— Отпадает, — кивнул Бен. — А вот что касается психосоматики, то причина стресса Ульрика довольно занятна.

— Ты что, знаешь ее?

— Насколько смог вытрясти подробности из Брайана. Ульрик интроверт, вместо людей предпочитает проводить время с техникой, за которую отвечает. Собственно, это у них с Брайаном общая черта, она позволила им сойтись ближе, чем Ульрик вообще сходится с людьми. Так вот Брайан говорит, что Ульрик в день госпитализации был очень расстроен гибелью техники на Шелезии. Вплоть до того, что видел в этом негативные мистические предзнаменования. Первый неудачный сброс был неделю назад, потом еще целая серия, последний — сегодня. Ну и результаты, озвученные Стивенсом, тоже чистая правда.

Катлер не донес до рта взятый профитроль.

— То есть виновата Шелезия?

— Другого подозреваемого у меня нет.

— Допустим. — Катлер подумал. — А Стивенс? Будем отрабатывать шантаж?

— Формально, шантажировать Стивенса незачем, — задумчиво сказал Бен. — Ты его видел, он ведь не военный, обычный гражданский начальник средней руки, звезд с неба не хватает, исполнителен, надежен и лишен воображения, на том и держится. Влияния он здесь никакого не имеет, на меня — тем более.

— Человек, лишенный воображения, не аргументировал бы свою неприязнь к Шелезии «странным чувством, ощущаемым на расстоянии», — возразил Катлер. — Тут я на стороне Брайана — это подозрительно. Странные чувства у людей частенько имеют материальную причину. Помнишь дело Зборовски? Ты первый тогда сказал про горелые спички.

— Оксид серы? — припомнил Бен. — Там был запах, а у нас ничего. А если бы даже и был, то воздух на корабле фильтруется постоянно, особенно если датчики определяют наличие примесей, так что газ исключается. Ну и объективно, по-человечески, болезнь сотрудника и утрата почти полного парка техники могут вызвать неприятные ощущения у любого начальника. Плюс фоновый дискомфорт от непривычной обстановки и удаленности дома. Так что Стивенс и без Ульрика мог быть абсолютно искренен в своих описаниях.

— А техника действительно вышла в ноль?

— Почти. Мы исчерпали собственный доступный арсенал для предварительной разработки планеты, хотя он здесь был малоэффективен. Я получил кое-что получше.

— Что?

— «Варана».

Название Катлеру ни о чем не говорило, Бен понял и продолжил:

— Спускаемый модуль, оснащенный полноценным искусственным интеллектом. Весь анализ он проводит на месте, передает только результаты. Если не может передать — хранит. У него такое количество защит, что ему можно падать хоть в жерло вулкана, хоть в океан кислоты. Фактически это целая станция, только без людей, заменяет на поверхности планеты научный городок. Кроме автоматического режима передвижения у него есть механический, но главное — варп-двигатель. За ним не нужно будет спускаться, он способен стартовать с поверхности самостоятельно и подпрыгнуть туда, где его подхватят.

— Все предусмотрел? — улыбнулся Катлер. — Еще и варп! Сколько же он стоил бюджету?

— Нисколько, — усмехнулся Бен. — Президиум всем составом упал бы в обморок, вздумай я протащить такой расход под неосвоенную планету. Это частная разработка частной компании.

— Нашел-таки мецената?

— Не совсем. Модуль принадлежит нашему горнодобывающему гиганту «Юнайтед Голд Майнинг», цена в максимальной комплектации с учетом расходов на разработку и обслуживание — полтора миллиарда. Но отказать лично мне, как одному из авторов проекта, они не смогли. Хотя очень старались. Иногда быть Шепардом выгодно.

Катлер уважительно присвистнул.

— Выбил аренду?

— Купил. — Бен захватил напоследок несколько разноцветных печений, любовь к которым сохранил с детства. — Пойдем, посмотришь на него, пока он на рейде.

Идя за Беном по коридору с ворсистым ковром, Катлер думал, что понятия не имеет о том, каким состоянием распоряжается Бен. Несколько поколений семьи Шепардов обладали неплохими мозгами и весьма значительным стартовым капиталом, оставленным первым из них, Николасом. Но ни один не посвящал себя бизнесу полностью, это физически невозможно совмещать с политикой, да и скучновато. Но все-таки бросить полтора миллиарда в дело за один заход — надо быть не просто Шепардом, а… последним.

Модуль был настолько огромным, что его не приняли ни крытые, ни открытые складские площадки, он остался на внешнем рейде, и увидеть его можно было только в иллюминатор. Больше всего «Варан» напоминал корабль, задраенный наглухо. Но если там не планируется людей, некому и смотреть наружу, автоматика использует другие способы коммуникации с внешней средой.

— Солидно выглядит, — одобрил Катлер.

— Надеюсь. Главное, что у него есть полная герметичность, автономность и дублирующие друг друга системы. Если кто-то захочет попасть внутрь и уничтожить модули памяти, ему придется браться за плазморез.

— Кто-то?

— Если мы не первые, кто зарится на честь сиротки, я хочу знать — кто, — усмехнулся Бен.

— Планета не дом. — Катлер вопросительно посмотрел на Бена. — С нарядом полиции не обшаришь, незаконных жильцов на проверку документов не вытащишь.

— Еще как вытащишь. Я заказал нист-датчики — если в их поле попадет кто-то разумный, я об этом узнаю и локализую его местонахождение до метра. Там и потолкуем.

— А если носители мозгов попрячутся под землю за титановые экранирующие пластины и будут сидеть там год? Или шапочки из фольги наденут?

Бен засмеялся.

— Джон, если на планете есть люди, их биологический материал рассеян повсюду: в нашем случае в песке и в воздухе. Это называется экосистемной ДНК. Единственный вариант, при котором мы не найдем здесь человеческой ДНК, — если планета действительно необитаема. Если же она обитаема, сейчас или была когда-то, я установлю даже личность арендатора. Главное — чтобы «Варан» взял образцы. Тогда разговор будет предметным.

Катлер снова посмотрел на «Варана». Уничтожить под корень всю спущенную на планету чужую технику ради сохранения этой или какой-то другой тайны — нужно обладать большими возможностями и сильной мотивацией. Пожалуй, лучше, если туда и вправду поедет модуль за полтора миллиарда, а не сам Шепард.

— Что, не похоже на звездный десант из романа? — поддразнил его Бен. — Гонки на вездеходах отменяются?

— Да, — признался Катлер. — Прозаично как-то. Киношники сняли бы сериал про многодневную поисковую экспедицию с побочной любовной линией, а тут взяли ДНК — и никакой интриги.

— Я не могу ради интриги рисковать людьми, — сказал Бен, жуя красный кругляш печенья. — Собой тоже не получится, моя же охрана посадит меня под замок. Остается бедный «Варан». ДНК не основная его задача, но он справится.

— Не съест же планета его целиком, — пошутил Катлер. — Что-то да останется.

— Это все, что осталось, сэр.

Брайан поставил на стол пластиковый пакет и вопросительно посмотрел на Шепарда. Тот отрицательно мотнул головой, и Брайан с явным облегчением выскользнул за дверь: похоже, боялся, что генерал спросит его о причинах гибели «Варана», и отдавал себе отчет, как неубедительно будет звучать ответ. Но Шепард ничего не спросил, вместо этого он вскрыл пакет и высыпал из него оплавленные части зонда прямо на стол.

На сияющей поверхности столешницы останки «Варана» выглядели жалко. Фрагмент корпуса из ячеистого алюминия напоминал абстрактную фигуру, какие выставляются в залах современного искусства, вместо сверхточного оборудования — оплавленный комок полимеров и стекла. Бен покрутил в руках и бросил назад все, что осталось от десятка приборов стоимостью в миллионы кредитов каждый — они прекратили свое существование через час после спуска модуля на поверхность Шелезии. За этот час «Варан» не отозвался ни на один сигнал.

Глухая зона, глухой сектор.

Катлер тихонько подошел к столу и с интересом уставился на обломки.

— Удалось ему хотя бы что-то сделать? — спросил он.