Не дойдя до дома примерно сто шагов, Никита и Наташа отстали от друзей под предлогом, что им нужно забежать в магазин. (Илона и Таир жили в этом же доме, но в других подъездах). Они и правда пошли в магазин и купили мороженое и овощи, и некоторые бытовые мелочи вроде металлических щеток для посуды. Никита надеялся таким способом выкроить время и придумать, как начать разговор с Наташей, чтобы рассказать ей о поездке в Лондон.
Наконец, он решился, когда они уже вошли в подъезд. Она прошла вперед, и ему пришлось придержать её за локоть.
– Таш…, – с волнением в голосе позвал он.
– Что, Кит? – испуганно, как показалось Никите, отозвалась Наташа. Вообще-то они часто называли друг друга этими смешными прозвищами. Но рывок за локоть, пусть и несильный, был весьма неожиданным со стороны брата.
– Я хотел бы…. У тебя ведь отпуск через месяц? – Никита замялся. А потом просто достал из рюкзака положение о поездке в Англию и дал его сестре. «– Я хочу, чтобы ты поехала со мной», – сказал он с излишней самоуверенностью, боясь отказа.
Наташа внимательно прочитала положение о поездке. Потом задумчиво посмотрела на Никиту, в котором впервые увидела не брата, а мужчину. Потом стремглав побежала вверх по лестнице.
– Ты куда? – окликнул её Никита.
– Обрадовать папу и «матушку». И понемногу начать сборы, – засмеялась в ответ она.
– Нет так быстро. Мы не знаем как отреагируют родители. Особенно «матушка», – аргументировал он.
Глава 3. Сумасшедший побег
Действительно, реакция родителей была неоднозначной. Игорь Иванович мог поддержать дочь и пасынка в таком решении. Но он ещё не вернулся с работы – в хирургии рабочий день не нормированный.
Зоя Алексеевна, услышав голоса старших детей, вышла в коридор из зала. Это была женщина очень полная и бесформенного телосложения. Ходила она медленно и покачиваясь, плотно прижимая руки к туловищу. Стараясь демонстрировать идеальную осанку (за которую нередко ругала детей), Зоя Алексеевна неестественно выгибала спину и плечи, что лопатки, казалось, плотно прижимались друг к другу, а позвоночник выглядел вогнутой линией. Удлинённое щекастое лицо с возрастом начало провисать и принимать не натуральную форму большой груши. Круглые и желтовато-зелёные, как у совы, глаза под стрелообразными чёрными бровями всегда поглядывали на мир с недоверием, особенно на моменты плохого настроения – когда дела семейные и бытовые «не вписывались в сценарий».
– И где это мы болтались? – властно вопрошала она. – Илона и Таир, например, пришли домой полчаса назад.
Никита прыснул в кулак – солгать такой «тайной полиции» было невозможно. Наташа также понимала это, потому, скромно потупив взор, она протянула мачехе пакет и коротко пояснила:
– Мы заходили в магазин.
– Неплохо-неплохо, – заметно смягчилась Зоя Алексеевна, изучив содержимое пакета. Но боковым зрением она очень не вовремя увидела, что Никита прячет за спиной какой-то документ.
– Мам, это…– он думал, что бы такого ей сказать, но она его опередила.
– А ну дай сюда! – потребовала она. И, не дожидаясь позволения, сама вырвала положение из рук сына.
– Монастырь святой Анны, значит, над две недели…. – комментировала она, водя толстым пальцем по строкам. Потом вынесла неоспоримый вердикт:
– Никаких вам Лондонов и Парижей! Дома ремонт еще не закончен, а скоро дачный сезон начнется! По-вашему, мы с отцом должны всё это ворочать?
Не желая выслушивать продолжение концерта, Наташа быстро переоделась и приступила к приготовлению ужина, а Никита продолжил выкладывать кафельную плитку в ванной, что начал делать в минувшие выходные.
Из прихожей донёсся запах лекарств – это Игорь Иванович вернулся с работы. Он аккуратно повесил плащ на плечики, положил шляпу на комод, обувь поставил ботинок к ботинку. Полюбовался своим отражением в зеркале – благородные морщины и посеребенные виски, но ясные и доброжелательные глаза и радужная улыбка.
– Здравствуй, папа, – поприветствовала Наташа, высунув голову из комнаты.
– Здравствуй, Наташенька, – радостно ответил Игорь Иванович и намеревался приласкать дочь. Но пасынок не делал ему опомниться, силой затянул его в комнату и сунул ему в руки многострадальный документ.
Глава семейства вынул из нагрудного кармана пиджака очки, тщательно изучил приглашение в Лондон, и высказал свое мнение:
– А почему бы и не поехать?
Услышав это, Зоя Алексеевна, крикнула из зала:
– Я уже сказала – никаких поездок!
– Зоя, милая, дети заслужили отдых. Они много работают: Никита учится в университете и делает евроремонты, Наташа проводит экскурсии в стенах музея и по просторам города, а вечерами они занимаются литературой и рисованием. А здоровье ведь не восстанавливается, – резонно прокоменнтировал он, подняв вверх указательный палец.
– Что ж, пускай едут, – неохотно согласилась Зоя Алексеевна. Никита и Наташа, несказанно обрадованные, обняли отца и украдкой послали друг другу воздушный поцелуй.
Но за неделю до отъезда приятные планы чуть было не провалились. Родители были приглашены соседями на восьмом этаже на юбилей хозяина. Антон, пользуясь их отсутствием, играл в «Crazy granny» на своем планшете и одновременно слушал песню Rob zombie «Living of dead girl» – Игорь Иванович категорически запрещал ему это, мотивируя тем, что подобные занятия разрушают без того неустойчивую детскую психику. Ярослав читал энциклопедию «Сто великих полководцев», над чем насмехалась Зоя Алексеевна, потому что в ней, среди прочих, говорилось о Колчаке – классовом враге, всё-таки! – а еще потому что считала подобные занятия не нужными будущему мужчине. Наташа и Никита тоже решили устроить себе праздник непослушания. Она взобралась на кровать с ногами и не потрудившись снять тапочки (что просто выводило Зою Алексеевну из себя), и, включив ноутбук, стала выкладывать на своей страничке литературного сайта свои философские заметки о любви, вере и религии. Временами поедала конфеты «Merci», которые Никита купил ей на собственные карманные деньги. Он сидел за письменным столом и рисовал её восковыми мелками. Иногда он посматривал на неё, чтобы точнее отметить детали, но ловил себя на том, что не мог подолгу отвести от неё глаз.
– Что ты написала? – немного грустным голосом спросил Никита, не в силах выдержать томительную тишину.
– Сейчас прочитаю, – кокетливо ответила Наташа. – «Если Антон Чехов был прав в том, что кто не может взять лаской, тот не возьмёт и строгостью, то не пора бы нам всем стать чуть-чуть добрее к своим близким и ближним? Говорят, критика вразумляет и дисциплинирует, но она же способна обрезать и без того неокрепшие крылья. Ласка, сетуют, может избаловать, но она же помогает поверить в себя даже в самые трудные моменты, когда не веришь в саму жизнь. Будьте ласковее друг к другу, ведь у нас остаётся на это так мало времени! Мы не можем гарантировать завтрашний день в своей жизни – чего уж говорить о наступлении двадцать второго века», – по-детски старательно выговаривая слова прочитала она.
