Литмир - Электронная Библиотека

Я кивнул. Кто же из курсантов не смотрел гипноленты про капитана «Бури»? Они даже относились к условно-тренировочным, столько там было патовых моментов, связанных с моторной памятью и интуитивной логикой.

— А ты думал, почему он раз за разом спасает мир, и раз за разом зло возрождается?

— Плохо спасает? — ответил я механически, как курсант.

— Хорошо спасает. Он лучший. Ему не нужно ломать и преодолевать себя. Он любит женщин, и он же потрошит бандитов. Ему легко всё это даётся. А значит — мир ему не спасти. Спасение мира — не его задача. Если планка не стоит выше твоей головы — решения ты не найдёшь. Настоящего решения. Только пустое, формальное. Оно временно заткнёт дыру, но не изменит во Вселенной ничего. Вот потому супергерои раз за разом спасают мир, а мир, как свинья неблагодарная, изыскивает всё новых проводников зла. Нет никакого зла, мальчик. Зло — только в тебе. Преодолев его, ты побеждаешь. Количество параллельно поверженных противников роли не играет.

Я мотнул головой и невесело улыбнулся:

— И все кроме меня всё знают…

— Чужие задачи увидеть и решить просто, — усмехнулся Дьюп. — Лабиринт задач у каждого личный. И в своём — ты тот же слепой котёнок. Но вот тебе кое-что объяснить у меня, по счастью, уже выходит. Немногое, правда. А теперь готовься объясняться сам. У тебя полчаса. Надень парадную форму — будет много незнакомых людей. Эрцог желает, чтобы ты рассказал кое-что из того, что было на Тэрре. Не о том, что МЫ там делали, а о том, что ты видел. Отвечай только на его вопросы, понял?

Я кивнул. Но думал о другом. О том, что нужно будет потом взять малую и показать ей лежащую в капсуле мать. Пусть знает, что мама уснула и ждет там, нас в своем долгом сне.

История сорок седьмая. Истина, как мера правды и лжи

«Леденящий», флагман эскадры Содружества. Зал для совещаний

Из отчёта импл-капитана Пайела

— Я хочу, чтобы присутствующие выслушали нашего военного консультанта, любезно приглашенного генералитетом Империи. Это — импл-капитан Гордон Пайел, принимавший участие в спасательной операции на Тэрре…

Локьё врал.

Врал с лицом торжественным и невозмутимым. Только больной на всю голову мог не догадываться, что именно я делал на Тэрре. Все в этом зале знали, что я был военным преступником, напавшим на Тэрру. И тем не менее, мне всё это не снилось.

В общем зале «Леденящего» было холодно от тусклых высокомерных лиц, выверенных мертвенным отчуждением.

Экзотианская знать давно не держала имперцев за людей. И демаркационная полоса, незримая, но такая явственная, разделяла теперь сидящих рядом представителей Содружества и Империи.

Меня никогда раньше не допускали до прямых переговоров с элитой Содружества. Я знал, КАК высокородные экзотианцы относятся к «имперским выскочкам», но не ожидал, что презрение может быть так зримо.

Энек Агжелин, эрцог дома Аметиста — единственный высокородный, с кем я был знаком до Локьё — был слишком молод и, видимо, плохо воспитан по их меркам. Или я был тогда так туп, что принимал страх и напряжение юного аристократа за доверие к случайному имперскому вояке.

А Локьё, эрцог Сиби, как я только сейчас понял, был, о-очень большим демократом. Потому что теперь на меня смотрели, как на говорящую обезьяну. Да нет, куда там — как на говорящее мусорное ведро!

Смотрели и сомневались — что это сидит перед ними? Может, моё явление на Совете — шутка дурного тона? Розыгрыш?

На прямые переговоры с экзотианцами в нашем, Южном секторе, рисковали выходить Колин, инспектор Джастин, Мерис, капитан «Ирины», Вроцлав Даргое и… И, Файсин, кажется. Вон он сидит — Ли Файсин, глава разведчиков, вертлявый хитрый мужик со смешным прозвищем «желтолицый наследник».

Все они были из «перерожденных». А в Северном крыле — давно уже никто не рисковал близко контактировать с «психами».

