Елена сразу поехала с ним. Артуру была приятна столь легкая победа: значит, он еще «ого-го». А ночью он был удивлен и чуточку обескуражен: он оказался у Лены первым… Он и забыл, что бывают чистые и светлые девушки…

По своей старой писательско-донжуановской привычке Артур стал расспрашивать Лену о ее жизни. Он поймал себя на мысли, что ему почему-то интересна эта девушка. Помимо красоты, она была еще умной и тонкой, блестяще знала и понимала литературу – совершенная редкость в гламурные годы смены тысячелетий. Артур и не заметил, как влюбился.

Лене были приятны его объятия. Она совсем не хотела сдаваться ему вот так сразу, в первый вечер. Когда Артур пригласил ее к себе, она не понимала, что все может закончиться сексом. Лена была совсем не искушена в делах любви. В детском доме она избегала темных кладовок, где старшеклассники прижимали девчонок и лезли им под юбки. Да она и не была интересна мальчишкам: никогда не красилась, короткие юбки не носила, волосы кокетливо не завивала, в разговорах ровесниц о парнях участия не принимала – Лене это было неинтересно. А в классической литературе, которую она читала запоем, интимные сцены изображались завуалированно и тонко. Не понять ничего.

Елена опешила, когда Артур обнял ее и попытался поцеловать.

– Не надо, – неуверенно попросила она. Прозвучало как согласие.

– Почему? – Артур настойчиво продолжал.

– Ну не надо. – Елена пыталась отстраниться, стыдливо одергивая юбку, которую Артур попытался приподнять свободной рукой.

Артур остановился.

– Если тебе не хочется, если что-то не так, я могу отправить тебя домой. Я ни на чем не настаиваю. – Артур не понимал, почему Лена так себя ведет. Обычно девушки ему не отказывали. Даже в его пятьдесят.

– Да не в этом дело. – Лена покраснела.

– А в чем? Я тебе не нравлюсь?

– Нет-нет. Очень… – Лена замялась. Не в ее правилах было откровенничать с мужчиной и говорить о том, что она совсем не искусна в любви.

– Тогда иди ко мне. – Артур протянул руки. «Пусть будет он, а не какой-то мальчишка в подворотне», – подумала Лена и сама поцеловала его…

На следующее утро она с удивлением рассматривала спящего Артура. Лена совсем не так представляла себе свой первый секс. В девичьих грезах она мечтала об акте восторженной любви, поцелуях, нежных словах и неторопливых ласках. Дальше ласок в мыслях не заходила.

Артур же не любил прелюдий, обладал женщинами без особых изысков, женское тело представляло для него скорее физиологический интерес – в женские души он не заглядывал. Просто выдумывал их, когда писал. Может быть, поэтому в его творениях женские персонажи всегда были чисто функциональными элементами, нужными для выстраивания сюжета. Иногда заглядывал в мозги, если у его любовниц они имелись, но это случалось редко. Мысль о том, что он не тех выбирает, его коробила, и Артур ее от себя гнал. Он никогда не раздевал женщин, они раздевались сами, и не под слова любви, а под будничные разговоры. Послевкусие Артур не ценил, вскакивал с постели быстро, нежности, милые любовные ласки не признавал: зачем на это тратить время, ведь главное уже случилось?

Артур считал себя превосходным любовником, впрочем, как и каждый мужчина на земле. Надо отдать должное, сексуальной техникой он владел неплохо, но настоящего вкуса женщин не чувствовал. Их желания его не интересовали. Как алкоголику все равно, с кем пить, ему было все равно, с кем спать.

Однако с Леной было по-другому. Она будоражила его воображение своей неискушенностью, наивностью, какой-то провинциальной неиспорченностью. Она не строила из себя Татьяну Ларину, а как будто была ею, и это казалось очень нетривиальным. Ему было приятно лепить из нее Галатею. Лена была умна и начитанна: Артур с удивлением поймал себя на мысли, что эта девушка интересна ему как собеседница. А Лене льстило внимание именитого ухажера. Она была ему благодарна за каждую мелочь, за любое проявление внимания: небольшой букет цветов, изящное колечко.

