У примаса, архиепископа Гнезненского графа Фёдора Потоцкого — главного сторонника Лещинского и главного противника России, который вырос и родился в России, и крёстный отцом которого сам царь Алексей Михайлович выступил, мать была — Елена Салтыкова. И они с Анной Иоанновной, выходит, какие-то братья, тьфу, сестры, опять тьфу, родичи, то ли двоюродные, то ли троюродные. А Этот Юзеф, интересно, тоже родственник? Узнаем, если в плен попадётся. Про приближение гусар Бирон узнал за два дня. Он же не первый год воюет. В курсе, что разведка нужна. И готовился ещё к этой войне заранее, по всей Литве за полгода, ещё с зимы, были разосланы завербованные мелкие шляхтичи и купцы. Сидели, писали письма и знали, что в случае кипежа нужно подорваться и новость передать. Так сразу пятеро на взмыленных лошадях прискакало, и каждый, что знал, рассказал. В результате картина сложилась цельная. Разведчики, теперь уже снабжённые чёткими инструкциями, выдвинулись вперёд и с этого момента каждый шаг противника был Брехту известен.
Пушки у панов есть. Целых шесть штук и калибром они (никто же с линейкой не лез к ним) около ста миллиметров. Наши шестифунтовки имеют схожий. Да, шесть пушчонок — это ерунда. А зачем? Зачем в рулетку играть. Вот в Париже рискнул, и шальное ядро в грудь поймал князь Витгенштейн. Не надо больше. Маршрут гусар известен. Иван Яковлевич карту развернул и Ивана Салтыкова позвал.
— Иван Лексеич, ты вот сюда со взводом снайперов выдвинься и жди. Сто процентов, что вот на этой опушке гусары остановятся на ночлег. Твоя задача, как проснутся они и начнут строиться, обстрелять их из кустов. Половина палит куда попало, если удастся командиров завалить — хорошо, нет так нет. Пусть стрелки выбирают товарищей (все гусары товарищи друг другу) на лучших конях и в лучших доспехах. Но это отвлекающий манёвр. А вот самые меткие стрелки должны стрелять по телегам или фургонам, в которых порох. Нам тут их артиллерия не нужна. Если удастся перестрелять и пушкарей, то совсем хорошо. Обстреляли и не вступая в бой рвёте когти сюда. Можно, да и желательно, чтобы ляхи вас заметили. Если поскачут в погоню совсем здорово, но это не цель. Так, подарок.
— Есть!
— Ваня, не геройствуй, если хоть одного снайпера убьют, выпороть тебя перед строем прикажу.
— Так запрещено…
— Я запретил, я и взад сыграю. Береги людей. Пригодятся. Сделаешь, всё как положено и считай подполковничьи погоны у тебя на плечах.
— Есть, беречь людей. Не беспокойся, Иван Яковлевич, бить буду аккуратно, но сильно, — запомнил, гад.
Майор Салтыков улетучился, а Брехт собрал командиров полков и батальонов у себя в палатке. Не влезли все. Вылезли на солнышко. Весна наконец победила, и конец мая выдался вполне приемлемым. Не жарко ещё и дождики нет-нет да бывают, так и к лучшему, пыль над войском не летает.
— Господа офицеры, в дне пути от нас два гусарских полка и с ними несколько сотен ополчения польского. Шляхта со слугами. Все конные. У них шесть шестифунтовых пушек, но с ними разберёмся. Я понимаю, что вам всем хочется с супостатами подраться и ордена с медалями заработать. Только тут случай особый. Этих гусар бог послал нам на встречу по моей просьбе. Вы же все знаете, что я конюх. Шутка. Вы все так говорите, когда нужно меня поругать. Ваше дело. Не забывайте только, что у меня два брата генералы и они не из конюхов. Я, наверное, тоже. Опять шутка. Так я про то, что у гусар под задницами полторы тысяч очень хороших мощных лошадей, которых мне не хватает для конезаводов, а русской армии для создания полков кирасиров и артиллерийских батарей. Для этого похода еле собрали и даже племенных жеребцов пришлось забрать с конезаводов. Берегите, кстати. Вычту из зарплаты стоимость. Опять шучу. Но берегите — это просьба.
— Да мне конь дороже жены! — это Александр Багратион воскликнул.
