Ветер бил в лицо. Настоящий морской ветер, злой и колючий, похожий на беспощадную акулу с отточенными, холодными зубами. Его укусы превращали кожу в бесчувственный пергамент, на котором периодически, когда поток приносил с собой острые льдинки, появлялись кровавые письмена. Пилоты «водомерок» обязательно надевали пластиковые маски, но Петр всегда ограничивался шлемом и очками. Оставлял лицо открытым. Петру нравилась злость ершистого ветра, нравилось ощущать, как теряет чувствительность кожа и то, как потом, в тепле, она оживает, обиженно огрызаясь едкими уколами. Однажды Петр потерял осторожность и едва не обморозил щеки. Их спасла чудо-мазь Боцмана, старого служаки, заведующего техникой на водно-моторной станции ЦСКА[1]. Но даже этот случай не заставил Петра изменить себе. Он продолжал носиться по Финскому заливу без маски и возвращался на станцию с задубевшим лицом и свежими порезами – лобовое стекло «водомерки» слишком мало, чтобы уберечь пилота от миллиарда льдинок залива. Тем более – такого пилота.

– Я лечу! – Петр привстал в седле, подставив лицо встречному ветру. – Я лечу!!

И счастливо захохотал. И заложил крутой вираж, специально врезавшись левым крылом в довольно высокую волну. Добавил газу, взлетел над черной водой, на мгновение завис в воздухе и стрелой рванул дальше, в залив.

– Я лечу!!!

«Водомерки», одно из последних изобретений «Ямахи», весьма приглянулись любителям острых ощущений. Официальное и довольно длинное название машины, в котором присутствовало много ученых слов вроде «гидропланирование», «форсированный», «амфибийный», никто не помнил. В Америке и Европе ее называли универсальным скутером, в России же приклеили кличку «водомерка». Яхт-клубы Питера закупили огромное количество новых игрушек, и весь сезон столичный свет наперегонки носился по заливу. Петру, не имеющему родственников ни среди правительственных бонз, ни среди нефтяных баронов, летом удалось покататься всего пару раз. Мало, но вполне достаточно, чтобы навсегда влюбиться в эту машину. Зато осенью, когда детишки могущественных людей улетели в теплые края, а сами бонзы предпочитали сауны и бассейны с подогретой морской водой, весь парк армейской станции оказался в распоряжении Петра. Вот тогда-то он по-настоящему оценил уникальные возможности «водомерок», которые с равным успехом могли мчаться и по воде, и по льду, даря пилоту незабываемые ощущения.

– Держись! – крикнул Петр непонятно кому: то ли себе, то ли машине. – Держись!!

Он разогнался до максимальной скорости, бессвязно проорал еще несколько слов, в основном ругательств, а затем стиснул зубы и напрягся, не сводя глаз с болтающегося на воде трамплина.

– А-а!!!

«Водомерка» взмыла в воздух. Мгновения полета, мгновения невесомости, мгновения упоения…

И брызги холодной воды в лицо. Черной воды залива.

Как всегда после прыжка, машина клюнула носом, но Петр уверенно вывел ее в нормальное положение, сбросил газ и посмотрел на приборную панель. Семьдесят два метра – новый рекорд!

И тридцатичетырехлетний Петр, опытный, циничный и жесткий мужчина, рассмеялся. Весело, как мальчишка.

На этот раз Петр катался два часа, на тридцать минут больше обычного. Уже завтра ему предстояло отправиться в длительную командировку, и он не мог заставить себя оторваться от «водомерки» и вернуться на берег. Поворачивал, пролетал несколько десятков метров и вновь уносился в залив, вновь штурмовал волны и прыгал через невысокие торосы. Но время неумолимо, и, когда показатель уровня топлива стал красным – бензина оставалось всего на десять минут, – Петр направил машину к станции. Выскочил на укатанный лед – солдаты срочной службы чистили его ежедневно, – сбросил скорость, и «водомерка» медленно заскользила к пирсу, на котором появилась приземистая фигура Боцмана.

