Пять миллионов фунтов стерлингов, сейчас в 1827-ом году, огромные деньги. Например скандальный Литтон Стрейчи через много лет оценит состояние королевы Виктории, которую будут считать богатейшей из правящих монархов второй половины 19-ого века, максимум в пять миллионов фунтов.

На такое я не рассчитывал и даже не сразу поверил в реальность происшедшего.

Первая моя мысль после подведения итога своих операций была, а понял ли Натан Ротшильд для каких целей я брал у них кредит в миллион фунтов и если да, то какой вывод он сделает?

Для воплощения моих планов надо много, очень много денег и заработать их можно пока только здесь, в Европе. А делать это лучше вместе с Ротшильдами.

Тезка Натана со своими сыновьями сделали правильные выводы и никаких «сюрпризов» с их стороны больше не было и Сергей Петрович регулярно общался со старым евреем. Его информация позволяла мне потихоньку зарабатывать на бирже, следуя за действиями Ротшильда.

Это были иногда сотни, а иногда и тысячи фунтов в день. Но это была стабильная статья доходов и этих денег хватало на ежедневные бутерброды плюс еще что-нибудь.

Но сейчас главным вопросом стояло, что делать дальше.

Когда уже стало понятно, что я с минуты на минуту стану по настоящему богатыми человеком, смогу расплатиться с долгами в России и буду иметь возможность начать там что-нибудь серьёзное, пришло очередное послание от Анны Андреевны. Её рассказ о семейных делах меня порадовал, но очередные новости от Государя Императора вызвали желание выть на Луну.

О Наваринской победе в Петербурге уже знали и князь Ливен доложил о моем поистине огромном финансовом вкладе в неё. Но решение Государя это не изменило, твердое нет, на вопрос о возможности вернуться мне в Россию и более того такой же ответ на разрешение заняться чем либо серьёзным в российских пределах. Кроме одного.

Пожалуйста, покупайте ваша светлость землю в Новороссии, заселяйте её, причем за свои деньги, вам никаких плюшек от государства не будет и двигайте там сельское хозяйство. Но только его, а уж ни как не всё остальное.

У меня было не только желание выть на Луну, но и потребность что-нибудь разнести в хлам. Если бы не Соня, я точно в буквальном смысле наломал бы дров.

Поэтому устроив праздничный победный ужин с участием своих трех соратников, я на следующее утро уединился в своем кабинете. На повестке дня моего мозгового штурма один вопрос: что делать?

К сожалению сейчас помочь мне не кому. Соня после всех волнений расклеилась и после плохо проведенной ночи спит. Да и не мудрено ей плохо себя чувствовать. У неё начался токсикоз первой половины беременности, последние два дня приступы тошноты и рвоты у неё вызывает вид любой пищи, она только и бегает в санитарную комнату.

У Сергея Петровича в клубе вообще запарка, завсегдатаи и гости всё продолжают шумно и с размахом праздновать Наваринскую победу. Этот факт меня сильно озадачил, вот тебе и чопорные прижимистые англичане. Гулянка идет не хуже чем на моей любимой Родине. Нам конечно от этого огромная выгода. Хотя не нам одним. Наши поставщики, тот же Третий из Суссекса, то же гребли деньги лопатой, все что они поставляли в клуб улетало со свистом и Сергей Петрович сбился с ног в поисках дополнительных поставщиков.

Но по-большому счету мне пока никакие советчики и консультанты и не требуются, надо самому определиться и что-то решить.

Я достал чистый лист бумаг, написал сверху 10-ое ноября, подумал и добавил скобки с надписью 28-ое октября и поставил дату.

Это будет черновик моего плана действий. Если я буду устанавливать какие-нибудь точные даты, то они будут в двух календарях, в григорианском, по которому живет Европа и Америка и юлианском, по которому живет Россия.

Поставив цифру один, я написал Лондон — клуб. Здесь всё понятно, надо совершенствовать это предприятие. Главная проблема кто будет возглавлять это дело.

По большому счету, кроме моих камердинеров в которых я был уверен, у меня здесь было двое верных людей. Когда-то я крепко прокололся доверившись одному человеку и в один очень интересный момент он решил подставить меня за неплохие, как ему казалось, деньги. Чистая случайность спасла меня. Меня не просто надо было подставить, но еще и утопить в болоте.

