Старушка протянула мне глиняную птичку-свистульку и снова улыбнулась.

— Спасибо, бабушка!

Я сунул птичку в поясной кошель и помчался к башне.

Экзамен, конечно, уже начался, и, увы, все одногруппники уже были в зале.

Я робко постучал и сунул нос в огромную аудиторию:

— Простите за опоздание…

— Безобразие! — воскликнул профессор Чизл. — Это недопустимо! Вы будете отстранены от сдачи…

— Но молодой человек опоздал меньше, чем на четверть свечки, — мягко перебил профессор зельеварения Олни. — Так что он может сдать экзамен, но после остальных.

Остальные профессора кивнули, и Чизлу пришлось смириться, а мне — поблагодарить и вернуться в коридор.

Эх, да если бы больным сказался, я бы, наверное, не так их рассердил. А после общего экзамена утомлённые и жаждущие попасть домой к вкусному ужину профессора со мной в два счёта расправятся!

“Хочешь заболеть?” — вдруг произнёс кто-то прямо в моей голове.

От неожиданности я подпрыгнул на месте и крутанулся вокруг себя. Никого.

— Нет, — громко сказал я на всякий случай, — не хочу болеть.

“А чего ты хочешь?” — спросил тот же голос. Странный, кстати, голос: непонятно, мужчина или женщина, молодой или старый.

— Кто тут?

“Я здесь, в твоём кошеле”.

Я еле удержался от того, чтобы снова в испуге не подпрыгнуть. Открыл кошель и вытащил подаренную старушкой птичку. Птичка, кажется, подмигнула нарисованным глазом. Я осторожно положил её на подоконник и помассировал ладони, собирая силу. Протёр лицо, будто при умывании, накладывая на глаза Особое зрение.

Птица светилась и переливалась всеми оттенками зелёного. Обычной магической вещи положено светиться золотистым на оранжевом фоне немагических предметов. А зелёный — цвет нечисти, это все знают. Эта же свистулька казалась созданной из всех оттенков зелёного. И при этом потоки силы в ней сплетались как в артефакте…

“Так чего ты хочешь?”

От неожиданности я потерял концентрацию, и чары развеялись. На подоконнике стояла птичка и смотрела на меня, чуть повернув расписную голову.

— Ты кто? — шепнул я.

“Исполнитель желаний. Стандартный. Одноразовый”.

— Так не бывает! — воскликнул я шёпотом. Ещё не хватало переполошить комиссию за дверью.

“Пожелай. Вот и проверишь!”

С одной стороны, так и правда не бывает. С другой, я же своими глазами видел, как эта штука светится, как она наполнена магией. Так что вдруг он настоящий? Надо провести эксперимент! Только очень осторожно, обдуманно и ответственно!

Что же пожелать? Чтобы за экзамен мне поставили “отлично” без сдачи? Но это надо будет влиять на членов комиссии, а это во-первых, небезопасно, а во-вторых, неэтично.

Так, желать сокровищ и денег — это скучно. Сверхсилы и могущества — пошло. К тому же, если артефакт одноразовый, то сделать меня сильным или умным навсегда не получится.

Надо пожелать что-то такое, что будет мне на пользу, никому не повредит и точно не по силам какому-нибудь шутнику, если всё это таки окажется розыгрышем.

И думать надо быстро, а то ведь кто знает, как скоро профессора разберутся с товарищами студентами и возьмутся за меня? И будут меня песочить и всячески давить на моё хрупкое самомнение. И наверняка же его сломают…

О, придумал!

— Хочу спокойно относиться к критике на экзамене, оставаясь в своём уме и давая адекватную обратную связь. Трезвым, здравомыслящим и всё понимающим.

“Будет исполнено!”

Птичка тут же рассыпалась в пыль, а я впал в оцепенение, которое развеялось, лишь когда профессор Чизл недовольным тоном велел мне зайти в зал.

— Итак, покажите, чему вы научились за этот год, Лайн. Господа, прошу не судить его строго: это самый слабый студент из всех, что я видел за все годы работы в Академии. Не знаю даже, как он дошёл до четвёртого курса!

