А ведь если бы он сумел войти, то непременно заметил бы мокрую тарелку в мокрой раковине. Как бы хорошо Тереза ни пряталась, эксперт обязательно сделал бы вывод, что вода не могла не высохнуть с лета, а значит, в доме кто-то есть или недавно был. Уж эти следаки, ничего не пропустят!

Хотя, если он так влюблен, может, не стал бы ее сдавать? Тихо порадовался бы, что она жива… Нет, не стоит думать в этом направлении. Слишком велик риск. Гьюл все-таки не Маэдо.

— Нужно писать рапорт, — произнес эксперт, и Тереза поняла: то, что она считала тревожными временами, было безмятежным досугом. По-настоящему сложное время начнется сейчас, когда рапорт прочитает начальство Гьюла, и сюда припрется целая комиссия, прихватив на всякий случай и следственную бригаду, и группу захвата, и ритуалистов для упокоения призрака. Блин! Ну почему Тереза так неосмотрительно маячила в окне? Надавать бы себе по бестолковой башке, но после драки кулаками не машут.

Гьюл уехал, а Терезу до вечера одолевали сомнения и мандраж. Надо и отсюда уходить. Ставить палатку в лесу? Столь примитивный образ жизни не соответствовал ее понятию о счастье. И тоже нет гарантий, что на тебя не наткнутся какие-нибудь охотники. В качестве временной меры она под покровом ночи перетащила свои немногочисленные пожитки в дом номер 10.

С некоторых пор Билле Хэнк возвращался из рейдов с предвкушением. Знал, что его ждут. Подходя к подъезду, принюхивался: какой вкусной едой пахнет из окон? Однако почему-то в этот раз аппетитного запаха он не почувствовал. Ладно, может, Тереза не в настроении готовить. Но для секса у нее всегда есть настроение. Он с трудом заставил себя дождаться лифта.

Щелкнул ключ в замке, дверь отворилась. И, словно отрезвляющая волна, накатило ощущение пустоты. Безмолвие, хоть кричи. Холод, которого не должно быть даже зимой в месте, где живут, — слишком давно не включали обогреватель. И пыль. На полу, на комоде, на раковине в ванной. Все, как раньше, до Терезы, когда он приезжал в пустую квартиру и не знал, куда себя деть. Хэнк поежился. Вдруг пришло в голову, что жизнь с Терезой просто приснилась ему, а теперь он проснулся.

Нет, не может быть! Вот ее платье на кровати, тоже изрядно запыленное. Почему она не закрыла окна? Было бы меньше пыли. Да к зохенам окна, куда она вообще пропала? Он включил телефон и набрал ее номер, номер старого Ликиного аппарата — абонент вне зоны доступа.

Почему она не отвечает? Не хочет общаться? Решила уйти от него? Вроде он ее не обижал, но это же Тереза. Она могла вообразить, что ей не по душе зависимость от мужчины. Или, страшно сказать, встретила другого, получше. Он скрипнул зубами. Нет, вряд ли, она ведь поклялась, что не заведет любовника, и клятва была серьезной, если он что-то понимает.

А может, за ней пришли легавые? Засекли, выследили и забрали. Проклятье! Этого она больше всего боялась. Но опять непохоже. Она легко не сдалась бы, в квартире валялись бы штабелями чужие трупы, а если бы это произошло на улице, весь интернет пестрел бы новостями о кровавой разборке. И его, Хэнка, встретили бы с наручниками у трапа корабля и арестовали, обвинив в краже женщины. Нет, до нее не добрались. Но где она тогда?

Он выкурил сигарету и выпил стопку, приводя мозги в порядок. Никто Терезу не увозил, она уехала сама. Куда? Явно не на другую планету, женщины без сопровождения не совершают космические путешествия. Он сообразил: надо проверить расходы по карте. Если она покупала билеты в другой город или арендовала машину, там это будет отражено. Он послал запрос и некоторое время тупо пялился в экран. Никаких расходов на транспорт, совсем никаких. Пешком ушла? А что, с нее станется.

Хэнк внезапно понял, куда она могла уйти, если чего-то опасалась или ей все надоело. Риаведи — место, которое она любила, где чувствовала себя дома. Либо она там, либо он утратит последнюю надежду.

