Джил отстала, запутавшись в длинной шубе. Но через миг я ее уже нашел и прижал к стенке. В ушах отдавался ритм баурана, а дыхание было разгорячено танцами, беготней и алкоголем. Наши губы встретились. Джил обняла меня за шею. На пол посыпались круглые пуговки с ее блузки. Я освободил ее грудь от кружевного лифа. Следом мои руки забрались ей под юбку, скользнули по чулкам выше, стаскивали шелковые трусики.

— Руари, что ты делаешь? — шептала она. — Не надо. Не надо…

Но отталкивать не стала. А я не стал останавливаться.

— Ах вот вы где! Ну натворили, детишки! — над нами стоял Сид с фонарем в руках и неодобрительно качал головой, но на губах его играла улыбка.

Джил прятала лицо у меня на груди, притворяясь спящей и пылая от стыда.

— Великий Патрик! Ри, ты, надеюсь, шубу моей жены не попортил заодно? — грубовато пошутил он.

— Сид! — упрекнул я. — А зачем Каре шуба? У нас же холодно никогда не бывает.

Сид чуть смущенно пожал плечами.

— Захотела. Женщины, они такие. Так что держи ухо востро, Ри. Одевайтесь, скажу жене приготовить для вас завтрак.

— Он ушел, вставай, — прошептал я.

Джил приподнялась, но я тут же притянул ее обратно, целуя припухшие губы.

— Руари, нас ждут, — она, смущенная, высвободилась.

Накинула на себя блузку, присела, отыскивая разлетевшиеся по всему полу пуговицы. Я оделся. Поднял злосчастную каракулевую шубу, на которой мы валялись полночи, встряхнул, покрутил и, не найдя изъянов, повесил обратно на вешалку. Джил сунула пуговицы в кармашек юбки, принялась натягивать свои чулочки.

— Может, обойдемся без завтрака? — спросил я ее, обняв сзади за талию.

— Руари, — она распрямилась, опустила точеную ножку, оправляя юбку, и взглянула с упреком. — Как ты можешь думать только об этом?

— Мне казалось, мы отлично провели время. Разве нет?

— Провели время… — она вдруг горько улыбнулась. — Для тебя это, наверное, обычное дело. И ты посчитал, что это немного скрасит мои последние дни?

— Джил, конечно, нет, но…

— Думаешь, есть какой-то выход?

— Должен быть.

— Я один знаю.

— Это какой? — удивился я. — Ты сама недавно говорила, что все безнадежно.

— Я узнала, что если породниться с оборотнем, уйти в его семью, то перестанешь зависеть от родового проклятия.

— Породниться? — я тщетно пытался напрячь мозг, в котором вместо мыслей, как заевшая пластинка, звучала одна из вчерашних веселых песенок.

— Ведь по древнему закону вам разрешают жениться в любом возрасте, даже до наступления совершеннолетия.

Я уставился на Джил, не веря своим ушам. Мне показалось, что я ослышался.

Глава 10

Внутри волной накрыло разочарование.

— Так вот оно что, — я хмуро взглянул на нее. — Значит, ты поэтому позволила залезть себе под юбку?

— Да что ты по… — возмущенно начала она, но осеклась и покачала головой. — Ты знаешь, что можешь этим спасти меня, и не сделаешь этого?

— Женившись на тебе? С чего ты взяла, что это…

Я не договорил, нахмурившись. Она действительно не понимала. Впрочем, я тоже совершил то, чего не стоило делать.

Джил не зря передала мне свой номер через Брайана. Я ей понравился. Это я понял по ее запаху еще на поляне у «Павшего воина». Джил тоже была мне симпатична, но…

Было слишком много «но».

С одной стороны, я понимал, что наш род был последним. И чтобы его продолжить, когда-то придется выбирать… Выбирать из людей. Мне и моей сестре.

Однако на этой мысли я сразу вспоминал про семью оборотней из Дерри и мне становилось тошно. Тошно от мысли, что мы, Конмэлы, можем превратиться в их подобие. Что наш род лишится природной магии, лишится способностей к оборотничеству, лишится силы, которая обычным людям и не снилась.

