– Что делать? Убить и закопать, – ответил Саня, подходя к бару и наливая себе новый стакан.

– Я сказал ему тоже самое, – ответил Никита. – От мальчишки слишком много проблем.

– У меня нет настроения на ваши глупые шутки. Мне нужен дружеский совет. Варианты с убийством моего брата не принимаются, – начал злиться я.

– Опять одно и то же. Его нужно определить в клинику, пока не стало слишком поздно. Зная, твоего брата, уверен, что он курил не впервые, – заключил Никита.

– Согласен, – ответил Саня. – Но меня беспокоит другой вопрос: где он взял траву? Все в городе знают о твоём запрете продажи наркотиков несовершеннолетним.

– Он мог попросить кого-то, – предложил Никита, – но все равно это ничего не меняет. Рому надо поместить в клинику и как можно скорее. А тех, кто нарушил наши правила, найти и наказать.

– Я займусь этим вопросом, когда вернусь домой. Сейчас от него все равно ничего не добиться, пока он под кайфом. Михаил проследит, чтобы он оставался в своей комнате. Саша, как только станут известны имена этих парней, свяжись с Арменом и сделаете все, что нужно. Привезете на место моего брата и заставите его на это смотреть. Пусть знает, что с ним будет в следующий раз, если не прекратит употреблять.

Саня отрывисто кивнул и вышел из кабинета, оставляя нас с Никитой одних. Я опустил взгляд на старую фотографию на столе. Отец, мачеха, я и маленький Рома на моих руках. Я никогда не избавлюсь от него, даже если он опустился на самое дно и начал употреблять наркотики. Он – моя единственная семья. Все, что от неё осталось. Мысленно попросив у отца помощи, закрыл глаза, вспоминая день похорон. Стоя у могилы, я пообещал, что позабочусь о брате, но сегодня, спустя почти пять лет, я понимаю, что проиграл и не сдержал данное слово. Все катится к чертям. Рома своими же руками закапыввет себя и своё будущее в яму. Если с ним что-то случится, я никогда себе не прощу.

– Мы не обсудили главное. Вчера у тебя состоялась очередная встреча. Какой результат на этот раз? – мой друг вывел меня из задумчивости.

Я не сразу понял о чем он говорит. Моя вчерашняя встреча с федералом подвела черту в истории поиска убийцы моего отца. Он был застрелен на одной из заправок на выезде из города вместе с моей мачехой. Ее убрали, как свидетельницу. Если бы она не поехала с ним в этот день, то осталась бы жива, у Ромы была бы мать. Возможно, она помогла бы ему пережить боль от потери отца и не дала пойти по кривой дорожке. Хотя о чем я говорю, эту женщину интересовала лишь она сама и её пустоголовые подружки.

– То, что я скажу, тебе не понравится, – ответил я, протянув ему толстую папку, которую получил от ФСБ.

Никита тут же раскрыл ее, вчитываясь в содержание. Я встал, взял оставленную Саней бутылку и налил себе ещё виски. День только начался, а голова уже раскалывалась от обилия проблем. Через несколько минут Никита наконец оторвался от документов и посмотрел на меня с нескрываемым ужасом.

– И что ты собираешься делать с этим? – спросил он, кидая папку на мой стол словно та отправлена.

– Не знаю. Нам нужно все обдумать, – это все, что я мог сказать.

– Ты уверен в информации, которую получил?

Судя по моему взгляду и сжатым губам, он понял, что со мной лучше не спорить и не задавать глупых вопросов.

– Блять! – крикнул он. – Я был рядом с тобой столько лет, всегда шёл за тобой и поддерживал во всём. Черт, мы прошли через ад, когда были в Сирии, но здесь…

Сейчас не то время и не та страна. Мы не можем просто так, безнаказанно проломить башку чиновнику такого уровня, даже если он последняя гнида.

– Ты закончил? – спросил я ровным тоном. – Мне не нравится твоя истерика, ведёшь себя как психованная девка. Никто не говорит об убийстве. Тем более ему не известно то, что известно нам. Это даёт нам преимущество. Я обязательно придумаю план, как уничтожить его и не раскрыть себя в процессе. И когда он лишится всего, что ему дорого, я прирежу ублюдка, как чёртову свинью. Вот тогда я успокоюсь. Мы сделаем все чисто и без свидетелей.

