В сумерках ты вплываешь облаком в мои дали,

твой цвет и форма такие, какими я их творю.

Твои медовые губы моими, моими стали,

а стаи моих желаний жизнь обживают твою.

Лампой моей души я ноги тебе румяню,

на губах твоих слаще стократ мой горький настой:

как ты мила моему неприкаянному желанью,

жница моих напевов, навеянных темнотой!

Ты моя, ты моя, кричу в вечерней прохладе,

голос мой вдовый с ветром уносится на закат.

Ныряльщица, твой улов, похищенный в моём взгляде,

делает остекленелым твой полуночный взгляд.

В сетях напевов моих ты — как пленница птица,

мои напевные сети просторны, как вышина.

Над омутом твоих глаз душа моя рада родиться,

в омуте твоих глаз — начало державы сна.