* * *

Обратно «Волгу» повела Рита. Меня не развезло, я вообще не напиваюсь, но рисковать – зачем? Тут и ехать-то… Но лучше не надо. Пусть всё будет хорошо…

Покачиваясь на переднем сиденье, я думал об этих и прочих пустяках, и с умилением глядел на водительницу. Ну, вот какая жена стерпит, чтобы его благоверного одарили четырьмя долгими поцелуями?

– Наглая такая эта Ядзя! – Рита словно подслушала мои мысли. – Ладно там, ты под хмельком, но она-то не пила! Нет, чтобы быстренько отделаться… чмоки-чмоки в обе щеки! Нет же, в губки! Да еще долго так! Хорошо, хоть Витька заснул…

– Ну, подумаешь, – ворохнулся я, – четыре разика…

– Каких четыре? Пять!

– Разве? – промямлил я.

– А вот, представь себе! И Лизка к тебе приставала, и Наташка…

– А ты?

Рита притормозила. Потянулась ко мне (я подался навстречу) и нежно поцеловала.

– Молодец, что Володе придал ускорения, – молвила она, светло улыбаясь. – Наташка счастли-ивая… А как Джеральд захорошел! – хрустальный смех наполнил салон. – Я сразу Староса вспомнила… Тоже, ведь, американцем был! Ничего же, обрусел, на человека стал похож… Ах, Мишечка! Как бы я хотела… – девичьи пальцы в волненьи переплелись с моими.

– Чего бы ты хотела? – ласково спросил я.

– Пусть хоть один год, один этот год! – вырвалось у Риты. – Пусть всё будет хорошо! И у нас, и вообще!

– Пусть! – воскликнул я, целуя Ритины пальцы.

Девушка со смехом отняла у меня руку, щелкнула рычажком переключения передач. Машина тронулась, и покатила.

Если бы я только знал, какой выдастся год впереди…

Что случится осенью, чего нам ждать зимой…

Но я улыбался в счастливом неведении. А «Волга» бодро фырчала, наматывая на колеса считанные километры, и оставляя позади прожитые секунды и минуты, в которых измеряется жизнь…

«Всё будет хорошо, – думал я назло провидению, – и даже лучше!»

Глава 2.

Воскресенье, 16 сентября. Позднее утро

Московская область, «Заречье-6»

«Гости съезжались на госдачу…» – улыбнулся Андропов. Все «безразмерные» черные «ЗиЛы» не смогли разместиться во дворе, и выстроились вдоль забора. А еще охрана, все эти «лидеры» и замыкающие… Целая автоколонна получилась.

Идея вывезти Политбюро «на пленэр» пришла в голову Брежневу. Ну, а раз так, то принимай незваных, Леонид Ильич!

Председатель партии, словно мысли Ю Вэ считав, бодро проворчал:

– Ничего, Витя справится! Она у меня готовить любит…

– На такую-то ораву? – хмыкнул президент.

– Так мы ж не всем гамузом! – хохотнул Леонид Ильич. – Капитонова не будет, и Долгих, и Катушева… Даже Романов не смог вырваться, на что уж партийную дисциплину блюдет. Кунаев вторую неделю по степям носится, хе-хе… – завидев Мазурова с Пельше, он оживился. – Пойду курну, пока Витя не видит!

– Всё будет доложено, – шутливо погрозил Ю Вэ.

– Эх, чекистская твоя душа! – вздохнул Брежнев с наигранным огорчением. – Не смыслишь ты, Юра, в маленьких радостях жизни!

Хозяин дачи торопливо спустился с крыльца, закуривая сигаретку «Дукат», как бы не третью за утро. Поздоровался за руку с Сусловым, и начал свой «обход» – привечал гостей, кивал офицерам из «девятки»… Поднимал людям настроение.

«А заодно поддерживал давний образ души компании», – подумал Андропов, и протянул руку подходившему Суслову.

– Михаил Андреич, я вас приветствую!

– Здравствуй, Юра, – церемонно кивнул главный идеолог.

– До меня слухи дошли, что вы на пенсию собрались? – Юрий Владимирович подпустил прищур к глазам. – А чего так?

– Пора, Юр, пора… – выговорил Михаил Андреевич, кротко улыбнувшись. – Возраст! Ну, еще годик меня потерпите… Юра… – взгляд, брошенный из-за очков, был быстр и пристален. – Это правда, что ты задумал Чаушеску сместить?

