— Жаль, что тебя страшной силой в детстве не драли! — патетическим тоном изрекла миссис Дойл и обвиняюще указала на мужа. — Откуда ты взял этот пиджак? Откуда чемодан? И откуда столько денег?! Кого ты ограбил, кого обобрал, кого обманул?!

Мистер Дойл зажмурился и одной рукой обхватил голову. Раскаты низкого голоса супруги были для него сейчас хуже пытки. Когда миссис Дойл закончила задавать вопросы и выжидательно уставилась на него, мистер Дойл лишь пожал плечами. Лицо у него по-прежнему было помятое и не совсем вменяемое.

— Дорогая, жена моя, — заговорил он умильным тоном пьяницы, чья похмельная слабость не позволяет ему силой добыть желаемые покой и питьё, — я совершенно точно выиграл всё это в карты… я никогда никого в жизни не грабил; обманывал и брал в долг — да, но грабить…

— Да ты за всю жизнь только и делал, что проигрывал!

Охваченная искренним гневом и презрением, миссис Дойл подскочила и стала бродить по узкой комнатушке. Она то и дело воздевала к грязному закопчённому потолку руки, молилась то Пресвятой Деве, то её Сыну, то перебирала имена всех святых, какие только запомнила за свою жизнь, то разражалась бессильными рыданиями. Миссис Дойл очень редко плакала. Как ни была бы сурова к их беспутному семейству жизнь, миссис Дойл находила в себе силу для улыбки. Когда мистер Дойл оказался обыкновенным лгуном и ловеласом, миссис Дойл утешила себя тем, что он хотя бы красив и обаятелен. Когда мистер Дойл терял одну работу за другой, миссис Дойл заверяла себя, что они не пропадут: по крайней мере, её голова и руки всегда при ней и всегда готовы к труду. Когда мистер Дойл проматывал последние гроши, миссис Дойл, вздохнув, говорила: «Что ж, вот и пришло время поститься. Господь Бог зачтёт это нам на небесах, когда придёт наш час предстать перед Его очами». Когда она выгнала дочь и потеряла старшего сына, она пообещала себе, что оставшиеся дети точно выживут и никого не опозорят. Но миссис Дойл и помыслить не могла всерьёз о том, чтобы лишиться мужа. Он был причиной её злоключений, и если бы его вдруг не стало, то миссис Дойл потеряла бы смысл в жизни. Бороться с мистером Дойлом за порядок и законопослушность значило быть миссис Дойл, и она вряд ли сумела бы найти что-либо более значимое в своей однообразной жизни.

Мистер Дойл, не подозревавший обо всех размышлениях супруги, медленно поднялся с чемоданчиком в руках и шагнул к ней. На его губах заиграла бледная улыбка.

— Ну же, выше нос, дорогая, — сказал он и раскрыл чемоданчик, — не вечно ведь мне проигрывать. Я сорвал куш! Самый большой куш, что когда-либо срывали в Саутгемптоне!

Миссис Дойл сощурилась. Слова мистера Дойла, как ни странно, грели ей душу, но она скорее вырвала бы из собственной руки кусок мяса зубами, чем созналась бы в этом.

— Что ещё за куш? — недоверчиво процедила она.

— Деньги, которые ты видала, — сказал мистер Дойл, — я играл как чёрт, рубился всю ночь напролёт! И вот он, результат — мы сможем начать новую жизнь, радуйся, ну же!

Но миссис Дойл была слишком закоренелой реалисткой для того, чтобы верить всем медовым обещаниям мужа, ибо такие обещания она слышала от него уже не один и даже не сотню раз.

— Я ставил безумные суммы, — глаза мистера Дойла заблестели, и он вдохновенно выпрямился, — и побеждал раз за разом! Не знаю, кто помогал мне: бог или дьявол, — но, когда все мои противники вышли из игры, я положил в свои карманы столько денег, сколько вся моя семья за целую жизнь свою не держала в руках!

Миссис Дойл снова скептически взвесила в ладонях стопки ассигнаций. Это были, бесспорно, большие деньги для такой бедноты, как их семейство, но этой суммы никогда не хватило бы даже на то, чтобы расплатиться хоть с половиной самых отчаянных кредиторов мистера Дойла. Миссис Дойл покачала головой.

— Не думаю, что есть повод радоваться этому, дорогой, — голос её несколько смягчился, — разве хватит этих денег, чтобы твои враги отвязались от нас? А ведь нам надо платить за кров и покупать еду. Неужели же ты не мог хотя бы не брать эту дурацкую рубашку? Она столько стоит, что мы могли бы есть целую неделю, не прельстись ты ею!