Экзотианская элита не сразу стала «табу» для нашей. Было немало нехороших историй о встречах «на уровне высшего руководства», пока экзоты не стали для нас «психами», а мы для них — недолюдьми.

Но сейчас «наших» в зале было столько же, сколько и «не наших». Значит, многие «наши» тоже впервые попали в этот ледяной суп.

Я сидел в центре зала.

Вокруг — девятнадцать человек. Имперцев, кстати, меньше на одного. Видимо, потому, что эрцог был хозяином встречи. Он восседал чуть сбоку и был преувеличенно напыщен и спокоен.

У меня спокойствие получилось не сразу. Взгляды экзотианских военных и штатских касались меня, будто тоненькие иголочки. По коже пошло покалывание, заныл затылок, а лоб нагрелся, словно в голове включили микроволновку.

Тренированные, гады. Их этому учат с детства.

Будь я простым имперским парнем, наверное, спёкся бы уже на стадии «ощупывания» и рассматривания. Но я давно уже не был «простым». И взгляды «возвращал» владельцам без особых затруднений. Нечего на меня давить, я и сам давить умею.

Меня больше заботило то, что присутствующие принадлежали к довольно широкому кругу экзотианской знати. Я понял бы, собери Локьё генералов, но вон тот, худой — священник, справа от него эспер, по-нашему особист, потом — комарт торгового флота…

Имена и должности светились над креслами, но почти ничего мне не говорили.

Что здесь затевается-то? Среди наших были только военные — комкрыла и несколько старших офицеров. И совсем не было посторонних, даже инспектора Джастина — не было.

Правая от меня, экзотианская часть зала пребывала в напряжении. Все знали, что эрцог — один из кукловодов стремительно развивающихся событий.

Это для меня два с половиной месяца тянулись невыносимо медленно. Для политики такие сроки — калейдоскоп. И сейчас многорукая власть меняла своих перчаточных кукол так стремительно, что присутствующие не знали, в какой мир они выйдут из совещательного зала «Леденящего».

А вот наши, имперские, были эмоционально скованны, но, в целом — спокойны, разве что удивлены моей возродившейся из небытия персоной. Но удивления старались не показывать. Видимо, Колин проинструктировал.

Он сидел почти напротив меня, и остальные за его спиной без команды не гавкали и не мяукали.

Впрочем, с подчинением в Империи всегда порядок, оттого у нас так много бунтов.

Обозвали меня военным консультантом, а устроили форменный допрос. Поставили детекторную платформу и специальное кресло. И не только достоверность моих ответов, но и нейропараметры могли оценить все присутствующие.

Правда, вопросы задавались корректно. Меня не спрашивали, ЧТО я делал на Тэрре, спрашивали — что видел и чем, по моему мнению, могли бы заниматься в подобным образом оборудованных помещениях.

Ну и далее по списку — евнухи, полуголые женщины с вырезанными по всему телу монограммами, панно из высушенных черепов с подписями и голо, кто из политиков добровольно или нет пожертвовал свою голову для украшения конкретного зала.

Помня слова Колина, я какое-то время отвечал только на вопросы Локьё, игнорируя реплики с мест.

Реплики не отвлекали — моей нервной системой можно было уже забивать гвозди. На Тэрре меня вывернуло наизнанку, и плоть, ставшая новой кожей, больше не болела.

Позже я сообразил, что все эти дни Колин ждал кризиса. Он и Ньиго позвал на Кьясну — на меня посмотреть. Когда я позже спросил его об этом в лоб, он кивнул и ответил, что такие кризисы — показатель определённых психических процессов. Гораздо хуже, если их нет.

Условно неудобных вопросов становилось всё больше. Экзотианцы почуяли, что я не просто ящик с костями и ливером, и пытались как-то зацепить, чтобы выбить из равновесия и прощупать поглубже.

Я поймал взгляд Локьё, мимолетный и пронзительный… На миг мне стало страшно, но только на миг.

Эрцог прикроет, если что. Он один знает, чего хочет от меня. И подстрахует при необходимости.

71
{"b":"864515","o":1}