— Князь, ты холост, — остудил его Иван Яковлевич. — Всё, закончили ржать. Слушаем команду, нам надо поголовно истребить всех ляхов в этом отряде. Не надо нам выкупы за них брать и врагов страны плодить. Пленных не брать. А вот коней нужно сохранить всех. Хорошо, максимально сохранить. У ляхов этих огромные мощные рыцарские кони. Может — последние во всей Европе. И нам их нужно, чем больше, тем лучше. Приказ такой… Стрелять только по людям. Кто не уверен в себе или оружии своём — лучше не стрелять. Нас пятнадцать тысяч, а их полторы. А вот упустить нельзя, потому: Преображенский полк вдоль реки Вилии заходит в тыл гусарам и преграждают им дорогу на юг и юго-запад, если они драпать начнут. Семёновский полк заходит с правого фланга ляхам, вдоль вон той речушки, вы контролируете западное направление. Задача у обоих полков одинаковая — выбить всадников и сохранить лошадей. Артиллерию с собой не брать. Только, господа офицеры, первыми не нападать на гусар, только если побегут на вас. Здесь по ним отработают снайпера, егеря и башкиры. Выполнять!
Событие пятьдесят третье
Если вы будете думать о том, «что было бы, если…», то у вас будет тысяча прошлых и никакого будущего.
Утро выдалось туманным. От Вилеи плотными белыми клубами туман с самого рассвета стал подыматься на покос этот или выпас, хрен его поймёт, но ближайшие деревни были оцеплены и скотину сюда не пустили. Когда плотный туман распростёрся от опушки леса до реки Брехт понял, что войнушка откладывается. Никуда при такой видимости ляхи не пойдут. Ждать начала сражения всегда муторно, начинаешь всяким самокопанием заниматься. А вот тут если? А вон там не… А вдруг… Даже такие опытные стратегические полководцы, как Брехт места себе не находят. Хоть бы ветер угнал туман куда или солнце бы уж припекло. Солнце на горизонте было. Бледно-красное и еле просвечивающее через белые клубы. Только часам к десяти, когда светило забралось на приличную высоту туман расслоился сначала, а потом и пропадать стал. Всё же малюсенький ветерок в сторону реки был с запада, он в конце концов остатки тумана в воду и загнал.
В подзорную трубу с небольшого холма Брехту лагерь поляков виден не был, а вот затаившихся по обеим сторонам поляны башкир рассмотреть можно. Сами-то зелёные и, может, и не заметно их с приличного расстояния, а вот кони не зелёные, не вывели ещё такой породы. Где-то там в Армении сейчас лимонного цвета коней разводят, но про зелёных и армяне не слышали. Рыжие кони резко выделялись на молодой травке и листьях кустов на опушке.
Опять Иван Яковлевич стал волноваться, что его задумка не получится. И тут щёлкнули, как плети, выстрелы, а следом жахнуло так, что порыв ветра дошёл даже до Бирона, сидевшего на вороном крупном жеребце.
— Ну, началось, — Багратион истово, как всякий неофит, перекрестился.
Выстрелы всё щёлкали и щёлкали, даже в том месте, куда Иван Яковлевич посла Салтыкова появилось облако серого порохового дыма.
— Всех перебьют же! — недовольно пожаловался грузинский князь.
— Прибью Ваньку, — Брехт всё ждал, когда появятся изображающие бегство егерей, а их не было. Неужели окружили их гусары, и те отстреливаются, подороже жизнь продавая.
— Вон они! Скачут! — ткнул пальцем с огромной жуковиной, украшенной кроваво-красным кабошоном, грузинский царевич.
Иван Салтыков на таком же вороном жеребце — старшем брате бироновского «Демона» скакал последним и ещё и из пистолетов отстреливался. Над всадником вспухали облачка дыма и почти сразу в них влетали преследующие егерей гусары. Или не гусары, по крайней мере, крыльев за спиной у них не было. Лазутчики говорили, что по мере продвижения этих двух полков от Варшавы к Вильно к ним примыкали небольшие отряды шляхты. Видимо они и гнались сейчас за егерями. Самое интересное, что из четырёх выстрелов два у Салтыкова получились удачными. Скачущие за Иваном ляхи в красных кафтанах одинаковых, может братья или слуги одного магната, даже общую форму для своих подпанков соорудившего, свалились с коней под ноги коням остальных преследователей.
