В приёмную генерала Таманцева вошла молодая красивая женщина лет двадцати пяти.

Хрупкий стан – тонкая, но не «осиная» талия, изящные руки с длинными, сильными пальцами, маникюр в стиле, стемпинг соответствовал последнему писку европейской моды.

Высокая грудь, способная вызвать восхищение у мужчин и жуткую зависть у женщин.

Неширокие плечи, овальное лицо обрамлено золотистыми прядями волос, которые спускались лёгкими волнами на плечи и спину красавицы.

На миловидном лице выделялись миндалевидные глаза насыщенного зелёного оттенка, которые обрамляли длинные пушистые ресницы.

Львица, светская хищница была не только ослепительна, она ещё знала об этом и, похоже, пользовалась этим без зазрения совести.

– Катюша, – Таманцев не спеша, вышел из-за стола, галантно предлагая кресло, стоящее возле камина. Сам грузно уселся в, находящееся рядом.

Небольшой изящной работы столик отделял «чекистов», как за глаза называли группу "нелегалов".

– Вы получили ответ? – поинтересовалась, женщина, усаживаясь в кресло, вполне по-хозяйски, и на то были весьма весомые причины.

– Да вот, – генерал передал письмо, текст которого был написан красивым почерком по-немецки.

Речь шла о возможности покупки небольшого, двухэтажного особняка, окружённого высоким забором из натурального камня в пригороде Берлина – будущей резиденции ГРУ, которую и предстояло возглавить Катрин Кин (Катерине Козловой дочери непосредственного шефа Таманцева).

Особняк был выбран Петровым с Башировым, во время последней командировки и принадлежал местному священнику, которого переводили на повышение в столицу.

Сторговались не без труда. Немецкий поп оказался скрягой, хоть и выглядел солидно. Заломил, сволочь этакая, как за Notre-Dame de Paris.

Разведчики-нелегалы понимающе переглянулись – предстоял торг. Не впервой.

«Тоже мне испугали ежа голой задницей, и похлеще задачи решали», – и это была правда. Не далее, как месяц до описываемых событий парочка втюрила одному из арабских шейхов надувную женщину за кругленькую сумму, прямо в гарем.

Примерно час они спорили и проклинали тот день и миг, когда судьба свела их со скрягой и проходимцем, которого непонятно как до сих пор земля носит.

В ответ ими было выслушано примерно то же самое, – дань традиции.

При этом обе стороны знали, что рано или поздно, они договорятся, что и случилось.

Аванс в размере тридцати процентов от оговорённой суммы передали немцу с подписями. Бумаги заверили у местного нотариуса – всё чин по чину, с германской педантичностью.

Сфоткали внутренний интерьер, постройки, даже курятник и собачью будку с его обитателем, мужского собачьего полу.

Недвижимость оформлялась на молодую леди, которая в денежных делах ничего не смыслила, чем и пользовались два Schwul-я (проходимцы) – представляющие её интересы.

В Москве остались довольны, но:

– Я не наблюдаю отхожего места ни в доме, ни рядом с ним, – заметила Катерина, внимательно изучив снимки.

– Что? – не понял Петров, его с Башировым срочно вызвали в кабинет к генералу.

– Где расположен Klosett? – раздражённо повторила будущая хозяйка особняка. – Сортир! Теперь ясно?

Действительно, эта часть домовладения на фото не была запечатлена вообще. Его не было даже на техническом плане, который расторопные разведчики прихватили с собой.

Затевать стройку, с подводом коммуникаций с кучей согласований, разрешений, экспертиз, – прямая дорога к провалу. Светиться не стоило.

Возникла щекотливая ситуация. Деньги были уже заплачены.

Генерал смотрел на агентов, что тот удав «Каа» на бандерлогов, ещё советской экранизации.

В воздухе запахло жареным.

– Я напишу письмо хозяину и попрошу его прояснить этот нюанс, – предложила Катерина, чем сняла огромную каменюку, уже нависшую над приятелями, да и над генералом, похоже, тоже.

Козлова, большую часть своей карьеры провела в утончённом обществе, «золотой» забугорной молодёжи и это наложило свой отпечаток. Вместо того чтобы, написать простым немецким языком:

«Преподобный отче, будьте любезны, объясните мне, где я буду какать или писать поутру и вечером?» – она, будучи утончённой, натурой поинтересовалась в самых изысканных выражениях наличием «WC» в покупаемых её апартаментах.

Прочтя письмо светской львицы, простой немецкий поп не понял, что такое «WC». Почесав репу, он полез в интернет.

Железный ящик с америкосовской ПО выдал:

"WALLS CHAPELS", что в переводе означало Германо-Английская церковь.

А учитывая, что Катя в письме прямо-таки рассыпалась английскими оборотами, корча из себя утончённую английскую леди германского разлива, пастор окончательно уверился, что его спрашивают о наличии именно церкви и в нём ворохнулась совесть.

«Содрал такие деньги с Агницы Божьей, скряга я этакий», – ему стало стыдно на непродолжительное время.

Смахнув умилённую слезу, он написал следующий ответ, который и прочитали в Москве:

– Дитя моё, госпожа, я уважаю ваш выбор и с удовольствием спешу сообщить, что, то место о котором вы интересуетесь, безусловно, есть, но находится в 14 км. от дома, который вы намерены приобрести.

Я искренне верю, что вы будете частой гостьей этого чудного места, и даже можете брать с собой обед.

Приезжать туда можно на машине, которая, надеюсь, у вас имеется, или в крайнем случае на велосипеде. Можно, конечно, и пешком, но в этом случае вам следует запастись терпением.

Прибыть в «WC», как написали вы, лучше пораньше, чтобы занять сидячие места и не мешать другим посетителям.

В этом чудном месте приятный кондиционированный воздух и потрясающий аромат.

Дети зачастую усаживаются рядом с родителями, и все поют хором.

Вам на входе будет выдан бумажный листок, которым вы сможете воспользоваться.

Если вы опоздаете, и бумага закончится, то сможете воспользоваться листком соседа. Жители у нас добрые и понимающие, вам не откажут.

Листки выбрасывать не нужно, они должны быть возвращены, чтобы потом их можно было раздать бедным людям. Помещение оборудовано специальными стёклами, позволяющими видеть посетителей и усилителями звука, чтобы слышать все звуки.

Я надеюсь, дитя моё, что я дал достаточно подробное описание интересующего вас места и выражаю вам свои наилучшие пожелания.

Только утончённое воспитание и чувство субординации не позволили юной агентессе выплеснуть на генерала всю ту бурю эмоций, которая кипела в младой груди.

В противном случае он бы узнал много интимных подробностей о себе самом, своих подчинённых, ближайших родственниках, и обо всём скотном дворе возглавляемой им Конторы.

Катя Козлова вовсе не мечтала о карьере агентессы-нелегалки. Но её мама работала в Конторе Глубокого Бурения и папа тоже, так что выхода у девушки практически не было. Вздохнув, выпускница престижной школы с математическим уклоном робко ступила на скользкую дорожку шпионажа.

 Впрочем, шпионами принято называют исключительно провалившихся агентов, а дочери полковника, а с недавних пор и генерала, провалы были как-то не комильфо.

 Её дедушка, например, всю войну просидел в ведомстве Шеленберга и потом ещё долго мотался по свету, меняя паспорта и обличья, так что с такой родословной её профессия была предопределена задолго до окончания школы.

 На «девушку Бонда» она явно не тянула, хотя и «серой мышью» назвать Катю язык как-то не поворачивался.