– Эта ненависть ни к чему хорошему не приведёт.

– Это не ненависть, это месть.

– Не вижу разницы.

– А разница в том, что, если бы я любил своего отца, я бы ненавидел его убийцу всей душой, но у меня ее нет, ты же знаешь.

Мой друг, которого я знал столько лет, лишь покачал головой. Он ничего не сказал, зная, что спорить со мной бесполезно, если я что-то решил. Но, спустя минуту молчания, продолжил:

– Это безумие, – не унимался Никита. – Ты и близко не сможешь к нему подойти.

– Человек от ФСБ обещал помочь в расследовании в обмен на сотрудничество. Они выполнили свою часть работы, как и я свою. Мы бы никогда не смогли накопать то, что сделали они. Именно поэтому я продолжил заниматься наркотиками после смерти отца, хотя не хотел и презирал это больше всего на свете. Но, если бы не я, они нашли бы кого-то другого. Кто-то должен контролировать накропоток в городе. Им выгодно делать это моими руками, – уже в который раз я повторил одно и то же, потому что мы часто это обсуждали.

– Почему ты не рассматриваешь вариант, что это ФСБ устранили твоего отца? Возможно, они сделали ставку на тебя, как на молодого и более сговорчивого? – предположил Никита.

– Такая мысль приходила мне в голову, но нет ни одного доказательства или хотя бы намёка. А то, что находится в этой папке, не что иное как железобетонный мотив. Так что да, я верю в эту версию, – заключил я.

– Все равно не понимаю. Да, месть за смерть своей жены является весомой причиной, но я все равно не верю, что именно он заказал твоего отца. Дима, это начальник полиции в Сочи. Помнишь, как пару лет назад мы пытались его подкупить, чтобы он закрывал глаза на многие дела? Он неподкупен. По этой причине его ты стал уважать его ещё больше, потому что это самый честный представитель закона. Я не верю, что он способен на убийство.

– Месть превращает любого человека в монстра, и Савин не исключение. Я бы тоже потратил всю оставшуюся жизнь, чтобы найти и наказать виновника в смерти моей жены. У него на это ушло пятнадцать лет, – сказал я.

– Зачем тогда делать это? Если эта информация действительно правдива, это было отмщение. Его мотив ясен. Не нужно строить из себя Господа Бога и продолжать череду дурацких убийств. Это порочный круг. Ко-то должен это прекратить, иначе никто не выживет. Все умрут, – не унимался Никита.

– Ты назвал мою месть «дурацкой»? Этот человек убил моего отца. Он виноват в том, что мой брат слетел с катушек после смерти родителей! – я начал кричать, не в силах сдержать злость. – Он виноват в том, что мы сейчас здесь! Он виноват в том, что я делаю то, чего не хочу и живу той жизнью, которую презираю! Я ненавидел это тогда, ненавижу и сейчас! Отец всегда хотел, чтобы я продолжил его дело, несмотря на то, что меня тошнит от этого бизнеса. Поэтому я сбежал из дома, поэтому пошёл в армию, чтобы доказать ему, доказать себе, что я чего-то стою! Отец всю жизнь попрекал меня, говорил, что только армия сделает из меня мужчину, а не институт, о котором я мечтал. Мне не нужна была эта жизнь, я мечтал стать врачом! Вот чего я хотел, но теперь мое будущее похоронено вместе с ним. И в этом виноват только один человек!

Никита молча смотрел на меня с осуждением. Он понимал, что смысла спорить нет и я не изменю своего решения.

– Все, прекрати, – он отобрал у меня бутылку, когда я собирался налить очередную порцию. – Саню отчитывал за распитие с утра, а сам!? У нас ещё есть куча нерешенных вопросов, которые тоже требуют твоего внимания. Ко мне обратился Могилин. Он просит денег.

– Это у которого сеть фитнес клубов? Что ему нужно? – спросил я, пытаясь сосредоточиться на текущих делах.

– Я же сказал, деньги. Он терпит убытки. Причин я не знаю, нужно посмотреть его бухгалтерию.

– Он знает условия. Я даю деньги, пятьдесят процентов его компании отходит ко мне. Официально я становлюсь соучредителем. В чем проблема? – не понимал я.