Однажды в детстве я застала их в одном из потаенных углов сада. Аршад стоял перед ней на коленях, а она улыбалась, смущенно глядя на него. Потом просто села напротив, скрестив ноги, и они улыбнулись друг другу как друзья.

Интересно, сможем ли мы когда-то так улыбнуться друг другу с Амалом? Не думаю. Не смогу.

Теперь мысли о нем замораживали все в груди, и даже горячая ванна не смогла меня отогреть. Я чувствовала себя… никчемной. Не оправдавшей доверие. Стоило дать слабину, и он не простил. Слабость и страх его сияющего мира недостойны. Что ж…

– Мальва?

– А? – опомнилась я. – Прости, я задумалась. Там уже весь дворец знает, что меня лишили девственности?

– Что? – распахнула она глаза, а я втянула голову в плечи. – Мальва…

Ее встревоженный взгляд полосовал душу и без того растерзанную на куски. И я разозлилась:

– Мам, я взрослая. Все. Давай не будем это обсуждать.

– А с кем ты это обсудишь?

– Нечего обсуждать, – шмыгнула я носом.

– Я всегда рядом. Если захочешь.

– Я знаю, – сдавленно отозвалась я.

В горле встал ком, и я заплакала. Жмурилась, пытаясь сдержать слезы, но не могла.

– Хочу тебя обнять…

– И я, – зажмурилась я. – Мам, все… наладится, да?

– Я не знаю…

– Ты такая сильная. Ты вытащила нас из ада… меня и Сальве… Мам, я хочу быть достойна тебя.

– Тебе не нужно быть достойной, Малявочка.

– Мне нужно. Для меня это важно.

Наши взгляды встретились, и она долго смотрела мне в глаза. Я уверена – она понимала все и даже больше. То, что было недоступно мне. Но так хотелось, чтобы она верила в меня.

– Хорошо. Только ты же знаешь: если я нужна – примчусь к тебе. Ладно? Обещаешь позвать?

– Обещаю, – улыбнулась я сквозь слезы. – Люблю тебя.

– И я тебя.

– Пока.

И я отбила звонок. Как же с детьми тяжело! Наделают всякого, а ты потом нервничай.

– Малек! – вдруг стукнули в двери, и я вздрогнула. – Ты там уснула?

– Ты же слышишь, что нет, – проворчала я, шмыгая носом.

– Ужин привезли.

И это я тоже слышала.

– Маме звонила, – вышла я из ванной и замерла посреди номера. Яр расположился на моей кровати, уплетая большую лепешку. – Будешь сам тут спать в крошках.

– Я аккуратно.

Все же его компания согревала. Но благодарить его за это не стоило, а то он совсем забудется.

– А я отцу звонил.

– Что говорит? – уселась я рядом и взялась за первый попавшийся в руки сандвич.

– Передает тебе, что очень переживает за тебя. И просит напомнить, что он – твой отец и всегда окажется рядом за секунду, если понадобится.

Мда, завидное родство. Повелитель рядом за секунду…

– Как ты теперь учиться будешь?

– Вы говорили с ним об этом? – вздернула я скептически бровь.

– В том числе.

– Никак. Завтра поищем квартиру, потом – информацию о поступлении в медицинский. И будем искать работу. А ты сдашь мне папину карточку.

– Это моя карточка, – отвернулся он. – Я согласен с твоим планом, но карта у нас на всякий случай будет. Мало ли кто-то попадет в больницу? Или еще что…

– Вот зачем ты увязался, а? – закатила я глаза.

Ужин, правда, был вкусный. Номер – теплым и уютным. А Яр – непривычно сговорчивым. Он не реагировал уже на мои колкости, а глядел в окно, думая о чем-то.

– Ты помнишь этот город? – спросил вдруг.

– Да.

– Какой он?

– После того места, где я родилась, очень приветливый. Светлый, добрый, щедрый, дружелюбный. Я была очень испугана, когда мама привезла меня сюда. Но все быстро наладилось, пока отец не явился снова. И нас спас Аршад. – Я вытерла пальцы и облизала губы. – И готовят тут вкусно. Амалу стоило бы тут пожить. Для разнообразия.

– У брата свои трагедии, – уклончиво отозвался Яр. – Он очень любит отца…

– Так и ты любишь.

– Мой отец, сколько его помню, было окружен любовью. Мама, Амал, ты… А тот отец, которого знал Амал, был глубоко несчастен.

