Высохнув, роба стала жёсткой и колючей, он встал, опираясь на журнальный столик, оставив на стекле отпечаток вспотевшей ладони, и стянул с себя рубище, обнажив мускулистое, смуглое тело, покрытое грязными разводами прилипшей пыли. Передёрнув плечами, Стефан подставил себя свету люстры, словно обладавшему исцеляющим свойством, а он хотел впитать его, убрав с тела ссадины, ушибы и кровоподтёки. Девушка всё также стояла на границе света и тьмы, ничего не замечая, словно была и не живой, а восковой статуей. Вор огляделся по сторонам, внимательно изучая пространство тепла, залитое рыжеватым светом: здесь были только он и она, больше ни единой души. Картины, висевшие на несуществующих стенах, изображали Калису, сидевшую, улыбающуюся, смеющуюся, строгую и бесстрастную, в анфас и профиль, в полный рост и только лицо, несколько десятков портретовустилали пустоту невидимых стен. Огромные напольные часы начали бить, вор вздрогнул и отсчитал два удара, со звоном заполнивших воздух. Девушка шевельнулась и, поправив рукой волосы, чуть-чуть повернулась к часам, так и застыв в пол оборота.

Стефан, только сейчас поняв, что стоит в присутствии главы фармацевтического гиганта совсем голым, быстро схватил с пола отброшенную робу, попытавшись вновь натянуть её или как-то прикрыться. Но повертев в руках кусок ткани, ставший одним слипшимся комом, он бросил его на диван и направился к Калисе. Бесшумно ступая босыми ногами по мягкому ковру, он приблизился к девушке вплотную, ощутив нежный и мягкий аромат духов. Словно в вишнёвом саду распустился самый большой, прекрасный и нежный цветок, белые лепестки которого подрагивали на лёгком ветру, словно им было холодно, словно они ещё раздумывали, стеснялись своей красоты, открывшейся миру.

Он положил на плечо девушки руку, и в тот же миг она обернулась, прожгла вора огнём кроваво-янтарных глаз мраморного изваяния лика неизвестного фараона, ухмыльнувшегося и склонившегося над несчастным.

***

Стефан резко очнулся, попытавшись вскочить на кровати, но провода и ремни остановили его. В этом коротком порыве ужаса и отчаяния, наполненном физической болью и духовным неведением были истрачены все силы больного организма, и он упал на спину, замерев в прежнем положении. Мысли опять стали вялыми, тягучими и умирающими, в единую строку не складывалось даже два словосочетания, картины последних событий были бледными и заплывали туманом, словно скучный фильм, посмотренный на ночь. Вокруг что-то пикало, тихо жужжало и мелодично пощёлкивало, несколько раз по воздуху разлился тихий звон, запахов вор не чувствовал из-за маски, закрывавшей всё лицо. Сквозь её мутную поверхность он увидел лишь нависший белый потолок, остатки сил ушли на поворот головы, перед глазами расплылась стена бледного мерзкого красновато-розоватого оттенка.

***

Он стоит перед стеллажом с журналами в маленьком книжном магазинчике. На него с подставок смотрят томные девушки, слащавые парни, подмигивает фарами несколько дорогих автомобилей, нависает высокими тёмными стенами, увитыми плющом, огромный средневековый замок. Однако вниманием мальчика завладела симпатичная рыжеволосая девушка, улыбающаяся одними губами, взгляд её необычных глаз, цвета потемневшего от времени золота, немного растерян. Она смущена и удивлена, словно не понимает, как здесь оказалась, но, не смотря на всё это, обворожительна и прекрасна, а вся неуверенность кажется чуть-чуть наигранной. Словно хитрая нимфа, которую якобы случайно увидел усталый путник у ручья, теперь слепо следующий за её невинными чарами.

Одиннадцатилетний паренёк посмотрел по сторонам: других покупателей не было, а пожилой мужчина за прилавком дремал, не обращая ни на что внимания. И вот маленький Стефан уже направляется к выходу из магазинчика, как престарелый продавец внезапно пробуждается и ловит его за руку, из-под футболки на пол предательски выскальзывает пресловутый журнал с рыжеволосой девушкой. Мальчик пытается вырваться, но шершавая ладонь крепко держит и не выпускает, однако пожилой мужчина, поймавший воришку, несколько удивлён. На полу лежат не комиксы и не публицистика для взрослых, это научный журнал, на обложке которого молодая лауреатка Нобелевской премии в области медицины. Продавец внимательно разглядывает паренька, который уже не пытается вырваться, а лишь удручённо смотрит под ноги. Мужчина его тормошит, напускным суровым голосом спрашивая, зачем он это сделал, неужели его не учили, что воровать нехорошо, ана него смотрят умные и несчастные серо-голубые глаза. Русые волосы мальчишки взъерошены, и он едва сдерживает слёзы, что-то бубнит себе под нос про то, что ему было очень интересно, а денег совсем нет. Вид у него и правда неказистый — застиранная и выцветшая полосатая футболка, затёртые джинсы коротковаты, на лбу ссадина, неужели его мог заинтересовать серьёзный научный журнал? А ведь он как загипнотизированный разглядывал его минут десять, а может и больше. В сердце пожилого мужчины закрадывается жалость к любопытному мальчику из бедной семьи, он отдаёт ему журнал, а ещё на клочке бумаги пишет адреса нескольких городских библиотек, в которых можно почитать научную публицистику. Счастливый паренёк с хитрой и наглой улыбкой быстро побежал по щербатому тротуару, прижимая к себе журнал и стараясь не оглядываться.

