Магическое общество в мире Гарри во многом аналогично секте амишей в реальном мире: самоотделившаяся группа, характеризующаяся тщательным саморегулированием своих благоприобретенных возможностей, будь они магические или технические. Внутри каждого из обществ есть те, кто относится к остальному миру с подозрением и неприязнью. В магическом мире это колдуны и ведьмы вроде Малфоев, зацикленные на своем происхождении (характерная одержимость для выпускников колледжа Слизерин). Но не меньше есть и таких (включая и некоторых слизеринцев), которые не имеют предрассудков, а просто считают разделение и четкую общественную дефиницию полезной и необходимой. Дефиниция в каждом из случаев — это вопрос того, какие возможности доступны каждому, возможности, оцениваемые в показателях воздействия на индивидуальные и коммунальные нравы — в показателях позиции по отношению к миру и его обитателям, которую эти возможности вынуждают занимать. Общество хочет запретить себе и своим членам определенные возможности, которые считаются в целом вредными для общего блага. Такие запреты — не просто вопрос удаления от мира, но акты самоопределения, которые основываются на готовности терпеть неудобства или даже умереть, но не угнетать других. Аналогично темные колдуны и ведьмы именно из-за того, что они отказываются устанавливать пределы своему использованию магии, скорее других нарушают общественные ограничения, включая ограничения на разоблачение общества: они те, кто заставляет извергаться туалеты и вращает ни в чем не повинных маглов в воздухе во время Кубка мира по квиддичу.

Назад к реальности

Вкратце обсудим, какое применение в нашем мире может найти этика магии, предложенная Ролинг. Многое понятно уже из предыдущих параграфов. Возможности, получаемые нами благодаря прикладной науке, велики, но способны опьянить. Все они касаются, в той или иной степени, манипуляций миром, а некоторые доводят эти манипуляции до степени абсолютной власти. Позиция, которую большие возможности вынуждают занять человека, — плохая позиция, опасная для самого человека, общества, в котором он находится, и всего того и всех тех, чему и кому доведется оказаться у него на пути. Перед лицом этого требуется готовность части общества, политической или гражданской, обдумать, использование каких возможностей себе разрешить, а что необходимо настрого запретить. И это не просто вопрос исключения дурного использования по существу своему нейтральных сил. Непростительные проклятия — это не просто вредоносное использование нейтральных сил. Это проклятия. Главные выводы этики Ролинг резко контрастируют с конвенциональным почтительным отношением к технологии: «технология безразлична к тому, как мы будем ее использовать, так что всё, что нужно, — использовать ее во благо; никакие возможности не должны отвергаться человеком категорически». Вот пример для размышления: выбор пола ребенка для соответствия предпочтениям родителей — возможность, которой нельзя воспользоваться без того, чтобы увидеть в своем ребенке (до определенной степени) товар потребления.

Этика Ролинг предполагает важность ограничения себя, но не только в «дурном применении», но и в использовании определенного рода возможностей, направленных против других, основанных на позиции по отношению к миру, которую эти возможности побуждают. Из готовности к этому со стороны части людей естественным образом проистечет множество самоограничений, принимаемых на себя целыми сообществами. Подобные самоограничения станут частью повсеместно внедряемых образовательных программ, основным элементом которых будет «технологическое образование». Но не то технологическое образование, к которому мы привыкли, — учить детей пользоваться компьютером. В любом случае, многие из них понимают в этом больше, чем их учителя. Скорее, требуемое образование — это изучение того, как компьютер (и прочая техника) побуждает нас думать и обращаться с тем, что нас окружает, а также обучение тому, как делать правильный выбор из возможных способов использования техники. То, что нам требуется, — это изучать, как «особые возможности» используют нас. Но больше всего нам требуется всеобщая приверженность идее, что существуют бедствия похуже, чем неудобство и даже, по большому счету, чем страдания и смерть. Столкнемся ли мы с этими бедствиями — отчасти вопрос того, научимся ли мы делать правильный выбор между нашими «особыми возможностями» и иногда говорить «нет». Нужно поблагодарить Дж. К. Ролинг за то, что она напомнила нам об этом.

