– Опять нервничаешь? – спрашивает Триша.

Он мотает головой.

– Да ну. Не нервничаю. Просто лопаюсь от нетерпения. Тут такие дела творятся, понимаешь. Можно сказать, два мешка с сюрпризами заготовлены, и я – главный Дед Мороз…

– Дед? – изумляется Триша. – Ты же молодой! Что за дед?

Макс ухмыляется до ушей.

– А вот такой специальный полезный сказочный дед с длинной белой бородой, который приходит раз в году с мешком подарков для всех. Совсем ты, Триша, сказок не знаешь. Впрочем, оно и правильно. Одни сказки читают, а другие в них живут.

– Я не по…

– А нечего тут понимать. Глупости я говорю, – вздыхает он.

– Вот именно, – вмешивается Франк. – Триша не в сказке живет. В мифе – да, пожалуй. Но уж никак не в сказке. Это разные вещи.

– Ну, если на то пошло, Дед Мороз – тоже миф, – примирительно говорит Макс. – Простой такой миф для самых маленьких. Но все-таки.

На том и сошлись. Триша, впрочем, так толком и не поняла ничего ни про этого деда, ни, тем более, про мифы, но – ладно. Потому что не до того уже. Дверная ручка неспешно плывет вниз и – оп-ля! Обещанный гость на пороге. Явился наконец.

Высоченный такой серьезный дяденька, в белом плаще с голубым кантом; кажется, очень красивый. Ну, то есть, Трише он нравится. Так, что дух захватывает. Даже непонятно, что следует делать в таких случаях. Об ногу-то теперь особо не потрешься, не помурлычешь. Иногда все-таки очень трудно быть человеком, особенно если есть с чем сравнивать.

Новому гостю понадобилась доля секунды, чтобы оглядеться и оценить ситуацию. Покончив с этим, он уставился на Макса. И вот его-то целую минуту рассматривал, не меньше, дал себе волю. Триша даже как-то засомневалась – а вдруг она что-то очень важное не углядела? И тоже принялась таращиться, за компанию с незнакомцем. Исподтишка, конечно.

Макс тем временем во все глаза пялился на гостя. Вид при этом имел самый что ни на есть озадаченный. Можно подумать, пришел не тот, кого он ждал. Или тот, просто выглядит иначе? Но что-то не так, это Трише сразу стало ясно.

– С каких это пор ты носишь одежду Ордена Семилистника? – наконец спрашивает Макс.

– С недавних, – флегматично отвечает гость. – С третьего дня сто двадцать третьего года Эпохи Кодекса. То есть два года и двести четыре дня, если тебе требуется точный ответ, в чем я, по правде сказать, сомневаюсь.

– Когда ты мне снился, ты ни разу не заикнулся…

– Когда ты снился мне, у нас были куда более интересные темы для бесед, чем мои служебные дела.

– Да, но…

Теперь и Меламори с открытым ртом глядит на обоих. Глаза у нее сейчас огромные и совершенно круглые, как только на лице умещаются. Вот это удивилась, так удивилась!

– Встретить тебя здесь – приятный сюрприз, – говорит ей гость. – Впрочем, я предвидел такое развитие событий; более того, я на него надеялся. Может быть, ты любезно представишь меня присутствующим и объяснишь, где мы все находимся, и что тут происходит? От Макса толку мало, он теперь мою одежду будет разглядывать и причитать до самого утра.

– Я, пожалуй, тоже буду причитать, если ты не против, – вздыхает Меламори. – Вы, значит, друг другу снились вовсю, пока я с ума сходила. Ничего себе новости! Хоть бы намекнул, что с Максом все в полном порядке. Тоже мне, лучший друг и практически старший брат!

– Некоторые тайны сами себя стерегут, знаешь ли. И захочешь – не расскажешь.

– Твоя правда, – неохотно соглашается Меламори. – Бывает, что нельзя разболтать. А намекнуть все-таки мог. Я понятливая.

Некоторое время эти трое молча разглядывают друг друга, словно бы прикидывают, что более уместно на данном этапе переговоров: братские объятия или показательная порка. Триша знает, так бывает с людьми, когда они узнают слишком много новостей сразу. Она не очень понимает, почему бы не плюнуть на все и не разрешить себе просто радоваться. Но даже самым необыкновенным людям в этом смысле гораздо труднее, чем обычным кошкам. Бедные они, вот что.

