Еще студенты-первокурсники знали, что главный инструмент в работе с больным – это опрос. Анамнез морби, анамнез вите и так далее. Я это хорошо запомнила и старалась не пренебрегать, потому что даже незначительная на первый взгляд деталь может перевернуть все.
– Как давно появилась? Не помню точно, вроде лет пять. Иногда все проходит без следа, а потом опять по новой. А что кушает? – Бертина нахмурилась. – Да он ест в три горла, как молодой бычок!
Гай смутился в ответ на замечание и обиженно запыхтел.
– Мама!
– Что, мама? Не спорь лучше.
– А насморк? Кашель? – я осмотрела горло и глаза Гая, покрасневшие и воспаленные.
– Он вроде не простужался, но кашляет и чихает часто. По ночам иногда спать не может, особенно по весне плохо становится. Мы в городе были, лекарь выписывал микстуры от кашля, но от них тоже только хуже, – она сокрушенно качнула головой. – Столько денег потратили, и все без толку.
– Ага, глаза и нос тоже чешутся. Апчхи!
Все было ясно, мальчик – аллергик, но что же главная причина? Аллергеном может быть все что угодно, к тому же во многих продуктах они родственны. А если Гаю становится хуже именно весной, это значит, что у него также есть реакция на пыльцу растений. У моих пациентов главной «злодейкой» по весне была береза, хотя непосвященным это сложно представить.
И тут мальчишка, сам того не ведая, подтолкнул меня к разгадке.
– Мам, я голодный. Пирожок хочу с медом. Можно? – Гай устремил на мать жалобный взгляд и утер бегущую из носа струйку.
А вот это уже интересно!
– И часто Гай ест мед? – поинтересовалась, сощурив глаза и почесав переносицу.
– Да у меня деверь – пасечник, мы у него мед берем. Самый лучший мед на белом свете, скажу я вам! – убежденно затарахтела Бертина. – Сын уплетает за обе щеки! А как сопли потекут, так я ему чаи горячие, да молочко с медком. Побольше, чтобы здоровее был.
На этих словах я чуть не сползла на пол без чувств, но все-таки взяла себя в руки. В нашем мире, наверное, каждый знает о том, что мед – это мощный аллерген, несмотря на его полезность. И дело даже не в нем самом, а в пыльце, следы которой там остаются.
– Как это мед виноват? Да что вы такое говорите?! – всплеснула руками Бертина и переглянулась с сыном, когда я обвинила его любимое лакомство едва ли не во всех смертных грехах.
Я кивнула и пустилась объяснять, что, кроме меда, не стоит сейчас есть Гаю, при этом стараясь адаптировать рекомендации под местные реалии.
Увы, от весеннего поллиноза можно спастись только в Антарктиде. Или на Луне. Пыльца цветущих деревьев, трав и цветов проникает повсюду, даже самые современные методы не дают стопроцентной гарантии. Здесь не могло быть даже антигистаминных препаратов, а чем их заменить, я не знала. Но можно облегчить состояние моего маленького пациента путем соблюдения диеты.
Самой сложной задачей было объяснить, чтобы они поняли и прониклись, при этом не углубляясь в медицинские подробности и не вызывая лишних подозрений. Я ведь не похожа на умудренного опытом целителя. Я – молодая девушка, не обучавшаяся в местных академиях, не умеющая даже читать и писать, но Бертина все равно глядела на меня с доверием и надеждой. Должно быть, совсем отчаялась.
– Ой, он так жареное любит, – качала она головой.
– Это что, мне теперь почти ничего нельзя? И малину тоже? И даже жареную курочку? – испугался Гай, но мать погрозила ему пальцем.
– Зато похудеешь!
Хоть эта семья была более-менее зажиточной, рацион деревенского жителя был ограничен. Это же не аристократы какие-то. Но, если здесь встречается банальная аллергия, значит, болезни этого и моего мира похожи. И лечение, по идее, должно помочь.
– Пошлите, милая, провожу вас к дому бабушки Фанни, – сказала, когда мы закончили. – И вот, пожалуйста, возьмите от нас за труды.
