Вечером накануне похорон Мартина я позвонил от Бомбошки в гостиницу, и драконица мне сообщила, что Ллойд Бакстер счел нужным приехать на «последнее выступление своего жокея» (это он так выразился), но у Прайама Джоунза останавливаться не захотел – он как раз собирался забрать от Прайама своих лошадей. Драконица хихикнула и лукаво продолжала:

– Миленький, тебе вовсе не обязательно таскаться к Бомбошке Стакли, если ты не хочешь ночевать в своем ограбленном доме. Мог бы остаться и у меня…

– Слухи поползут, – сухо возразил я.

– Господи, милок, да про тебя все время ходят какие-нибудь слухи, разве ты не знал?

Знал, конечно. Но не обращал внимания.

В тот вечер накануне похорон Мартина позвонил Прайам Джоунз. Он рассчитывал поговорить с Бомбошкой, а попал на меня. Я старался по возможности избавлять ее от назойливых соболезнований. И не только я. В эти дни и Мэриголд, и Уортингтон, и даже дети проявляли чудеса воспитанности и такта. Я подумал о том, как повеселился бы Мартин, узнав, насколько улучшились манеры его семейства благодаря его безвременной кончине.

Прайам некоторое время побушевал, но в конце концов мне удалось разобрать, что он предлагает свои услуги в качестве распорядителя. Я вспомнил его невольные слезы и включил его в список. А заодно спросил, не упоминал ли Мартин в пятницу, перед тем как заехать ко мне домой, что ему должны передать на скачках какую-то кассету.

– Вы уже спрашивали об этом в тот день, когда он погиб, – с раздражением ответил Прайам. – Еще раз отвечаю – да! Он сказал, что не уедет с ипподрома, пока не заберет какой-то пакет, который он должен передать вам. Я же вам его и отдал, разве вы забыли? Я привез его в Бродвей, когда вы его забыли в машине, в кармане плаща… Ну ладно, Джерард, до завтра. Передайте Бомбошке мой поклон.

В тот же вечер накануне похорон Мартина Эдди Пэйн сходил в местную католическую церковь, покаялся на исповеди во всех своих грехах, былых и нынешних, и получил прощение и отпущение. Он с достоинством сообщил мне об этом, когда я прервал на середине его соболезнования Бомбошке. Он ужасно старался найти кого-нибудь, кто согласился бы поработать вместо него на ипподроме, ужасно старался, но никого не смог найти. Ничего не поделаешь, такова жизнь, он не сможет прийти на похороны, какая жалость, он ведь лет семь работал с Мартином. Судя по голосу, Эдди принял для храбрости с полбутылки виски, прежде чем позвонить. Иначе бы он сообразил, что на похороны Мартина его бы с ипподрома отпустили охотнее, чем на похороны родной бабушки.

И опять же в тот самый вечер, накануне похорон Мартина (хотя я об этом узнал несколько позже), Роза, дочка Эда Пэйна, сообщила компании отчаянных и безжалостных негодяев, как вытрясти из Джерарда Логана тайну, которую он узнал на скачках в Челтнеме.