Франк тем временем помалкивает и вовсю наслаждается ситуацией. Еще бы, когда люди выбиты из колеи, про них сразу все самое главное понятно. Ужасно интересно, действительно.

– Так и будем молчать? – наконец снисходительно спрашивает гость. – Хоть бы из вежливости ответили на мои вопросы. А потом я с неизъяснимым наслаждением позволю вам обоим подвергнуть меня пыткам, если это так уж необходимо. Но сперва я бы все-таки очень хотел узнать, что именно со мной происходит. Понимание ситуации помогает упорядочить процесс мышления.

– Процесс у него, видите ли, – ворчит Макс. – Что происходит, что происходит… Не притворяйся, будто не понимаешь. Я же говорил тебе, что однажды ты начнешь путешествовать между Мирами не только во сне, но и наяву – не от случая к случаю, а по собственному желанию, хоть трижды в день после еды, помнишь? Ну вот, считай, начинается понемногу, с чем тебя и поздравляю. Здравствуй, дружище. Вижу тебя – не как, а действительно наяву, подумать только!

– Наконец-то. С этого обычно и начинают разговор воспитанные люди.

Гость говорит очень строго, но в уголках его рта притаилась улыбка, а глаза сияют как фонари. И не очень понятно, зачем нужно вести себя так сдержанно среди своих. Но ему, конечно, виднее.

– Вы оба как хотите, а я буду сердиться еще… м-м-м… пять, нет, даже десять минут, – объявляет Меламори.

– Семь с половиной, – предлагает Макс.

– Нет уж. Сказала десять, значит десять. Ненавижу компромиссы. Засеките время кто-нибудь.

Гость кивает.

– Хорошо. Я непременно скажу тебе, когда ты перестанешь сердиться. Макс, пока Меламори занята, ты мог бы наконец познакомить меня с присутствующими. Репутация невежи мне не к лицу.

– Не беспокойся, дружище, главный невежа всех времен – это у нас я, один такой во Вселенной, – ухмыляется Макс.

Но все же берется за ум, объявляет присутствующим, что они имеют счастье лицезреть прекрасный и ужасающий лик самого сэра Шурфа Лонли-Локли, который, конечно, вырядился как черт знает что и не желает объяснять, с какой стати, ну да ладно, дело хозяйское. Называет гостю имена Франка и Триши, рассказывает о них обоих какую-то невнятную, но прекрасную чепуху, говорит, говорит, говорит, слова из себя выдувает, как мыльные пузыри, пока дыхания хватает, тараторит так, что никому ни черта не понятно, зато всем весело и интересно. Даже Меламори с превеликим трудом выполняет свое обещание оставаться сердитой, но все же как-то справляется пока, держит слово, молодец.

– А вы правда убиваете тех, кто любуется вами без должного почтения? – вдруг спрашивает Триша.

И тут же начинает оглядываться по сторонам: куда бы спрятаться? Под барную стойку, что ли, залезть и сидеть там до самого утра? Не от страха, конечно, от смущения. Убивать ее в любом случае уже поздно, она сейчас совершенно самостоятельно сгорит от стыда – и кто ее за язык тянул максовы слова повторять? Ясно же, что это он вчера так шутил… Что вообще происходит? Прежде она никогда глупостей не говорила, тем более – незнакомым людям при первой же встрече.

– Нет, конечно. А с чего вы взяли? – очень серьезно спрашивает гость.

Триша окончательно смешалась, так что вообще все слова позабыла, только и может, что подбородком указать на Макса. Дескать, от него сведения.

– А, ну так сэр Макс вечно про меня всякую ерунду выдумывает. Иногда мне кажется, что именно в этом он видит свою великую миссию, а все прочее совершает походя, между делом, – обстоятельно объясняет гость. И, подумав, добавляет: – Впрочем, иногда он все-таки рассказывает обо мне правду. Ту часть правды, которая кажется ему достаточно эффектной.

– Я всегда рассказываю о тебе правду и только правду. Другое дело, что не всю, – очень серьезно говорит Макс. – Не забывай, уж я-то тебя знаю.