Впрочем, наше существование и без этого могло закончится в любой момент. Когда кто-нибудь в Министерстве по делам магии решил бы, что последних из нас надо пристрелить. Пристрелить, как пристрелили всех остальных оборотней до нас.

Однозначно, когда я решил позвать Джил на вечеринку, в голове бродили невеселые мысли об обреченности нашего рода. Джил тоже была обречена. И это подтолкнуло нас к друг другу.

Только вот это была минутная слабость. Я не собирался сдаваться. Выжить и спасти род от уничтожения — уже давно стало моей целью. Первичной целью.

Джил стояла, запахнулась в лишенную пуговиц блузку, и ждала ответа. В глазах ее стояли слезы. Я закусил губы, понимая, что должен сказать ей правду.

— Послушай, Джил, — я сунул руки в карманы брюк. — Не знаю, что и от кого ты слышала. Но всё не совсем так, как тебе говорили. Мы можем брать жену из людей только в определенный день. В День Большой Луны. Это когда на один месяц приходятся два полнолуния. Ближайший такой день, если не ошибаюсь, через полтора года. К тому же…

Я не успел договорить. Джил со всхлипыванием выбежала вон, стуча каблуками. Пронеслась мимо удивленного Сида. За ее спиной звякнула колокольчиком дверь.

— Что случилось, Ри?

— Кое-что похуже желания иметь шубу. То, что я не могу исполнить.

От прекрасного настроения не осталось и следа. Миссис Брок поставила передо мной тарелку с яичницей и беконом, глянула с неодобрением на меня и на мужа, наливавшего нам «Джеймсона».

— Хватит уже спаивать мальчишку! — проворчала она.

Но Сид только махнул на нее рукой, мол, не лезь.

— Руари, тут вроде очередное дело намечается. Ты не против?

— Конечно, нет, — обжегший горло «Джеймсон» немного привел в себя.

Весь день я провел в невеселых размышлениях. Однако вечером ноги принесли меня к дому на Гленалими-драйв.

— Добрый вечер, мистер Салливан, — поздоровался я. — А Джил дома?

— Дома. Так ты к ней? Ну проходи.

Я зашел внутрь огромного особняка. Один раз я тут бывал, когда его еще занимали прежние хозяева. В холле раньше была широкая беломраморная лестница, ведущая на второй этаж, бежевые обои в мелкий цветочек, деревянные панели.

Теперь лестница стала обсидиановой. Мрачные пурпурные с черным орнаментом обои, на месте панелей и потолке — золотистая чеканная плитка. Слева от лестницы тянулся большой гостевой зал, такой же мрачный и жуткий, с огромным камином.

Не просто ремонт. Тут над интерьером поработали магией.

— Вы бы поосторожнее, мистер Салливан, — заметил я. — Магической полиции такое не понравится.

— Да кто же узнает?

— Помните, что я вас предупреждал насчет «крысы»?

— Мы непроверенных людей сюда не приглашаем. Как все-таки вышло, что до сих пор не узнали, кто это?

— Он слишком осторожен.

— Он?

— Уверен, что женщина на такое не способна, — заметил я.

— Ты ведь здесь всех знаешь, Руари. Ну и твое происхождение подразумевает, что ты знаешь обо всех гораздо больше остальных. И у тебя никаких предположений, кроме того, что это не женщина?

Я нахмурился.

— Если бы у меня были хоть предположения, вывести «крысу» на чистую воду не составило бы труда. Но у меня их нет.

— А что остальные говорят?

— Ну кое-кто выдвигал версии. Но все они основывались на давней неприязни к собственным соседям, не более.

— Печально. Впрочем, полиция всё же у вас не лютует, да и ведут себя все довольно осмотрительно. Чего нельзя сказать о тебе.

Я с удивлением уставился на некроманта. А потом захохотал во весь голос.

— Да, могло быть в сто раз хуже, — я оскалился, демонстративно проведя языком по зубам.

— Вероятно. Ты прав, с инстинктами гораздо тяжелее совладать.

— Это вы рассказали Джил о наших семейных обычаях?

— Ошибся немного. Подарил бедняжке призрачную надежду. Считаешь меня чудовищем?

Я смотрел в водянистые холодные глаза мистера Салливана.

— Не знаю, — честно ответил я.

— Конечно. Тебя самого некоторые считают страшным монстром.