Зеркало Эйналеж: почему следует внять предостережениям Дамблдора^[58]

Шон Е. Клейн

Каково ваше самое заветное желание? Возможно, вы его знаете и усердно трудитесь над его воплощением. Или, возможно, вы его не знаете, или же ваше желание похоже на Золотой Щелчок — быстрое и неуловимое. Может, вы думаете, что знаете, а на самом деле ошибаетесь и сильно удивитесь, даже поразитесь, узнав, чего вы действительно хотели больше всего. Тогда как самоанализ или психотерапия могут позволить маглам узнать свои желания, у Гарри Поттера есть способ полегче. Ему достаточно просто заглянуть в Зеркало.

Зеркало Эйналеж

Гарри случайно обнаруживает Зеркало Эйналеж в заброшенном кабинете Хогвартса. Он сразу же замечает на нем страшную надпись: «Эйналеж еонт еваза эйнеж арт оень ши диву» (ФК). Это необычное зеркало — и в этом нет ничего удивительного для мира, где машины летают, а портреты разговаривают. Когда Гарри смотрит в Зеркало, он видит не свое отражение, а отца и мать, которые ему улыбаются и даже машут руками. Он немедленно оглядывает комнату, но его родителей в ней нет, они — только в Зеркале. Сам Гарри, конечно же, сирота, чьих родителей убил Волан-де-Морт, когда Гарри был младенцем. Так что увиденное наполняет Гарри восторгом — хотя этот восторг и смешан с печалью.

Хотя Гарри и не имеет представления о том, каковы возможности необычайного Зеркала, он продолжает тайком туда приходить и даже приводит Рона, чтобы и он посмотрел. Когда Гарри приходит в третий раз, там его ожидает Дамблдор, который раскрывает секрет Зеркала. Это Зеркало, говорит он Гарри, «отражает лишь самое наше заветное, самое сокровенное желание — ни больше, ни меньше» (ФК). Оно показало Рону то, чего тот больше всего желал: выбиться из-под тени своих старших братьев и затмить их всех. Гарри оно показывало то, чего он хотел больше всего: родителей. Об этом и говорится в таинственной надписи, ведь ее нужно читать задом наперед: «Увидишь не отражение, а заветное желание».

Предостережение Дамблдора

После того как Дамблдор открывает Гарри, какими возможностями обладает Зеркало Эйналеж, он говорит ему:

Зеркало не прибавляет нам знания, не открывает истину. Многие, не в силах расстаться с Зеркалом, умирали подле него, зачарованные видениями. Другие теряли разум, пытаясь разгадать, происходило ли в самом деле то, что они в нем видели, — или даже возможно ли это (ФК).

Далее он предостерегает Гарри, что «тот, кто углубляется в мечты — забывает о жизни». Дамблдор говорит Гарри, что назавтра Зеркало унесут и чтобы он его больше не искал.

Потерять разум или умереть — не слишком привлекательная перспектива, но почему это Зеркало должно привести к подобным результатам? И наконец, почему мы должны внять предостережению Дамблдора, что не стоит углубляться в мечты?

Знание и истина

Дамблдор намекает, что те, кто смотрится в Зеркало, могут спутать изображение с реальностью. Эта проблема является примером традиционного различия между видимостью и реальностью, которое, по словам Бертрана Рассела, есть «одно из тех различий, что приводит к наибольшим проблемам в философии»^[59]. Основой этого различия является соображение, которое Дамблдор, похоже, разделяет, что видимость может помешать нам обрести знание. Тогда что такое знание? Философы обычно определяют знание как некое убеждение о мире, которому есть достоверные доказательства и которое является истинным. Если мы утверждаем, что «Сириус предал Джеймса и Лили Поттер», но позже обнаруживаем, что это не так, мы не рассматриваем это утверждение как знание — даже если мы верили в это благодаря достоверным сведениям, — поскольку оно не истинно. Поскольку, чтобы утверждение являлось знанием, оно должно быть истинным.