21 декабря

Когда я проснулся, солнце уже вовсю заливало комнату, располосовав лучами мое лицо. Спать я улегся в свою кровать. В детскую. Мне это было необходимо. Так горько было на душе.

Спустя мгновенье я понял, что проснулся от стука в дверь. Я полежал еще минутку, но так как стук не прекращался, встал, натянул штаны и рубашку и босиком пошел в гостиную.

На крыльце стояла Элис и дрожала от холода. С собой у нее был маленький коричневый мешочек. По всей видимости, выглядел я так же плохо, как и чувствовал себя, потому что она озабочено оглядела меня с ног до головы и спросила:

– Ты в порядке?

– Да. Только что проснулся.

– Я читала, что вы, писатели, живете по странному графику. Уже полдень.

– Долгая ночь. – Я потер глаза. – Приехал сюда часа в три.

– Из Аризоны?

– Нет, из Айвинса. – Я взглянул на нее. – Не хотите войти?

– Если можно.

Она вошла в дом, осмотрела комнату.

– Здесь стало мило.

– Спасибо. – Я показал ей на диван. – Присаживайтесь.

– Благодарю. – Она примостилась на краешке.

Я уселся посередине.

– Увидела утром твою машину и обрадовалась. Я уж боялась, ты домой уехал и мы больше не увидимся.

– Уезжаю сегодня днем. Я бы не уехал, не попрощавшись.

– Это не может не радовать. – Она огляделась по сторонам. – Как же здесь все изменилось. Я будто вернулась лет на двадцать назад. – Снова посмотрела на меня. – Ты нашел отца?

– Нашел.

– Как все прошло?

– Хорошо, как вы и говорили.

– И этому я тоже рада, но почему-то ты все равно грустишь.

– Не все вышло, как хотелось бы.

– Та девочка?

Я провел рукой по волосам.

– Она.

Элис кивнула.

– Ох уж эти девчонки. Но, если бы не они, тебе бы и писать было не о чем.

– Эту историю я писать не буду. Но это не важно. Не за этим я сюда вернулся.

Она задумчиво подняла на меня глаза и спросила:

– Зачем же ты вернулся, Джейкоб?

Я глубоко вздохнул.

– Пока не знаю. Я еще не нашел.

– А что ты ищешь?

Я не смог ничего ответить. Она секунду продолжала на меня смотреть, потом сказала:

– Ты никогда не найдешь ответ на свой вопрос.

– А вы знаете, что я действительно ищу?

– Знаю, и наверняка. То же, за чем приезжала сюда твоя подруга Рейчел. Ты хочешь знать, почему оказался недостойным материнской любви.

Я уставился на Элис. Где-то глубоко в душе я знал, что она была права.

– Но важнее не то, что ты ищешь, Джейкоб. А почему ты ищешь. Ты ищешь, потому что внутри тебя до сих пор живет тот маленький мальчик, который боится, что его никто не будет любить. Поэтому он и отталкивает от себя любовь. А иногда старается ее заслужить. Но потом вдруг начинает сердиться на тех, чьей любви так упорно добивался. Потому что иначе не может. Потому что даже этот маленький мальчик понимает, что заслужить любовь нельзя. Настоящая, чистая любовь – это милость Божья. Все остальное – обман.

Позволь мне ответить на твой вопрос, Джейкоб. Почему же никто тебя не любил? На самом деле ты знаешь ответ, но у тебя не хватает смелости поверить в него. Такое бывает: ты вроде бы все понимаешь, но не веришь. А ответ в том, что тебя любили. Ты был любимцем, мальчишкой с озорным взглядом, который озарял своим светом жизни всех, кто был рядом. Даже жизнь твоей матери. Тебя любили, и даже очень. Любили тогда и будут любить всегда. И именно эта любовь сделала тебя таким ранимым.

Она испытующе поглядела на меня.

– Ты все еще он, Джейкоб. Все еще тот милый мальчуган с блестящими глазками. Он до сих пор живет в тебе. И до сих пор любит, и до сих пор беззащитен. Каждый раз, читая ту или иную твою книгу, я чувствую, как из страниц, словной подземный источник, вырывается твоя нежность. И не только я. Это чувствуют миллионы читателей. Поэтому они тебя и любят. Они чувствуют. И поэтому приходят к тебе, и ты наполняешь их чаши. Но, милый мой, пора уже забыть обо всех нас и наполнить свою чашу.

