Кстати, уж не Кевин ли вчера расстегнул его куртку и снял шарф и перчатки, чтобы… чтобы он и впрямь замерз насмерть? Но зачем же тогда было будить? Внезапно проснувшаяся совесть? Нет, скорее просто желание напугать, отбить желание снова оставаться здесь на ночь. А вот сегодня, убедившись, что предупреждение не сработало… хотя вытряхнуть его из спальника, не разбудив, было бы уже труднее. Впрочем, Кевину не было нужды марать руки убийством. Этот юрист может действовать тоньше. Скажем, засунуть в карман спящему наркотики, а потом вызвать полицию…

Малколм представил в лицах, как развивались события этого вечера. После его ухода Рик отправил сообщение своему куратору: «Он ушел, наверное, опять туда». Но Кевин не поехал сразу же в парк, у него, наверное, есть и другие дела. Вместо этого он ответил: «Сообщи мне, если он не вернется до ночи»…

Но зачем? Зачем это все? Почему они так боятся его ночных визитов на скамейку Джессики? Даже если они подозревают, что он что-то узнал или пытается узнать о ее убийстве и причастности братства, на скамейке ведь нет никаких улик, да и искать их надо было бы уж точно не в ночной тьме… Неужели они знают? Знают, что именно в этом месте можно установить связь с Джессикой и узнать подробности убийства от самой жертвы? Если она действительно стала жертвой оккультного ритуала членов братства, это не исключено. Хотя о том, что сама Джессика не может или не хочет говорить об этом, они не в курсе…

Кстати, уж не Кевин ли был тем парнем, что уничтожил имя Тревора? Но почему только сейчас, десять лет спустя? А потому, что заметил во время своих велосипедных прогулок, как некий парнишка зачастил на скамейку… Хотя — чем могло им помешать имя Тревора, даже если он и был соучастником убийства? Так они лишь привлекли к нему внимание. Да и у того типа, которого видел Малколм, волосы были длиннее… если, конечно, Кевин не подстриг их недавно…

Нет, это как-то неубедительно. А если — Малколма пронзила новая неожиданная мысль — если все наоборот? Если это сделал некий друг? Если эти шесть на шесть имен образовывали некий… магический квадрат, запечатывавший для Джессики выход в наш мир? А после того, как одно из них было удалено… ведь именно тогда Малколм смог по-настоящему поговорить с ней в первый раз! Интересно в этом случае, важна ли роль Тревора, или достаточно было уничтожить любое имя? Или важно было то, что Тревор уже мертв? Может быть, друг Джессики, сделавший это, опасался, что если удалит имя живого (в том числе свое собственное), то причинит ему вред?

Очень странные мысли для будущего аэрокосмического инженера, да, подумал Малколм с усмешкой. Но не для будущего аэрокосмического инженера, который любит мертвую девушку. И пользуется взаимностью.

Тем временем Кевин — если это был Кевин — обошел скамейку кругом, светя фонарем (кажется, он даже проверял, не спрятался ли Малколм где-то поблизости при его приближении!) и покатил велосипед обратно к дороге. На сей раз луч света бил, казалось, прямо Малколму в глаза, но велосипедист по-прежнему не всматривался в мешанину теней за кустами. Оседлав свой транспорт, он покатил прочь.

Малколм, однако, остался в своем убежище. Что, если этот тип вернется? Лучше выждать на всякий случай. Дать ему время сделать еще один круг. Малколм не боялся встретиться с ним лицом к лицу — особенно после того, как приобрел нож — но будет гораздо лучше, если противник утратит бдительность и перестанет что-то подозревать. Устав всматриваться в темноту, Малколм зевнул и прикрыл глаза — как ему показалось, на несколько секунд…

Разбудил его приближающийся топот.

«Рик бегает по комнате, — подумалось ему. — И, кажется, открыл окно нараспашку и выстудил все помещение. Это уже наглость! Почему бы ему не заниматься физкультурой в спорткомплексе?»

Он открыл глаза, собираясь сообщить это соседу, и увидел корни деревьев и пожухлую траву, припорошенную инеем. Над парком всходило солнце. По аллее, перечеркнутой длинными тенями, трусил утренний бегун с наушниками в ушах, на каждом шаге выдыхая облако пара.