Мистер Дойл вдруг помрачнел. Кажется, приземленность взглядов супруги его весьма разочаровала.

— Жена, — сказал он сурово, — я всегда считал, что ты женщина практичная и умеешь размышлять на трезвую голову.

Миссис Дойл настороженно уставилась на мужа.

— Это ты к чему сейчас?

— Зачем платить кредиторам, если у нас — море возможностей? — и мистер Дойл широко раскинул руки. — Англия — это не весь мир, жена! Нас ждут новые люди, новые города, а огромные просторы Атлантики остановят даже самых настойчивых кредиторов!

Миссис Дойл вжала голову в плечи: когда мистер Дойл вдруг начинал сыпать поэтическими сравнениями, её сердце уходило в пятки, ибо романтические порывы мужа никогда не приносили семье ничего, кроме новых проблем и несчастий.

— Чтобы бежать, — сказала она, — нужны деньги, и не только на билеты. Что ты задумал?

— У нас есть деньги и есть билеты, как ты не понимаешь?! — закричал мистер Дойл и замахал на неё руками, как на корову, которая не хочет забираться назад в хлев. — Смотри!

И мистер Дойл с гордым видом, красный и всё ещё пахнущий спиртом, выхватил из своего чемоданчика билеты, которые подсунул миссис Дойл под самый нос. Миссис Дойл прочла надпись на билете, и самообладание её угасло, как огонёк хилой свечи. С тихим вскриком она осела на пол и стала обмахиваться руками: ей упорно не хватало воздуха.

— Боже, Пресвятая Дева, — шептала она невпопад, — Боже, Дева Мария, святые угодники, да неужели же мой муж сошёл с ума?

— Америка! — продолжал убеждать её мистер Дойл с уверенностью, которая не изменяла ему и в самых безумных и глупых его авантюрах. — Шикарный корабль, Атлантика, Америка…

Миссис Дойл ещё раз посмотрела на билеты: кажется, они были подлинными. Миссис Дойл резко поплохело, и она даже подумала, что сейчас её сердце остановится.

— Какая Атлантика?.. Какая Америка?.. — шептала она. — Что ты задумал, старый чёрт? Я никуда не поеду! Я в этой стране родилась, в этой и умру! К дьяволу твою Америку! К чёрту её на рога!

Но мистер Дойл не потерял ни крупицы красноречия.

— Вот уж нет, жена, — сказал он, — это я тебе решать не позволю. Я, как ты знаешь, на кораблях работал…

— Спал ты там, а не работал! — отбрила миссис Дойл. — Вот и выгоняли всегда взашей!

— Да заткнись ты уже, глупая женщина! — вдруг громыхнул он, и миссис Дойл опасливо притихла.

Мистера Дойла трудно было вывести из себя, но, если это всё-таки происходило, он становится страшен. Миссис Дойл на всякий случай отошла к дверям и прикрылась табуретом. Конечно, ей повезло хотя бы с тем, что беспутный муженёк никогда её не бил, но ведь он никогда прежде и не выигрывал в карты! Застыв в своей позиции, она продолжала пристально следить за мистером Дойлом.

Тот отдышался и сунул билеты в нагрудный карман вычурного пиджака.

— Вот что я тебе скажу, жена, — заявил он решительно и мрачно, — не твоему уму думать о том, что такое океан и корабли. Не твоему уму решать, какое будущее мы уготовим детям… чтобы они не прокоптили небо как ты…

— Как ты, неблагодарный! — вскрикнула миссис Дойл, но сердце у нее ёкнуло.

Мистер Дойл вдруг посмотрел на нее с такой торжественной серьезностью, словно они стояли на похоронах.

— Твоя взяла, — сказал он негромко, — чтобы не прокоптили они небо как я — не тебе об этом лясы точить. И не твоему уму думать, как будет лучше: остаться в Англии, потому что здесь родились и умерли все твои предки, или ехать и ловить удачу за хвост, пока она сама летит в руки!

Миссис Дойл очень хотелось сказать что-нибудь злое и язвительное, но она была женщиной благоразумной и потому помалкивала. Она позволила себе лишь одно колкое замечание:

— Ирландия — не Англия. Мои предки не в Англии родились.

— Да и чёрт бы с ними!

Мистер Дойл закончил свою весьма убедительную речь следующими словами: