– Господин Хилый ценит мою работу, еще больше чем вашу, дорогой Кирилл, – тонким голосом и, посылая воздушный поцелуй, ответил охранник, – прошу вас.

– Не зарывайся, Альберт. Каждый раз одно и то же.

– Всё, всё. Это же шутка, вам же нравилось, – недоуменно парировал Альберт, указывая на загоревшийся зеленым индикатор.

– Почти нравилось, не путай, – бросил Кирилл, открывая металлическую дверь.

Он вошел. Набрал код. Дверь заблокировалась.

Яра стояла в углу комнаты. В удивленных глазах был немой вопрос.

Кирилл, ничего не говоря, прошел к своему креслу и сел.

Он помолчал, глядя на неё, а потом начал:

– Нужно поговорить. Это важно. Можем?

– Конечно, – торопливо ответила она.

– Я буду говорить быстро, важно чтобы ты не перебивала. На длинные объяснения нет времени.

– Конечно, – так же торопливо повторила Яра.

Кирилл усмехнулся и качнул головой:

– Ну да, ты же никогда не перебиваешь…

Яра продолжала молчать и смотреть, не понимая, чего он хочет.

– Садись, пожалуйста, – попросил Кирилл с заботой и теплотой в голосе, указывая на кресло напротив.

Яра вышла из угла, прошлепав маленькими босыми ногами по прохладному полу и села в кресло.

Он несколько мгновений смотрел на паркетный пол, а потом откинулся на спинку и начал:

– Яра, я обещаю говорить тебе только правду. Многое будет звучать странно. Многому ты вправе не поверить. Но времени что-то доказать у нас нет. Поэтому просто выслушай меня. Ты здесь уже больше месяца, тебя, как и других девочек готовят на продажу. Я не знаю точно, но думаю, что в Эмираты. Наверное, поэтому никого не подсадили на наркоту, там нужны чистые девочки. Наверное, поэтому тебя не получается сломать. Они бы уже давно избавились от тебя, но ты им слишком нравишься, необычный товар, – на этом месте Кирилл запнулся и хотел исправить слово, но не мог подобрать ничего подходящего.

– Не надо, все хорошо, – попросила Яра.

Он с силой сжал подлокотник и продолжил.

– После двух твоих попыток самоубийства, – Кирилл качнул головой, словно пытаясь отменить сделанное Ярой, – меня выбрали как человека, который может тебя сломать. Не тело, так хотя бы душу. Они подумали, что у меня хватит интеллекта.

В этот момент Яра подтверждающе кивнула и простосердечно улыбнулась. Кирилл тоже улыбнулся, но скорее от боли, чем от простосердечия.

– Мое время тоже вышло. Завтра тебя, скорее всего, убьют. Меня отправят назад, отрабатывать долг, – Кирилл снова остановился, ему казалось, что он вышел из тела и смотрит на этот разговор со стороны, – но все можно изменить. Меня никогда не любила жизнь, все тумаки, которые она мне отвешивала, я получал в самый неподходящий момент и исподтишка. Я превратился в бетонную глыбу, которая ничего не чувствует, ничего не хочет и ни о чем не мечтает.

Он почувствовал, как у него задрожали губы и медленно сглотнул.

– Моя душа забралась в эту каменную глыбу, выдолбила там себе крошечную норку и поселилась в ней. Никто не мог её найти. А потом пришла ты. Я не знаю, каким путем… Но ты зашла внутрь. Вместе со своими большими глазами и этими маленькими рыжими кудряшками. Нашла то место, где скрывалась моя душа и села рядом с ней. Ты отогрела её, отпоила, ты заставила её снова взглянуть на свет.

Яра смотрела округлившимися, блестящими глазами и прижимала почему-то дрожащие ладони к животу. Кирилл тоже не отрывал взгляда от этих круглых глаз, и ему казалось, что он перетёк в них. Губы становились ватными, а ладони влажными. Но он не мог оторваться.

– Мне казалось, что я не хочу этого. Но глядя на тебя я понимаю, что был не прав. Я хотел, чтобы меня нашли. Хотел, чтобы меня нашла ты. Я понимаю, что место, в котором мы разговариваем, не может вселить доверия. Здесь ничто не вселяет доверия. Я знаю, что тебе пришлось пережить. Мне больно при одной мысли об этом. Но сейчас. У нас остался один день до смерти. До твоей смерти, – Кирилл запнулся, – и, наверное, моей тоже. Я знаю, что мое предложение покажется тебе ложью, но это единственный шанс на спасение. Изначально, моя задача была заставить тебя быть податливой в постели с любым мужчиной, довести тебя до такого состояния, чтобы ты перестала сопротивляться. Я думаю, ты это понимаешь.

