– Дорогуша, вы ведь знакомы с Джерардом Логаном?

– Э-э… да, разумеется.

– Так вот, Джерард сделал это ожерелье – сказочное, просто сказочное! Вам непременно следует на него посмотреть – это тут рядом, в банке…

Все присутствующие поглядели на часы. Банк закрылся за пять минут до того. Мэриголд приуныла. Она в своем воодушевлении не замечала хода времени.

Я скромно предложил мистеру Трабшоу посмотреть другие сделанные мною вещи, чтобы его поездка оказалась не совсем уж напрасной.

– Ну что вы, дорогуша! В ожерелье больше золота, а ведь это должен быть золотой приз…

Однако Кеннет Трабшоу все же отправился в галерею – скорее из вежливости, чем потому, что ему действительно было интересно. Однако, сделав несколько шагов, он, к большому моему облегчению, замер на месте, потом подошел к крыльям Кэтрин и остановился перед ними.

– А сколько стоит эта вещь? – спросил он. – Тут нет ценника.

– Эта вещь продана, – ответил я. Мои помощники ужасно удивились.

– Жаль, жаль, – заметил Трабшоу.

– Золота маловато, – пожаловалась Мэриголд.

Я кашлянул.

– Однажды я сделал лошадь, берущую барьер, – сообщил я. – Барьер был золотой, и копыта лошади тоже. Сама лошадь была хрустальная, а земля, основание статуэтки, – из черного стекла с золотыми крапинками.

– А где она теперь? – спросил Кеннет.

– В Дубае.

Он улыбнулся.

– Так как же насчет ожерелья? – настойчиво осведомилась Мэриголд.

Однако дорогуша Кеннет мягко успокоил ее:

– Я приеду на него посмотреть завтра. Однако у этого молодого человека есть и кое-что еще, кроме ожерелья. Вот, к примеру, эти крылья…

Он еще постоял перед ними, склонив голову набок. Потом спросил:

– А не могли бы вы сделать копию? Раз уж эта вещь продана?

– Видите ли, продавая вещь, я даю гарантию, что это – единственный экземпляр, – пояснил я. К тому же я не был уверен, что смогу воспроизвести эти крылья, даже если захочу. Этот великолепный разлет родился откуда-то из глубин подсознания. Я даже не делал записей.

Тогда Трабшоу спросил, не смогу ли я изготовить приз в память Мартина Стакли.

– Я мог бы сделать прыгающую лошадь с золотыми прожилками, – сказал я. – Лошадь, достойную Челтнема.

– Тогда я заеду завтра, – сказал председатель комиссии по призам, крепко обнял Мэриголд на прощание и отбыл.

Мэриголд заранее договорилась со своей дочерью, что привезет меня к ней. Я сел в машину, ведомую Уортингтоном. К дому Стакли мы прибыли одновременно с Прайамом Джоунзом, который теперь водил машину очень аккуратно – берег дорогие шины, которые купил вместо тех, что загубил перед Новым годом. Бомбошка рассказывала, что Прайам в конце концов решил не судиться с муниципалитетом из-за того, что поселковые власти за ночь установили «лежачего полицейского» с шипами. Он нашел себе нового врага. Теперь этим врагом был Ллойд Бакстер, который забрал своих лошадей, включая Таллахасси, и перевел к другому тренеру, живущему на севере, поближе к своему собственному дому.

Бомбошка, похоже, обрадовалась гостям. Я попросил ее дать мне возможность потолковать наедине с Джоунзом, и Бомбошка устроила это. Прайам Джоунз был последним из тупиков, в котором мог обнаружиться выход.

– Бомбошка пригласила меня на ужин! – торжественно объявил Джоунз.

– Чудесно! – задушевно сказал я. – Меня тоже.

Судя по выражению лица Прайама, он вовсе не жаждал очутиться со мною за одним столом. А тут еще Бомбошка утащила свою матушку смотреть гардероб и на прощание бросила через плечо:

– Джерард, вы не будете так любезны налить Прайаму рюмочку? Вроде бы в буфете есть все, что нужно.

Скорбь по Мартину засела в Бомбошке, как якорь, удерживающий корабль и не позволяющий ему болтаться по воле волн. Она понемногу приучала детей к послушанию и вообще привыкала распоряжаться хозяйством. Когда я просил ее пригласить Прайама поужинать, я даже не предполагал, что ей удастся так искусно спихнуть его на меня.

Тут из дома хлынули ребята. Для разнообразия они поздоровались, назвав меня «дядя Джерард», а Прайама – «сэр». Потом они окружили Уортингтона и утащили его в гараж играть в жмурки. Мы с Прайамом остались одни, и я повел его через дом в Мартиново «логово». Здесь я взял на себя обязанности хозяина и уговорил Прайама рассказать, как поживают его остальные лошади – я знал из газет, что одна из них выиграла скачку.

Прайам всегда был не прочь похвастаться. Сейчас он принялся объяснять, почему никто, кроме него, не мог бы привести эту лошадь к победе. Он заявил, что лучше всех знает, как подготовить лошадь к данной конкретной скачке.

Прайам пригладил жидкие седые волосы, сквозь которые просвечивал розовый череп, и снисходительно признал, что Мартин, конечно, тоже отчасти содействовал его успехам.

Он расположился на диване и прихлебывал виски, сильно разведенное содовой. Я сидел в кресле Мартина и перебирал мелочи, лежавшие на столе. Я вспомнил, как Прайам внезапно разрыдался в Челтнеме, и не в первый раз задумался о том, действительно ли Прайам настолько уверен в себе. Возможно, если удастся докопаться до какого-то глубинного уровня, могут всплыть кое-какие истины – и на этот раз обойдется без шлангов.

– Кстати, – спросил я как бы между прочим, – а вы хорошо знаете Эдди Пэйна? Ну, бывшего помощника Мартина?

Прайам удивился:

– Ну, не то чтобы мы были близко знакомы – если вы это имеете в виду, – но временами мне приходится ему сообщать, в каких цветах будут выступать жокеи, так что да, я с ним иногда разговариваю.

– И с Розой тоже?

– С кем, с кем?

– Ну, с дочерью Эдди Пэйна. Вы ее знаете?

– А почему вы спрашиваете?

Прайам, похоже, был озадачен, но на вопрос не ответил. Я подумал, что под черными масками прятались Эдди и его дочь – но не мог ли Прайам быть тем самым недостающим Номером Четвертым?

Я с признательностью сказал:

– Как любезно было с вашей стороны привезти обратно в Бродвей кассету, которую я так неосторожно забыл в кармане плаща в машине Мартина! Помните, в тот злосчастный день, когда он погиб? А ведь я так и не поблагодарил вас как следует. – Я помолчал, потом добавил так, будто вторая мысль была никак не связана с первой: – А знаете, ходят дурацкие слухи, будто бы вы подменили кассету. Будто бы вы взяли ту, что была в кармане плаща, и положили взамен другую.