Я пожала плечами:

– Нельзя жить чьей-то жизнью, Яр. Даже если она у тебя длинная, и ты не знаешь, на что ее потратить. У меня вот она короткой оказалась. Поэтому я не собираюсь терять времени. Спокойной ночи.

Он тихо вышел, а я упала на кровать и сразу же уснула.

***

Амал

– Уходи…

Я повернул голову к Аррану. Очнулся, наконец. На него было больно смотреть. Весь перемотанный, лицо распухло от ожога…

– Пришел напомнить, какой ты у нас победитель без царапины?

– Пришел напомнить тебе, какой ты у нас идиот, – огрызнулся я. – Нет здесь победителей.

– Я хоть что-то сделал, – прошептал он треснувшими губами, болезненно морщась. – Ты же просто использовал и вышвырнул Мальву.

– Не твое это дело, – процедил я.

– Я не позволю Мальве остаться смертной.

– Хорошо жить без ответственности, да, Арран? – поднялся я со стула и направился к нему. – Когда можно делать все, что хочется. И даже на мать тебе плевать. Ты не моргнув глазом пришел меня убить.

– Мама поймет, – гневно блестел он на меня глазами.

– Ты ее спроси сначала! – процедил я неприязненно.

– А что мне надо было, поговорить с тобой по душам? – скривился он.

– Просто не лезь. Мальва – не твоя.

– Она – моя истинная. И ты ничего с этим не сделаешь, – холодно всаживал он в меня остро заточенные слова. – Будет все, как у родителей – она станет моей, а ты останешься один. И ты это знаешь. А теперь убирайся из моей палаты!

Захотелось его добить. Но я сцепил зубы и вышел. И сразу наткнулся на взгляд матери. Она стояла, оперевшись о стену напротив. Показалось, что я за эти несколько дней стал старше нее на сотню лет, а она все такая же юная… Но взгляд ее потух и непривычно потемнел.

– Иди сюда, – раскрыла она вдруг объятья, и я свесил голову, грустно усмехаясь.

– Прости, – шагнул к ней.

– Тебе не за что извиняться, – прошептала она, прижимая меня к себе.

– Я чуть не убил…

– Ты бы не убил, – перебила она, мягко отстраняясь и заглядывая мне в глаза. – Думал, легко воспитывать дракона?

Я взял ее руки и прижался к ним губами, склонив голову.

– И все же я виноват.

– Ну, тут я тебя не переспорю и даже пытаться не буду, – взяла она меня за руку и повела к дивану. – Расскажешь, что случилось?

Почему-то стало стыдно делиться с ней выводами. Казалось, что для нее правильнее было бы услышать, что я бросил все и вернул Мальву себе. Ведь Азул именно так и сделал когда-то, вернув себе мою мать и спас от смерти меня, когда у нее чуть не случился выкидыш. Но я не мог сказать ей того же.

– Мальва ушла. А я позволил.

– Я слышала, что ушла. Но как так? Вы же так любите друг друга.

– Она боится, что жизнь со мной как с Повелителем ей не подходит.

– А чем отличается Повелитель от кого-то другого? – вдруг спросила она. – Он любит меньше?

– Требует. Я многого требую.

– А… – она улыбнулась. – Я помню один званый прием, на котором твой отец попытался показать меня своим подданным.

– Правда?

– Да. Это было полное фиаско, – улыбнулась она широко.

– И отец ничего не сказал?

Взгляд ее перестал искриться.

– Аршад тогда, мне казалось, был одержим мной. Ему было все равно.

– И как он тебе такой? – напряженно потребовал я.

– Мне тяжело вспоминать его таким, – кивнула она. – Но я понимаю, почему он так чувствовал – он очень боялся, что меня не будет рядом.

– Ты была истинной другого, – тихо заметил я.

– Да. – Мы помолчали, прежде чем она сжала мою руку крепче. – Но это не значит, что ваши жизни с Мальвой должны повториться, понимаешь?

Но я уже не слушал. Чувства снова вспыхнули в груди снопом искр и почти осязаемо обожгли внутренности.

– Мам, если бы ты любила, ты бы не ушла.

– Ты любишь, и ты ушел.

– Я отпустил.

– Ты ушел. А не отпустил. – Она поднялась, поцеловала меня в лоб и направилась в палату к Аррану.

Я же вышел из здания больницы и направился во дворец пешком. Казалось, что вся наша семья разодрана в клочья. Сплошь ошибки, чувства и эмоции, которые сожгли в итоге дотла все. Хотелось надеяться, что это не вернет нас всех к вражде в будущем. Но кто может поручиться, если наш новый дракон такой придурок?