«Черт! — Малколм все вспомнил и сжался в своем спальнике. — Не хватало только, чтобы он меня заметил!»

Но бегун протопал мимо, не глядя по сторонам. Малколм поспешно выбрался из мешка, свернул его и запихал в рюкзак, пока не появились новые физкультурники. Затем проверил время по мобильнику — если поторопится, то еще успеет к первой паре. Он попытался вспомнить, что ему снилось, но не смог. Значит, Джессики там не было. Разговоры с ней оставались в памяти очень четко, как реальные — коими они по сути и были. Выходит, для обратной связи надо все-таки спать прямо на скамейке. Рядом — уже не считается.

«Извини, Джессика, — сказал он, торопливо подходя к скамейке, — в эту ночь не получилось. Ты видела этого парня, который явился, чтобы нам помешать? Но, надеюсь, больше он не объявится. Или я… как-нибудь решу эту проблему. А сейчас мне все-таки надо на занятия. Но я все равно буду думать о тебе. Увидимся вечером!»

Пока он добрался до выхода из парка, ему встретились еще трое бегунов и одна велосипедистка, все незнакомые. «Не надо впадать в паранойю, — напомнил себе Малколм. — Абсолютное большинство людей что в университете, что в парке не имеют ко всему этому ни малейшего отношения».

Ему все же пришлось заскочить в общагу, чтобы переодеться и оставить там охотничий рюкзак, и в результате на первую пару он опоздал. Всего на три минуты, и профессор позволил ему занять место в аудитории, но не удержался от саркастического комментария, который был не то чтобы так уж обиден сам по себе, но привлек к Малколму внимание, которого тот предпочел бы избежать. «Сколько среди них членов братства?» — неприязненно подумал Малколм о студентах, повернувшихся в его сторону. Впрочем, чтобы следить за ним, вполне достаточно и одного Рика. Благодаря которому Кевин уже наверняка знает, что, хотя в парке Малколм не ночевал (хе-хе!), но и в общаге тоже. Впрочем, пусть строит обычные в таких случаях пошлые предположения, которые вообще Малколма возмущали, но как раз в данном случае были на руку.

Да, подумал Малколм, Рик — это мое слабое место. Впрочем, будь на его месте кто-то другой, он точно так же мог бы оказаться членом братства, с рвением неофита выполняющим задания старших товарищей… Но ведь сам Рик — определенно не убийца! Наверняка он даже понятия не имеет о зловещих тайнах братства… или, по крайней мере, некоторых былых членов такового. Он просто исполняет то, что скажет Кевин. Нельзя ли, в таком случае… перевербовать Рика? Привлечь его на свою сторону? Разумеется, не рассказывая ему всего… то есть не рассказывая самого главного. Просто сообщить, что он, Малколм, пытается расследовать смерть студентки университета, погибшей десять лет назад — о чем Рик и так уже если и не знает, то догадывается — и что, вполне вероятно, вопреки официальной версии это было убийство, виновники которого до сих пор на свободе… и что, возможно даже, это не единственное убийство, которое они совершили… Не говорить сразу про братство, что вызовет у Рика недоверие и желание все отрицать, а увлечь его расследованием постепенно… главное — объяснить ему, что он не должен болтать об этом с кем попало, в том числе и с Кевином. А вот о самом Кевине Рик мог бы, не вызывая подозрений, разузнать что-то полезное. Например — кто был его куратором? Не протянется ли через него ниточка к Бранту или Каттериджу?

И кстати, сам Кевин… Во тьме безлюдного парка он казался Малколму чуть ли не безжалостным ликвидатором. Но ведь и он не может быть виновен в смерти Джессики уже просто по возрасту. Он — ровесник Карсона… или нет? Не все студенты поступают в университет сразу после школы. Что, если на самом деле Кевину лет тридцать? И жил ли он в этом городе десять лет назад? Но это как раз легко проверить. Если же это не так, то и Кевина, возможно, кто-то разыгрывает втемную точно так же, как и Рика. Но может быть и так, что он — один из нынешних хранителей тайной традиции, которая началась не с убийц Джессики и не ими закончилась…