Внезапно меня пробила дрожь. На глаза навернулись слезы. Элис пододвинулась ко мне. Обняла и тоже заплакала.

– Дорогой ты мой, хороший ты мой человечек. Как же тяжело на сердце от твой боли. Как бы хотелось забрать ее у тебя. Но ты уже так долго несешь ее в себе. Настало время отпустить.

Я поднял на нее глаза.

– Рейчел ушла от меня. Сначала сказала, что любит. А потом ушла.

Элис медленно кивнула.

– Все верно. Но это не значит, что она тебя не любит. Это лишь значит, что она, как и ты, боится любви. Как и ты, она боится остаться одна. Иначе зачем бы она вернулась после стольких лет? Она пытается ответить на тот же вопрос, что и ты.

Я вытер выступившие слезы.

– И что мне теперь делать?

– Полюби себя. Начни себя уважать. И обрети веру. Чем старше я становлюсь, тем чаще убеждаюсь, что все складывается так, как и должно. Не всегда, но часто. Просто не тогда, когда мы этого ждем.

Я с благодарностью посмотрел на нее, и она улыбнулась.

– Я кое-что тебе принесла. – Открыла сумку и вынула оттуда целлофановый пакетик. Те самые шоколадные звездочки. Несмотря на слезы, я расплылся в улыбке.

– Вот это да.

– И еще кое-что. – Она снова нырнула в сумку и достала черную полированную коробочку. Я поднял крышку. На ватной подушечке лежал блестящий значок с керамической фигуркой Бэтмена. Меня захлестнули эмоции.

– Я его помню.

– Да. Он очень много для тебя значил. Ты приходил в гости и почти каждый день подолгу его разглядывал.

– Это значок Ника.

– Да. Он оставил его тебе.

– Еще был значок с Робин.

– Его он забрал себе, чтобы вы всегда оставались «Динамическим дуэтом». Даже когда он жил в Германии.

Я потер значок пальцем.

– Удивительно, что такие вещицы могли доставлять столько счастья.

Элис посмотрела на меня.

– И до сих пор доставляют. – Она вздохнула. – Они хранят столько воспоминаний.

Я взял ее за руку.

– Спасибо.

Она неторопливо поднялась, держась за меня для равновесия.

– Ну ладно, оставлю тебя самого разбираться в своей жизни. У тебя есть дела поважнее, чем слушать мои старческие бредни.

– Не думаю, – возразил я.

Она заглянула мне в глаза.

– Можно дать тебе один совет?

– Конечно.

– Когда Рейчел все поймет, не наказывай ее. Будь милосерден. Ей это необходимо так же, как и тебе.

Я проводил соседку до двери. Она выглянула на улицу.

– Опять идет снег. Хорошо, когда на Рождество есть снег. – Повернулась ко мне и улыбнулась. – Счастливого тебе Рождества, Джейкоб. Я так рада, что ты наконец-то дома.

Глава тридцать первая

30 декабря 1986 г.

Дорогой Дневник!

Моя малышка родилась на следующий день после Рождества. Такая маленькая, всего два килограмма восемьсот грамм. И сорок три сантиметра ростом. Она такая, такая красивая. День рождения у нее через два дня после моего. Теперь Рождество никогда не будет прежним. Ее забрали у меня в тот же день. Даже груди мои по ней рыдали. Я все время плачу, не могу остановиться. Вряд ли когда-нибудь мне придется увидеть свою малышку. Да и как? Я даже не знаю, куда ее забрали. Мне так стыдно за себя. Почему я за нее не боролась? Почему мы не боремся за свои желания?

Интересно, расскажут ли ей новые родители обо мне? Интересно, избавлюсь ли я когда-нибудь от этой боли, что поселилась в моем сердце? Ноэль

Я принял душ, побрился, оделся и в последний раз обошел старый дом. Один последний круг. Сколько здесь воспоминаний. Они живут в каждой комнате. Их слишком много, чтобы забрать с собой в Кер-д’Ален. Ничего не поделаешь. Какие-то должны остаться здесь, чтобы умереть вместе с домом. Но не все. Ведь были и счастливые моменты, моменты радости и смеха, моменты заботы друг о друге. Моменты любви и нежности. Просто их надо откопать и дать им шанс. Пусть живут рядом с болью. Ведь откопал же я из-под хлама наш дом.