явно ребенком. Она представляла собой двух котов, один из которых был размером поменьше, а в серединке вырезано сердечко. Несмотря на все несовершенство линий, сделанных детской рукой, впечатление работа производила самое приятное.

– Лешка смастерил, на кружке, – пояснила Карина проследив за ее взглядом с легко гордостью, присущей всем матерям.

Анна окинула взглядом небольшой коридор, вдоль стены которого висело несколько семейных фотографий: вот новогодняя семейная фотосессия в ярком неживом интерьере; вот они втроем на отдыхе в экзотической стране на фоне моря; вот в фотостудии Карина и ее сын; вот они снежной зимой верхом на запряженном в яркую упряжь олене. Кадры были очень хорошими, люди на них улыбались, Карина казалась красавицей, и Дима нежно поддерживал супругу. Осколки чужого счастья больно ранили, заставляя сердце сжиматься. В этот момент она их почти ненавидела.

– Не стой столбом, проходи, – скомандовала женщина, скрываясь в проеме кухни.

Аня замялась, она не собиралась оставаться здесь, ей хотелось скорее уйти.

– Или ты торопишься поскорее вернуться к моему мужу? – донесся до нее из кухни вопрос Карины.

Чертыхнувшись, она скинула красные туфли и проследовала в квартиру за хозяйкой, едва не споткнувшись о детский кроссовок, неудачно расположившийся посреди коридора.

Анна прошла к дверному проему спальни супругов, слабо освещенной льющимся из кухни светом и задержалась. Широкая светлая кровать была застелена золотистым покрывалом, по бокам стояли две тумбочки со светильниками, на одной из которых лежала небольшая книжица с виднеющимся в ней ярким кусочком закладки, расположенном ближе к середине.

– Именно здесь мы предаемся любви по субботам, согласно еженедельного графика, – усмехнулась Карина, появляясь рядом.

Аня отвернулась и поспешила пройти в кухонный проем.

– Я тебе поставила чай, – сказала Карина, довольно ловко открывая бутылку и наливая в бокал розоватый напиток, – не люблю пить одна.

Кухня, делая комплимент своей хозяйке, сияла идеальной чистотой. Светлый гарнитур, веселенькие прихватки, чистое вафельное полотенце возле круглой раковины и легкая органза на небольшом окне с парой добротных зеленых цветов создавали атмосферу тепла и уюта. «Замиокулькас, – подумала Аня, разглядывая цветок». На небольшом столе посредине стояла корзина фруктов, возле которой уютно примостилась половинка яблока с отметинами небольших детских зубов.

– За семейное счастье! – подняла бокал Карина, ехидно улыбаясь.

Аня опустилась на стул, разглядывая яркие магнитики на большом, удачно устроившимся в углу, холодильнике. Она успела прочитать надписи: «Сиде» и «Тунис», когда хозяйка покинула кухню, на ходу бросив:

– Выключи чайник, я пока пойду включу музыку.

Чайник уютно шипел на плите, а в квартире воцарилась тишина. Она слышала, как раздался звонок мобильного телефона и как Карина сняла трубку. Она недовольно отвечала кому- то, но слов было почти не разобрать.

– Я уже дома, – слышала она отрывки фраз Карины. – Да. Лучше сегодня. Я хочу, чтоб оно поскорее оказалось у меня.

Неожиданно ее слова заглушил веселый аккомпанемент популярной мелодии. Женщина проникновенно пела, естественно о несчастной любви. Аня уже ничего не могла разобрать из телефонного разговора Карины, а через пару минут хозяйка, пританцовывая, вернулась из гостиной.

– Лешка у бабушки, – сказала она, поднимая начинающий пустеть бокал. – Можно немного расслабиться. Стресс снять.

Она подмигнула до настоящего момента сохраняющей молчание Ане и легким движением осушила бокал.

Заливистая трель закипающего чайника, заставила гостью вздохнуть с облегчением: она не могла дождаться момента, когда же наконец сможет покинуть наполненную приятными ароматами кухню, сожалея о своем опрометчивом согласии сюда заглянуть.

Карина была отличной хозяйкой, этого нельзя было не заметить. Ловкими движениями она поставила перед Аней красивую фарфоровую чашку свежезаваренного ароматного чая с изумительным запахом чабреца и вазочку самодельного печенья с корицей.

– Вчера стряпала, Лешка попросил, он его любит, – пояснила она, видя заинтересованный взгляд своей гостьи. – Вот как тут похудеешь? Сама я стараюсь такое не есть, но иногда бывают соблазны, которым никак не удается не поддаваться.

– Это точно, – хмуро отозвалась Аня думая о чем- то своем.

– Ты- то чего поддакиваешь? Ты же итак тощая.

Под пристальным взглядом Карины она поспешила взять из вазочки маленький завиток. Печенье действительно оказалось очень даже не плохим, а расслабляющий чай немного снял напряжение с натянутой как струна Ани.

– Ты любишь его? – спросила Карина, глядя в лицо своей гостьи.

– Раньше любила, – ответила та, немного помолчав, сама не ожидая от себя такой откровенности. – С ума сходила, страдала и плакала в подушку. А сейчас… Сейчас мне кажется я его ненавижу.

– От любви до ненависти, – усмехнулась брюнетка и вновь наполнила бокал.

– Тебе уже хватит, – попыталась вразумить ее Аня.

– Я большая девочка, разберусь, – отмахнулась Карина, смакуя легкий игристый напиток. – Тебе налить?

– Спасибо, я за рулем. И мне уже пора домой, – сказала Аня отдвигая от себя пустую чашку.

Карина мельком глянула на часы и кивнула, легко соглашаясь. К этому моменту она дошла до той стадии опьянения, когда тело стремится занять горизонтальное положение, а Аня вздохнула с облегчением, раз может, наконец, оставить неприятную беседу.

Она быстро прошла по коридору, стремясь как можно скорее покинуть уютное гнездышко. Карина провожать ее не спешила, да Аня в этом и не нуждалась. Гостья быстро скользнула в свои лакированные туфли и с облегчением покинула гостеприимный дом, с глухим стуком прикрыв за собой чужую дверь. Спуск с четвертого этажа она была способна преодолеть самостоятельно, не тратя времени на ожидание лифта. Девушка с легкостью перебирала ногами немного пошарпанные железобетонные ступени, не догадываясь, что окажется последним человеком, видевшим Карину живой.

Май, 2011

С легкостью перепрыгивая через ступеньку, невесомая девчушка быстро поднималась и, в считаные секунды, оказалась на четвертом этаже пропахшего кошками подъезда высокого многоквартирного дома. Ее маленькие, обутые в светлые кеды ноги легко перелетали по бетонной лестнице, девушка улыбалась. Остановившись перед массивной железной дверью она легко надавила кнопку звонка, пытаясь отдышаться.