Не успел я обидеться, как в моей голове зазвучал голос профессора Чизла, говорящий кое-что иное:

”Студент как студент. Вон, у Пирза в своё время ещё меньше способностей к трансформу было, а ничего — сейчас деньги этим зарабатывает. Но если студент плохо сдаёт экзамен, виноват же учитель? А я не хочу быть виноватым! Вот уж нет!”

Я вытаращился на профессора и даже обидеться забыл.

— Ну что же вы, молодой человек? Тяните билет, — поторопила меня профессор Стеф.

Я извинился, подошёл к столу и вытащил билет. Пятый.

Так, что тут у нас? Обращение неживого в неживое другого класса с двукратной потерей массы. Ладно, это несложно.

Я шагнул к столу к образцами и выбрал глиняный кувшин. Весит он килограмма три. Значит, превратим его в маленькую деревянную шкатулку без узоров и без запоров.

В ходе простенького превращения я взмок, будто телегу мешков с зерном разгрузил.

— Мда, вы правы, профессор Чизл, — процедил заместитель декана Виан, — простейшая операция, а усилий приложено, будто молодой человек с демонами тут дрался. Мда.

“Как я устал! — проговорил Виан в моей голове. — Ну как я устал! Сколько можно тут торчать! А мне ещё к ювелиру нужно. Джесс требует слишком много украшений. Пора, пожалуй, завести новую девицу. Попроще. Ох, как я устал!”

Ха, что мне теперь — посочувствовать бедняге Виану?! Неужели профессора на экзамене не о нас думают, а о своих делах? Вроде и понятно: они же тоже люди. А вроде бы и обидно как-то.

— Тем не менее, молодой человек справился, — заметил профессор Олни. — И уложился в стандартное время. Продолжайте, прошу вас.

Он ободряюще улыбнулся, и я повеселел. Ладно, пусть думают, о чём хотят. Главное — экзамен сегодня сдать. И я уже на треть приблизился к этой цели!

Второй вопрос теоретический. Закон Влиса-Герна. Его я худо-бедно помню.

Я начал с истории, предшествующей открытию закона: Влис Искатель однажды встретил акнульского упыря… Но меня тут же перебил профессор Чизл:

— Мы тут не намерены сидеть до самого утра! Давайте формулу и десять возможных искажений по двум переменным, Лайн!

Уф, это будет непросто. Формулу я воспроизвёл без труда, а вот на пятом искажении запутался.

— А вы не думали бросить это дело, молодой человек? — с улыбкой на тонких губах поинтересовался молчавший до этого профессор Норт, которого все студентки единогласно считали самым красивым преподавателем с самым скверным характером. — Бросить магию и заняться… м-м-м… чем-нибудь другим? Более подходящим для вас?

“Обожаю глумиться над этими юными недоумками! — рассмеялся Норт. — Половина так тупа, что не понимает издёвки, а вторая половина так очаровательно беспомощно злится в ответ. Интересно, из которых этот?”

В синих глазах профессора Норта действительно читался интерес. Чтобы не соответствовать его классификации, я улыбнулся в ответ и сказал:

— Профессор, ваша забота греет моё сердце! Я тронут. Но пока не намерен оставлять магию!

— Молодой человек, — вмешалась в разговор профессор Стеф, — вам не кажется, что приведённая вами в пятом искажении модуляция неэффективна? Это всё, что вы можете предложить?

Она нахмурилась, а её голос в моей голове произнёс:

”Строгость — вот, что нужно студентам. Тогда они становятся дисциплинированными и ответственными. А это всё, что нам нужно. Чтобы после Академии ребята умели позаботиться о себе”.

Слова профессора Стеф, не предназначенные для чьих-либо ушей, меня по-настоящему растрогали. Я решил не обманывать ожиданий прекрасной строгой женщины и сосредоточился.

И стоило внимательнее всмотреться в построения, начерченные мною на доске у стола с инвентарём, как ошибка тут же нашлась. Оставшиеся искажения я изложил без проблем.

— Хорошо, — кивнул профессор Олни. — Теперь последний вопрос.

Третий вопрос — снова практика. Живое в живое на максимально длительный срок.

Я долго и старательно превращал крысу в суслика. Мог бы и быстрее, но тогда был шанс оставить у суслика крысиный хвост или уши. А говорят, это жутко неприятно.

Профессора за моей спиной негромко переговаривались.