Он петлял между прохожими, огибал мусорные баки, а потом оказалось, что это не он петляет, а тротуар вьётся как змея, постоянно поворачивая, поднимаясь и опускаясь. Вот уже вокруг нет ни одного человека, куда-то пропали дома, а мальчишка всё бежит и бежит, пока не останавливается у небольшой вентиляционной решётки, к которой его привёл тротуар. За ней слышится приглушённый гул, ребёнка так и тянет посмотреть, что за ней. На этот раз как следует спрятав журнал под футболкой, заправив нижний его край в джинсы, мальчишка хватается за решётку. Она с лёгкостью снимается, открыв утробу вентиляционной шахты, словно анаконда раскрыла перед ним свою пасть и собирается проглотить, а он, ничуть не боясь, смело забирается вовнутрь. Стефан ползёт и ползёт всё дальше и дальше по шахте, обдирая локти об острые выступы и стирая на коленях и без того истончившиеся джинсы. С год назад в родном городе все пришли бы в ужас, увидев его в таком виде, но здесь мальчика никто не знал, и он был этим весьма доволен.

***

Истории из жизни его семьи яркими и броскими красками иллюстрировали пословицу, что не в деньгах счастье. Все многочисленные родственники постоянно толпились в огромном роскошном доме на берегу живописного озера, посреди гектаров ухоженных парков и лесов. Хотя у всех у них были свои дома и квартиры, они практически безвыездно жили под одной крышей, ненавидели друг друга и устраивали неприятности самим себе. Бесчисленные ссоры, скандалы, оскорбления и интриги, заглушаемые по вечерам, и не только по вечерам, алкоголем или наркотиками. Мальчик знал из разговоров, что его дед был баснословно богат, но вложил все капиталы неизвестно во что, а потом покончил жизнь самоубийством. Но, несмотря на это, все его многочисленные потомки, даже спустя годы после трагической кончины, продолжали прожигать осколки наследства, пускать на ветер кредиты, взятые под перезаложенное имущество, растрачиваться на адвокатов для разбирательств со своими племянницами и дядьями. Однако к десятилетию мальчика ресурс наследства был окончательно выработан: за долги один за другим забирали объекты недвижимости, продавались последние пакеты акций, с молотка пошло имущество уже из самого поместья, всем родственникам запретили выезд из страны. Мать Стефана, за всю свою жизнь ничего не сделавшая, наконец, решилась на ответственный шаг и вместе со своим мужем пошла по стопам своего отца, совершив самоубийство, врачи констатировали передозировку новым сортом наркотических веществ. Родители мальчиком никогда и не занимались, а остальным родственником до него было дело только как до прямого и бесспорного потомка миллиардера. И после смерти отца и матери, Стефану были уготованы только два пути: стать предметом торга и сделок, кому достанется опекунство над ним и хоть какие-то последние крохи состояния, или же исчезнуть, чтобы не мешать алчным алкоголикам и наркоманам делить деньги от продажи мебели. Ребёнок от рождения предоставленный самому себе, росший в атмосфере зависти и презрения, когда жажда до денег была единственной потребностью всех, кто его окружал, выбрал для себя второй путь. Просторные земельные угодья вокруг поместья, которые некогда обслуживал штат лесников и садовников, в которых ребёнок пропадал порой неделями, убегая с детьми прислуги на километры от дома, стали первой ступенькой в обучении курсу независимой жизни, даже в таком маленьком возрасте. Так что, собрав то, что ему казалось самым нужным в рюкзак и, совершив ночной набег на кухню, мальчик отправился на юг. Хватились его слишком поздно, да и никто из родственников или слуг, или сверстников парнишки не смог сообщить о нём ничего конкретного, лишь то, что он хотел убежать на восток, к океану. Стефан уже тогда умел вводить людей в заблуждение.