Но товарищ оказался слаб в коленках и толкнуть меня как следует не смог. В болоте то я оказался, но гиблая трясина была чуток подальше. А самое бывший мой напарник оказался в пределах моей досягаемости и в итоге началась драка не на жизнь, а на смерть.

В болоте гада я утопил недрогнувшей рукой, а потом сам долго выбирался из трясины. Сопоставить факты, собрать пазл и сообразить кто подписал меня на такую страшную смерть труда не составило, это был мой партнер и друг, таковым по крайней мере его все считали.

Возвращаться домой в Питер я спешить не стал, хорошо понимая, что там не жилец. Помотавшись полгода по России, Китаю и Средней Азии я вернулся домой и предложил моему «заботливому» друг поехать на охоту на болота и в честном поединке решить кто из нас прав.

Ночью, перед выходом на болота, я обыскал его снаряжение и нашел припрятанный ТТ.

Мы были одни и утром нас обыскали, дали каждому одинаковые карабины и по обойме с пятью патронами. Пистолет у «товарища» не нашли и его замысел стал мне ясен, как светлый день.

На это случай у меня был еще один патрон. Когда я демонстрировал, что оружие разряжено и поставлено на предохранитель, я наоборот зарядил его, и поставил на предохранитель.

Первым стрелять я не хотел, до последнего надеясь на какое-то чудо. Мы шли к болотной топи рядом на расстоянии пары метров, не спуская друг друга глаз. Возле небольшого обрывчика мы остановились. Буквально в нескольких сантиметрах кончалась каменная плита, которая давала возможность зайти в глубь топи.

Когда он потянулся к кобуре скрытого ношения, я сорвал с плеча карабин и на вскидку выстрелил. Попал или нет, я не знаю. «Товарищ» вскрикнул, выронил пистолет и начал падать навзничь. А сзади уже была топь. Бросаться к нему, что бы удержать, я не стал, его пуля ушла не в молоко, а нашла мое левое плечо.

Перетянув раненую руку жгутом, я подобрал пистолет и поспешил назад.

Пуля, на удивление, пробив на вылет руку, застряла под кожей и один из наших спутников легко выковырнул её ножом, обработал рану и наложил тугую повязку. Он хорошо разбирался в оружие и осмотрев пулю и принесенный мною ТТ, покачал головой и подвел окончательный итог этой истории:

— Всегда считал его гнидой, — и повернувшись ко мне спокойно продолжил. — А ты мудак, я тебе сколько раз говорил, что твое донкихотство до добра тебя не доведет.

Мы вернулись после «охоты» в Питер, утопив по дороге в какой-то реке пистолет. Товарища никто даже искать не стал. Семьи у него не было. Жена, которую он бросил когда-то с ребенком, давно уже и забыла о нем, а продажные женщины не в счет. А вот чем кончилось его исчезновение в бизнесе, я не знал, так как мне подвернулся очень выгодный рейс, потом еще и еще.

Мне вопросов в итоге никто не задал, а сам я не спрашивал. Но после той истории я начал проявлять интерес ко всяким методикам, которые позволяли понять скрытое гнидство в людях и скрываемую ложь.

Не знаю каким я сумел стать специалистом, но больше проколов в отношениях с людьми у меня не было, а народ стал считать, что я всех насквозь вижу.

Так вот никакого гнидства и скрываемой лжи в Сергее Петровиче, господине отставном капитане и своих камердинерах я не видел. Уже был почти уверен в семье Карпухиных, но надо было еще за ними понаблюдать. Кстати те, кто остался в России и мистер Мюррей, пока никаких подозрений у меня то же не вызвали.

Но сейчас мне людей надо было побольше, чем было под рукой. А где их взять? Вот вопрос. Я написал слово кадры и поставил три знак вопроса.

Второй вопрос я назвал Англией. Подумав, я вывел буквочку а, поставил аккуратную скобочку и написал железная дорога. Посидев в раздумье я поставил букву б, потом озаглавил пункт фондовой биржей. После этого написал в и поставил многоточие.