– Свергнуть, если уж на то пошло, – неловко усмехнулся президент СССР. – Уж больно зарвался «Коленька». Не знаю, был ли культ Сталина, но личность – была! А тут… Всю власть загреб под седалище, с Западом любезничает, с нами через губу разговаривает… Нет, так не пойдет! Просто… – он сменил тон на доверительный. – Понимаете, не хочется дело до вторжения доводить. Право, легче организовать переворот – в лучших американских традициях!

– Понимаю, – серьезно кивнул Суслов. – Этот… «Гений Карпат» извратил социализм не хуже «великого кормчего». А кого прочите на… хм… вакантное место?

– Да там целая очередь! Георге Апостол, Ион Маурер, Киву Стойка…

– Пожалуй… – затянул Михаил Андреевич. – Эти не подведут, – он усмехнулся уголком рта. – По крайней мере, в первые годы! М-да… Нет, идея хороша, тут я согласен. Пообещаем восстановить Муреш-Венгерскую АО, и венгры из Трансильвании активно поддержат смену власти. Присоединим Румынию к Восточному Общему рынку… Юр, я правильно понял?

– Абсолютно, – серьезно ответил Андропов. – Восточный блок, раз уж так назвали, должен быть един и нерушим, что у Балтики, что у Черного моря.

– И у Адриатики? – тонко улыбнулся Суслов. – М-м?

– А это уже второй пункт нынешней повестки, – отзеркалил улыбку Юрий Владимирович. – Тито умер, но югославы послушно исполнили последнюю волю покойного вождя – избрали Президиум, вступили в СЭВ уже по-настоящему… Вон, даже со своим Движением неприсоединения завязали – подписали Варшавский договор! Примем, конечно… – он широко, по-мальчишески ухмыльнулся. – А как итальянцы запрыгали, стоило нашим крейсерам в Дубровнике отшвартоваться! Ничего, пусть привыкают. А вот с Албанией – проблема…

– Пронунсиаменто? – щегольнул словцом Михаил Андреевич.

– Ну, а как еще? – президент сохранил серьезность. – Энвер Ходжа сам не уйдет. Албания и без того нищая, а сколько он еще начудит? Мехмет Шеху… Есть там такой – второй после Ходжи, и стоит за «примирение с братьями по социализму»…

– Вроде, подходящая кандидатура, – рассудил Суслов. – Но это мое личное мнение, Юр! Надо все хорошенько обдумать, рассмотреть варианты…

– Для того и собрались, Михаил Андреич! – развел руками Андропов. – Для зачина, так сказать…

В дверях показалась Виктория Петровна, и певуче объявила:

– Борщ готов! Прошу к столу!

Среда, 19 сентября. Вечер

Варшава, улица Кароля Чвиржевского

Елена фон Ливен ощущала сразу и азарт, и вину. Азарт будил профессиональные навыки, вбитые многолетними тренировками, а вина разжигала злость.

Нет, «Люцина» всё понимала прекрасно – Борис просто тревожился за нее. Это льстило, это нравилось, но и сопротивление вызывало… С выбрыками.

Ну да, ну вот такая она! Не скромная домохозяйка, прячущаяся за мужниной спиной, а вольная амазонка! Да и потом, разве работа «в поле» – ее каприз? Нет же! В образ Ирены Зарембской войти больше некому, а иначе проникнуть в подполье, в недра «Солидарности» не получится.

Боже, она целый день вдалбливала Борюсику, что ничего не кончено, и гордиться победами в «тихой войне» глупо. Зачистили тысячи мерзавцев? Молодцы! Вот только их место займут миллионы! Называйте их обманутыми, жертвами манипуляций или еще как, но суть одна – на мутной волне инспирированного «народного гнева» выплывут трусоватые «умеренные», вроде Леха Валенсы, и возьмут власть. Доведут до конца план «Полония», задуманного убиенным Бжезинским.

«Ох, уж этот Збиг… – думала фон Ливен, одолевая подъездную дорогу. – Его высокоинтеллектуальная тупизна прямо завораживает неоконов…»

У небольшого особняка, выстроенного в два этажа, толклись крепкие ребята пролетарской наружности – личная гвардия председателя «Солидарности». Перед Еленой, хранившей ледяное спокойствие, парни неуверенно замялись.

– Пшепрошичь, пани… Радиофон и оружие сдаем.

«Пани Зарембска» молча рассталась с «ВЭФом», затем достала из сумочки увесистую «Беретту». Гвардейцы уважительно кивнули, и расступились.