– Ты всегда за, если дело грозит катастрофой! – резко проговорил бородач и всхрапнул.

– А тебе б только подстелить… соломки! – язвительно выплюнул последнее слово опоздавший.

– Да кто бы говорил! – не остался в долгу бородач. – Не ты ли?..

– А если опять не справится? – поспешно перебила их рыжая.

– Придётся вмешиваться, – просто ответил главный.

– Как же мы вмешаемся? – спросил толстяк.

– Так же, как делали это тысячи раз! С той лишь разницей, что теперь подсуживать придётся людям, с которыми мы знакомы лично!

– А то раньше мы никогда не выручали лично знакомых! – промурлыкала гречанка.

– О! Ну в этом тебе равных нет! – хохотнул бородач.

Гречанка кокетливо улыбнулась и потупилась. Румянца, впрочем, на её щеках не проступило.

– В принципе, если все будут действовать в рамках своих компетенций… – задумчиво протянул мужчина в тоге.

– Да, да! Это он тебе! – бородач посмотрел на опоздавшего.

– Пфф! – отмахнулся опоздавший. – Подумаешь, ну влез разок!

– Ага! Разок! – тихо буркнул бородач, но продолжать скандал не стал.

– Такого не было ещё никогда, – прошелестела бледная японка в кимоно.

– Не было, – согласился толстяк. – Но вообще, прямого нарушения правил мы можем избежать.

– Мы будем ходить по грани, – ответила японка.

Она механическим выверенным движением изогнула длинную шею, наклоняя свою кукольную голову в сторону собеседника, тот немного поёжился.

– С удовольствием! – хохотнул опоздавший.

– Достаточно! – бас главного мгновенно остановил спор. – У нас всё равно нет выхода. Прерывать процесс обучения нельзя. Потеря времени фатальна, так что наш новый коллега должен приступить к работе не позднее первого сентября!

– Но это очень опасно! – наставительно заметила чернокожая девушка. – Мы рискуем целой группой!

– Благодарю за столь своевременное замечание! Я повторю: если у кого-либо из присутствующих есть другие предложения, я прошу высказать их безо всякого стеснения!

Возразить начальству никто не решился.

– Что ж, считаю дискуссию исчерпанной.

Главный поднялся плавным движением во весь свой немалый рост. Все собравшиеся последовали его примеру, и компания потянулась к выходу. За дверью оказалась тесная залитая солнцем приёмная с выкрашенными в зелёный цвет стенами и потёртым старым линолеумом на полу. За секретером в углу сидела девушка с чёрным каре. Она сосредоточенно с замахом вонзала свои указательные пальцы в клавиатуру компьютера, будто хотела затыкать её насмерть.

Главный провёл по враз потерявшим яркость волосам, заправляя их за уши. Одёрнул белый льняной чуть помятый пиджак и отряхнул брюки. На носу появились старомодные очки-хамелеоны в роговой оправе, которые по случаю яркого солнечного дня были почти чёрными.

– Саша, – обратился он к секретарше, – подайте объявление об открытой вакансии учителя физики. Требования стандартные.

В полной тишине мимо них через приёмную к выходу гуськом шли их коллеги в деловых строгих костюмах.

– Каркаде сделать, Стах Глебович? – секретарша и бровью не повела.

– Конечно. Спасибо!

Главный вернулся в кабинет и захлопнул за собой дверь, на которой висела табличка «ДИРЕКТОР».

Небольшой взрыв, павлины и договор.

Виктор Петрович Богданов чуть не вприпрыжку шёл по улице Салтыкова-Щедрина, любовно прижимая к груди папку с дипломом и резюме. Это был молодой человек среднего роста с давно не стриженными растрёпанными каштановыми волосами и небесно-голубыми глазами. Практически блаженная улыбка, не сходившая с его лица уже несколько часов, проявила милые ямочки на гладких щеках.

Причина радости Виктора Петровича, к слову, была весьма необычна – ему только что отказали в приёме на работу. В двенадцатый раз. И это только за первую неделю. Виктор по праву мог сказать, что стал настоящим экспертом в области, так сказать, безотказного получения отказов. Всего-то и нужно было: прийти на собеседование в рубашке с зайцами, назвать свой возраст и смотреть на рекрутера преданно распахнутыми глазами херувима. Ну и эта самая улыбка, да. Спроваживали его мгновенно, не допуская до светлых очей начальства, дабы это самое начальство не пугать.