Впервые в жизни Артур старался в постели. Он хотел поразить Лену техникой сексуального мастерства, но ей нужно было совсем не это. Она хотела мурлыкать кошкой у него на груди, однако каждый раз после акта любви Артур шел в душ, возвращался в постель и засыпал. Лена сначала удивлялась этому: в ее книжках любовь была описана совсем по-другому. Но потом привыкла. Тепло, интересно, тихо. Наверное, это и есть настоящая жизнь.

Артур же старался для Лены как мог. Он выводил ее на прогулки в музеи, через своих прошлых любовниц доставал билеты на премьеры, иногда занимал у тех же барышень деньги, чтоб поужинать с Леной в ресторане. Ресторанов Лена стеснялась, ей не в чем было туда выходить. Артур это видел, снова занимал деньги, водил Лену в бюджетные сетевые магазины и очень гордился купленным недорогим платьем. Артур и не заметил, как влюбился в свою Галатею по-настоящему.

Поженились они через полгода. Теперь дом в Переделкине стал ее зоной ответственности. Она так давно мечтала о своем жилье – и когда была в детском доме, и потом, в студенческой общаге, – что семейные заботы поглотили ее целиком и полностью. Елена захлопотала – купила новые занавески и скатерть, расставила полевые цветы по вазам. Хозяюшка! Артур любовался молодой женой, помогал ей писать рефераты, освоил новые компьютерные программы: у Лены на носу была защита диплома, и Артур хотел, чтоб ее проект по его произведениям произвел фурор на кафедре.

Лена давала ему силы и вдохновение. Одно беспокоило: Артур понимал, что рано или поздно жена заговорит о ребенке. А он к детям не был готов. Такой разговор возник. Какой из него отец? Возраст, отсутствие денег… Вот когда он снова будет на волне, когда вновь взойдет на пьедестал – тогда они и подумают про ребеночка. Лена выслушала его, вздохнула и согласилась. Она пока не горела мыслями о детях. Ну какие дети в двадцать лет? Молодость, муж, работа, да и в аспирантуру приглашают…

Полгода после свадьбы Артур не притрагивался к алкоголю. Работал с удовольствием, азартом. Елена будто питала своей любовью его творческую искру. Артур начал заниматься сценаристикой. Золотое дно, если найти своего продюсера. Елена подсказывала сюжетные ходы. Ей нравилось смотреть, как муж работает. Ее умиляло, как забавно он сдвигает брови, когда задумывается.

– Хмур-морщинкин ты мой, – ласково целовала она Артура в переносицу. Тот млел, размякая от нежности.

– Сейчас, сейчас, я чую большие деньги! Если канал примет что-то из моих заявок, я подпишу договор на полный сценарий, и мы с тобой ох как заживем! Припеваючи! – Артур надеялся на свой талант, когда-то громкое имя и благосклонность продюсера, с которым познакомился недавно и который был явно заинтересован в его «продвижении». Елена держала кулачки за успех мужа.

Однажды, спустя несколько месяцев, Лена как-то вошла домой, позвала Артура, он не откликнулся. Осенние ботинки мужа были раскиданы в прихожей, теплое пальто валялось на полу. Артур явно был дома, но не отзывался. Елена громко позвала еще раз. Ответа не было. Не раздеваясь, Елена взбежала по лестнице на второй этаж, распахнула дверь спальни. Дверь недовольно скрипнула, скорее, даже взвизгнула. Елена увидела мужа спящего одетым на кровати. Она подбежала, стала трясти его, испугалась, что ему плохо. Артур не просыпался. Лена почувствовала стоящий в комнате резкий, мерзкий запах перегара. Ее муж был пьян в стельку.

Наутро Елена взяла на работе отгул: она не могла оставить мужа в таком состоянии. Артур очнулся в 10 часов, тяжело открыл глаза, сел на кровати.

– Что произошло? Я тебя таким никогда не видела. – Елена пыталась заглянуть ему в лицо. Но это было чужое лицо, опухшее и тупое.

– Ничего не произошло. Понимаешь? Ничего! Мои заявки не приняли, сказали, что они не в формате! Я написал их десяток! Слышишь? Десяток! – Артур сорвался на крик, насколько это было можно сделать осипшим голосом.

– Ну ничего страшного, милый, ничего страшного, ты напишешь еще, примут. – Елена как могла пыталась успокоить мужа.