Ожил закрепленный в шлеме передатчик.

– Как покатался?

– Отлично!

Но рукой Петр махнул вяло. Настроение, еще несколько минут назад блестящее, куда-то ушло, растворилось, уступив место неприятной, раздражающей тоске.

«Ну, уезжаю, ну, несколько месяцев вдали от моря, ну и что?»

Тоска родила еще менее понятное беспокойство, неуверенность в себе. «Водомерка» хоть и медленно, но накатывалась на пирс, пора было выключать двигатель и бросать Боцману линь, однако Петр не спешил.

– Заснул, что ли?

– Сейчас, сейчас…

Петр попытался скроить на задубевших губах подобие улыбки, снова махнул рукой, показывая, что все в порядке… и замер, увидев вышедшего на пирс человека.

Незнакомец был мал ростом, даже ниже, чем приземистый Боцман, узок в плечах и на первый взгляд выглядел совершенно безобидно. На первый взгляд. Или на неопытный взгляд. Но мягкая походка невысокого, плавная и в то же время быстрая, сказала Петру очень много – по пирсу двигался боец. Классный боец. Когда же незнакомец подошел ближе, последние сомнения рассеялись: темная одежда ловко подогнана и не стесняет движений, за спиной небольшой рюкзак, на лице – маска.

Петр так и не понял, что заставило его отложить линь. Он положил руки на руль и поинтересовался:

– Кто это?

– Где? – Боцман обернулся.

До пирса оставалось метров пять. Двигатель едва слышно урчал. А Петр… Петр разрывался между здравым смыслом, который ехидно и метко обрисовал ему идиотизм ситуации – чего запаниковал, мало ли кто приехал на станцию, и унылой тоской, что обрушилась на него несколько минут назад.

Просто тоска или предчувствие беды?

– Ты кто такой? – поинтересовался Боцман, смерив приближающегося незнакомца тяжелым взглядом. – Пропуск покажи.

Невысокий не ответил. Не остановился. Продолжал идти, как шел. И не сводил глаз с Петра. Петр не видел, не мог видеть этот взгляд, но готов был поклясться, что незнакомец смотрит прямо на него.

И надавил «малый назад». «Водомерка» сначала замерла, прекратив накатываться на пирс, а затем потихоньку стала сдавать к заливу.

– Язык проглотил?

Массивный Боцман преградил незнакомцу дорогу. На мгновение – всего на мгновение! – перекрыв Петру обзор. А затем послышалось громкое: «Ой!», и старик, перелетев через ограждение, ухнул на лед. Как кукла. Как ребенок. А ведь в нем весу килограмм сто двадцать! И силы еще оставались!

Больше Петр не сомневался.

Полный назад. Самый полный назад! Двигатель взревел, и «водомерка» резко отошла от пирса. Невысокого ситуация не смутила. Он резко ускорился, спрыгнул на лед и бросился за уходящей машиной. И еще незнакомец не поскальзывался, он бежал по льду, словно по идеальной дорожке олимпийского стадиона.

Он бежал к Петру.

«Что за псих?!»

Петр развернул «водомерку» и прибавил скорость. Посмотрим, как тебе понравится бежать за стремительно набирающей ход машиной, но… обернувшись, Петр увидел, что невысокий продолжает преследование.

Это было нереально. Нереально! «Водомерка» шла со скоростью пятьдесят километров в час!

Шестьдесят.

Невысокий не отставал.

Семьдесят!

Преследователя это не смутило.

Это было похоже на страшный сон. На кошмар.

У Петра задрожали губы.

«Что происходит?!»

Тоска уступила место страху. Невнятная тоска – липкому, животному страху. Невысокий пришел за ним. Нет никаких сомнений, что невысокий пришел за ним. Но почему?

Мысли путались, наскакивали одна на другую, рассыпались под натиском одной-единственной: «Он меня убьет!!». А вот инстинкты не подвели: Петр продолжал прибавлять скорость, надеясь, что рано или поздно ужасное преследование прекратится.