В карман упало две медных монетки. Первый заработок в новом мире! Я сначала смутилась, но Бертина уверенно произнесла:
– Берите, берите. У нас положено благодарить, это называется обмен добром. Уж лучше я вам заплачу, чем еще хоть что-то дам этим городским негодникам! Мы попытаемся сделать так, как вы сказали. Попытка не пытка, хуже уже не будет, – добавила с печалью в голосе. – Нравитесь вы мне, Аннис. И рассуждаете складно, а значит, в ваших словах есть толк. Не знаю, откуда вы все это взяли, но… мы попробуем. Обязательно. Тем более я начала припоминать, что когда мед заканчивался, Гаю вроде становилось легче. А как деверь снова его приносил – так все возвращалось. А я и подумать не могла!
Это был волнительный опыт, я словно вернулась в первые месяцы самостоятельной практики. Голова забита знаниями так, что трещит по швам, все путается, мысли мечутся, как бешеные пчелы. А реальные случаи мало похожи на описанные в учебниках.
Отблагодарили меня не только деньгами, но и дали с собой злосчастный горшочек меда, который Гай проводил печальным и голодным взором. У дома бабули я снова решила напомнить матери о важности соблюдения диеты. Знала, как людям сложно отказаться или хотя бы ограничить то, что они любят. Коснувшись локтя Бертины, я заговорила медленно, четко, смотря женщине прямо в глаза:
– Вы уж следите за ним, пожалуйста. От этого зависит его здоровье и даже жизнь. Сначала у него крапивница, кашель и насморк, а потом и вовсе может начать задыхаться.
Я не хотела запугать, просто предупредила. Бертина слушала, не моргая, с застывшим выражением лица.
– Это очень важно, слышите? Ай! – я вскрикнула я потрясла кистью. Дурацкая печать снова оживилась! Ну и пакость мне следователь поставил, а я еще и серебряную монету за нее заплатила. Да чтоб ему икалось!
– Да-да… ой, а что с вами такое? – женщина удивленно уставилась на меня.
– Комар, наверное, укусил, – я вымученно улыбнулась и сунула руку в карман. Надеюсь, Бертина не заметила печать? Все-таки не хочется ей светить направо и налево.
Попрощавшись, я тихо прокралась в дом. Хозяйка была так добра, что взяла нас с Ликом к себе ночевать. Сама она улеглась на печке, а нам постелила в закутке, отделенном от кухни занавеской.
Наверное, Лик уже спит, вымотался за целый день, бедняга. Я остановилась на пороге и неслышно сдвинула штору. Но Лик не спал, в мутном свете единственной свечи он сидел на полу с напряженным лицом, держа дрожащие руки над кружкой, а над ладонями парил…
Водяной мячик.
Я поморгала – видение не исчезло. Изо рта вырвался громкий вздох, мальчишка вскинул на меня испуганный взгляд, и вода обрушилась на пол, обдав его колени брызгами.
– Это не я разлил, оно само! – закричал Лик в панике и вскочил на ноги. – Сейчас все вытру, только не ругайся. Где тряпка? Где же тряпка?
Он беспомощно оглядывался по сторонам, и тогда я бросилась вперед, схватила его за плечи и слегка встряхнула, приводя в чувства. Хотя, признаться, сама пребывала в не меньшем шоке.
– Перестань, я не ругаюсь. Ты хоть понял, что сейчас сделал? – спросила как можно спокойней и мягче.
Он поднял на меня полный ужаса взгляд, худое тело дрожало, Лик готов был вот-вот расплакаться. Потом он странно обмяк, я и прижала его голову к груди. Господи, над ним дома что, издевались и нещадно лупили не только за шалости, но и за случайности? Бедный мальчик.
– Это не я, оно само, – пробубнил он упрямо.
– Я понимаю. Я… видела.
– Видела? – карие глаза доверчиво распахнулись.
Усадив мальчика на лежанку, я крепко стиснула его руку. Внутрь бесшумной тенью проскользнул Уголек, сверкнул яркими глазищами и свернулся рядом с нами. Парнишка почесал его за ухом, и кот сладко замурчал.
– Никогда меня не бойся, я не собираюсь лупить тебя из-за ерунды. И из-за не ерунды тоже, – я проглотила вставший поперек горла ком. – Так ты, получается, маг? Мне можешь рассказать, я не выдам.
– Я не… не маг. Я не знал, что так умею… – он посмотрел на свои ладони так, будто увидел их впервые. – Такого раньше не было. Я просто подумал, а что, если смогу зачерпнуть воду, не касаясь ее? И… получилось.