Он заказал машину, забыв, что выпил. К зохенам! Ехать надо сейчас, или он изведется до утра и заполучит какой-нибудь сердечный приступ в духе покойного господина Ильтена. Немудрено, что тот страдал сердцем, при этакой-то жене. Проигнорировав несколько дорожных знаков, Хэнк выехал на восточную трассу и рванул с максимальной скоростью, которую только мог выжать из несчастного автомобиля. Хорошо, что по дороге не попались патрульные — для них хорошо, ибо Хэнк находился в маниакальном состоянии и был готов снести любую преграду на своем пути.

К поселку он прибыл утром. Въехал во двор, чуть не задев ворота. Взбежал на крыльцо, дернул ручку двери… Заперто. Он не сразу сообразил, что ключ у него в барсетке, принялся барабанить в дверь. Потом опомнился, достал ключ, открыл. Никого. Да что за!..

Двенадцатая дача, осенило его. Она все еще считала ее своей. Он помчался к дому номер 12, кинув машину. И снова облом. Он опустил руки. Тереза, зохен тебя задери! Куда ты делась? Зачем бросила меня?

Ссутулившись, он медленно спустился с крыльца и двинулся к калитке. Спешить больше некуда. Он не имел никакого понятия, где теперь искать Терезу. И нужно ли это делать — может, она именно от него спряталась, как ни горько о таком думать?

— Билле? — Оклик с дороги.

Он поднял глаза и увидел ее через чугунную вязь ворот. Тереза. В куртке и штанах защитного цвета, так что не сразу и разглядишь, и в охотничьих сапогах, волосы под серым платком.

— Ты!

Они встретились в проеме калитки, и Тереза беззастенчиво повисла у Хэнка на шее. Гора с плеч! Она была рада его видеть, а остальное решаемо.

Заслышав шум автомобиля, с безумной скоростью пронесшегося по проселку, громыхая на каждой колдобине, Тереза перепугалась. Менты? Они не всегда включали мигалки, для кого им выделываться в безлюдном поселке? Она вырубила воду и электричество, аккуратно закрыла десятую дачу и замаскировалась в зарослях. Машина затормозила у дачи номер 4. Ну точно, менты! Ее ищут. Нет? На дороге послышался топот — кто-то тяжелый бежал изо всех сил, приближаясь. На безопасников непохоже, те двести метров и то на машине бы проехали. Тереза затихарилась, пропустив бежавшего мимо. Черт! Это же Хэнк.

Она обрадовалась, но он, не заметив ее, ворвался во двор номер 12 и заколотил кулаком в дверь. Долго колотил, сперва все сильнее, а потом медленнее, и видно было, что им овладевает безнадега. Когда он повернулся и стал спускаться с крыльца, на лице отражалось отчаяние. Даже жаль его стало. Что он подумал, не застав ее дома?

Тереза вышла из-за кустов ему навстречу. И успела пронаблюдать удивительный момент перехода: отчаяние сменилось радостью, мрачная гримаса превратилась в недоверчивую улыбку. Хэнк прижал ее к себе крепко-крепко, аж ребра захрустели.

— Эй, мне больно!

Он испуганно разжал объятия.

— Я не хотел. Правда! — Не попусти судьба, сочтет это нарушением обещаний, обидится и в самом деле уйдет…

— Я знаю, — на изумление мягко произнесла она и поцеловала его. — Просто ты очень сильный.

Неожиданно, но приятно. Он довольно хмыкнул. Она обняла его — тоже сильно, но не так, конечно.

— Я уж боялся, что ты ушла насовсем, — проговорил он. — Гадал, за что ты так. Дома плохо без тебя. Тереза, не пугай меня больше, поехали домой.

Она уткнулась лицом ему в грудь.

— Не могу. — Ей удалось не всхлипнуть. — Меня заметили, Билле. Коп узнал меня на улице. Он лопух, но его начальство явно поумнее. Мне пришлось назваться твоей фамилией. Теперь я боюсь находиться и в квартире, и на даче: вдруг за мной придут? Мне надо убраться подальше. Желательно — вообще с этой планеты.

Она отпустила его и, полуотвернувшись, стерла что-то с лица.

— Тереза, почему ты так боишься легавых? — поразмыслив, спросил Хэнк. — Нет, не вопрос, на меня ты можешь рассчитывать. Но я не понимаю. Менты не сделали бы тебе ничего плохого. Со всеми удобствами отвезли бы к диспетчеру, и он помог бы тебе найти нового мужа. Лучшего, чем я. Подходящего. Почему…