Теперь он направлялся на своё тринадцатое собеседование с твёрдым намерением получить очередной пендель. Он его жаждал отчаянно. Этот пендель поможет Виктору доказать всем, что квалификация его недостаточно высока для такой сложной, ответственной и опасной профессии, как учитель. Ну, будем честны – не всем, а маме и специалисту с биржи труда. Там почему-то без официальных бумажек ему не верили, хотя зайцев и улыбку он применял. На биржу его, кстати, тоже мама затолкала после месяца успешной погони за безработицей. Виктор даже не понял, как это вышло.

Так вот, заветная подпись на бумажке с отказом в приёме на работу заставит его благодетелей наконец сдаться. А ему, Виктору, позволит с чистой совестью вернуться в аудитории любимого университета и отсрочить неизбежное вступление в ряды несущих постылое бремя трудовой повинности. Ну не готов он был с постной миной вещать недорослям о глубинах физики! Да и кто его, скажите, пожалуйста, будет слушать, если ему самому недавно только двадцать стукнуло? Первоклашки, может, и будут. А старшеклассники, в лучшем случае, будут резаться в крестики-нолики. В худшем – обстреляют его из рогатки на первом же уроке. Нет. Позже, товарищи, позже! После магистратуры, аспирантуры и докторантуры! Тогда точно можно будет давить авторитетом. А пока – пустое это всё.

Августовское солнце припекало, грозя поджарить нос, который потом будет облезать некрасивыми хлопьями. Виктор с нежностью разглядывал обшарпанные престарелые двухэтажные домики, каким-то чудом уцелевшие среди советских пятиэтажек в центре Ярославля. Тротуар был разбомблен беспощадной российской погодой, помноженной на не менее беспощадное трудонелюбие дорожных рабочих. Прогулка по нему скорее походила на преодоление полосы препятствий. Изогнутые фонари удивлённо выглядывали из крон деревьев, чем-то напоминая знаки вопроса.

«Символично, – подумал Виктор, – знак вопроса и воздетое им в небеса сияние, ведущее нас во мраке невежества!» Даже в собственной голове фраза прозвучала излишне патетично, что заставило Богданова улыбнуться ещё шире. «Ну и ладно, скорее сойду за идиота!».

На колокольне Никитской церкви, мимо которой Виктор пробегал, что-то звякнуло. Приближался полдень. Путь к школе №42 был настолько заковыристым, что в Богдановской голове промелькнула мысль о путеводной нити и Минотавре. Несмотря на это, идти от его alma mater было всего ничего, опоздать Виктор не боялся.

Благополучно преодолев все повороты и калитки в заборах, Виктор увидел её. Школу. Старое краснокирпичное здание казалось совершенно обычным, но сад, окружавший его, был поистине выдающимся. Если бы Виктор не знал наверняка, что попал по адресу – точно поискал бы кассу с входными билетами. Очень легко было принять это великолепие за ботанический сад, а не школьный сквер, политый слезами влюблённых и потом двоечников на летней практике.

Странное дело, но вокруг не было ни души. Внутри – понятное дело, всё-таки каникулы. Но чтобы в будний день по дворам не сновали офисные бойцы, выбежавшие на обед за порцией седативных?.. И где все машины, ползущие в надежде приткнуться хоть где-нибудь? Зато на металлическом ажурном заборе, на столбе у калитки, восседал огромный чёрный кот с лоснящейся шерстью и вдумчиво смотрел вдаль. Виктор не произвёл на животное никакого впечатления.

Богданов тронул калитку. Та открылась, издав препротивнейший металлический скрип. Виктор вошёл в благостную тень. Воздух мгновенно стал влажным и тяжёлым, как в тропиках, крупные лужи и ручейки на земле свидетельствовали о недавнем расточительном поливе. Удивительно, но капало даже с деревьев, будто их поливали и сверху. Тяжёлые пышные кроны плотно смыкались над головой, напоминая своды в каком-нибудь готическом соборе. Откуда-то доносилось журчание воды, аромат от деревьев и трав шёл одуряющий. Даже свет, полосами пробивающийся через густую листву, окрасился курортным золотом.