Яра кивнула.

– Если мы покажем, что ты перестала сопротивляться, то сможем выиграть время. Одна. Две недели максимум. За это время я смогу подготовить твой побег и вывести тебя отсюда. Чтобы это сработало сегодня между нами должна случиться половая близость, – Кирилл опять поморщился от неправильного слова, и опять не найдя чем заменить его, продолжил, – к счастью для нас, камеры пишут только видео. Я понимаю, что в свете того, что я сказал, это можно расценить, как попытку заставить тебя сделать то, к чему тебя готовят.

Яра смахнула выкатившуюся слезу и молчала.

– Ты стала самым важным человеком для меня. И если ты сейчас ляжешь на кровать, то я подниму твое платье и войду в тебя, и это изменит решение Хилого, и ты будешь жить.

Яра никак не реагировала, она застыла от услышанного, как остывающий шар стеклодува и не могла пошевелиться.

– Я не знаю, согласишься ты или нет. Но должен предупредить. Даже если ты не будешь смотреть на меня и не проявишь никаких знаков внимания, я все равно не смогу отреагировать на тебя равнодушно. Не жди, что у меня не будет стоять. У меня и сейчас стоит при мысли об этом. Я мечтаю о тебе, я хочу касаться тебя. Мне кажется, что я ничего не видел в жизни красивее, чем твоя кожа. Я мечтаю облизать твои щёки с веснушками, увидеть какая ты между ног, почувствовать, как ты сжимаешься на мне, – Кирилл сделал паузу и изменившимся голосом добавил, – девочка моя, лисичка моя.

Произнося последние слова, он почувствовал, как на его лбу выступила крошечные капли холодного пота. Ничего более откровенного и обнаженного Кирилл в своей жизни не произносил. Он не мог поверить, что сказал все эти слова с таким взглядом и таким тоном.

Но не он один не мог поверить. Застывшая Яра поглощала происходящее всеми органами и всеми чувствами. Она тоже не могла поверить. Ей казалось, что она шла по пустыне сто лет и вот, первый раз за столько времени, достигла воды. Живительной, воскрешающей, растопляющей влаги, о которой она мечтала, без которой уже почти умерла.

Стараясь запечатлеть мгновение, она смотрела на Кирилла, так, как, наверное, сказочные эльфы смотрели бы на раскрывающиеся бутоны утренней розы.

– Яра, – позвал Кирилл.

Его верхняя губа была немного приподнята, как от усилия.

Глядя на эту губу, Яра встала, неслышно перешла к кровати и села на край.

Осознавая, что девушка сказала «да», Кирилл почувствовал, как сердце начало бешено бить в грудную клетку и с шумом толкать кровь в подушечки пальцев. Медленно дыша, как бегун перед забегом, Кирилл пытался сдержать бурный внутренний поток.

Он встал и пошёл в сторону кровати, не чувствуя ног. Яра сжала на груди тонкую ткань платья сразу двумя кулачками, и ему показалось, что сейчас она его разорвет и умрет от страха.

Кирилл приблизился вплотную и легонько коснулся пальцами её кулачков.

– Яра, не бойся…

– Я не боюсь, Кирилл. Я хочу.

Ответ поразил его и дернул внутри за самое сердце. Со сбивающимся дыханием он, едва слышно, прошептал:

– Ложись.

Так же глядя на него, Яра стала отползать на середину кровати. Она полулегла, широко раздвинув ноги, и всё ещё придерживая подол своего платья. Кирилл встал перед ней на колени.

– Покажи мне себя, лисичка.

Она, вздыхая, колыхнулась как листья на ветру и быстро задрала платье, оголяя белые трусики, молочный живот с веснушками и нежную кожу бедер с тонкими голубыми прожилками.

Кирилл застонал.

На прилегающей к половым губкам ткани трусиков было маленькое мокрое пятнышко.

– У тебя на трусиках… мокрое пятно… – не слушающимися губами прошептал Кирилл.

– Я знаю, – едва слышно и еще больше белея, ответила она.