– Ой, Кать, отстань, а, – смеюсь я, толкая ее в плечо.
На душе становится намного легче. Оказывается, мне действительно нужно было с кем-то поделиться. С тем, кто не будет меня анализировать и направлять, а просто посочувствует и скажет, что, расставшись с Дамиром, я была права.
***
Ближе к десяти Катю начинает разыскивать Ромка, и она, причитая, обнимаясь и извиняясь, нетвердой походкой покидает мою квартиру. Я, тоже покачиваясь из-за целой выпитой бутылки просекко, бреду в гостиную с целью возобновить свое диванное времяпрепровождение.
Еще двадцать пять серий с турецким красавчиком – брюнетом ждут меня…
Как по мне, шикарные планы на ближайшие сутки…
Не успеваю включить телевизор и устроиться поудобней, как дверной звонок настойчиво верещит опять. Тяжко вздыхаю и нехотя поднимаюсь с уже было облюбованного дивана. Катька наверно забыла что-то…Вечно она так!
Шаркаю пушистыми тапочками по коридору. Почесывая живот под домашней майкой, не глядя в глазок, распахиваю входную дверь.
– Блин, я только ле…
Последний слог "гла" застревает в горле болезненным комком, потому что в мою квартиру без спроса шагает вовсе не Катя, а хмурый как висельник Дамир Тигранович Керефов собственной персоной.
Этот факт больше похож на игру моего затуманенного вином воображения, и я словно со стороны смотрю, как Дамир, окинув меня тяжелым скептическим взглядом, захлопывает за собой входную дверь и подходит ближе. Так близко, что мой нос почти касается его яремной впадины, виднеющейся в расстегнутом вороте классической белой рубашки.
Моргаю, упираясь взглядом в мужской подбородок, покрытый идеально подстриженной короткой бородой. Керефов сейчас весь такой идеальный, впрочем, как и всегда, что мне почти физически больно…От его этой рубашки белоснежной, тонко пахнущей кондиционером для белья и туалетной водой, от смуглой кожи шеи, от сильных рук с якобы небрежно закатанными по локоть рукавами, от того, какой щекочущий, терпкий жар идет от его тела, отчего у меня волоски дыбом встают.
Хочется плакать от того, что на мне сейчас растянутая майка с только что поставленным пятном от соевого соуса и просиженные пижамные шорты…Задолбал…Непроизвольно прикрываю пятнышко ладонью, положив её на живот.
– Тимофей сказал, ты заболела, – Дамир чуть опускает голову ко мне, говоря это. Черные глаза сверлят насквозь, бездонные и строгие, – Лечишься, смотрю…
– Сам сказал, что с бодуна на работу не приходить. Помнишь? – огрызаюсь тихо, быстро взглянув на него и тут же отведя взгляд.
Боже, что я несу…
– То есть это даже не первые посиделки с Катериной что ли? – совершенно искренне охает Керефов, – Жень, ты чего?! Ты…
– Да, конечно, нет! – запальчиво перебиваю, вдруг дико и совершенно не логично испугавшись, что он меня сейчас натурально примет за алкоголичку, – В смысле нет, что первые…Но почему я вообще должна оправдываться?! Даже если не первые?! Но…
Замолкаю, Дамир начинает криво и слегка снисходительно улыбаться. Черные глаза насмешливо щурятся. Бесит…Не успеваю отреагировать, когда он неожиданно протягивает руку и поправляет мне челку. Уже после бью его по руке. Улыбается шире…
– Откуда знаешь, что с Катей? – подозрительно щурюсь.
– Видел, как на лоджии сидели, ноги выше головы задрав. Думал, она уже никогда не уйдет.
– Видел? – заливаюсь красным от мысли, что он наблюдал за нами. Лихорадочно припоминаю, что мы делали. Да ничего такого…Ну, ноги…да… – И долго смотрел?
– Часов с восьми.
Опешив, молчу. Сейчас одиннадцать. По телу прокатывается странное покалывающее тепло. Мне сложно анализировать, делать выводы сейчас, но это… Дамир перестает улыбаться. В черных глазах мелькает что-то, тягучее и жаркое. Он подается ближе ко мне.
– Зачем пришел? – шепчу вдруг севшим голосом, сглатывая. Взгляд мечется по его приближающемуся лицу, – Проверить, что все в порядке? Все в порядке…
– В черный список занесла, – с укором произносит, почти касаясь губами ушной раковины.
По коже прокатываются мурашки. Затаиваю дыхание, чтобы не так сильно вбирать его запах. Срочно пытаюсь вспомнить, из-за чего там я его послала…Из-за чего?
– Я сказала, что нам не о чем общаться больше. Поэтому занесла, – отстраняюсь, смотрю в черные, будто подернутые поволокой глаза.
Скрещиваю руки на груди и, черт с ним – с пятном от соевого соуса. Пусть видит и вспоминает, что я ему не пара. Но взгляд Дамира замирает на моих губах и не опускается ниже.
– Женька…Что ты хочешь? Чтобы извинился? Извини, я не думал, что всё так выйдет. Ни о чем не думал…– он хмурится, смотря на то, как я отклоняюсь, увеличивая расстояние между нами.
– Что я хочу? Хочу, чтобы ты ушел, – сильнее обнимаю себя руками, закрываясь.
Дамир сжимает челюсти, и я вижу, как по его заросшим щекам прокатываются желваки. В черных глазах мелькает решимость. Он снова делает шаг ко мне и каким-то невероятно быстрым движением хватает за плечо и, развернув, впечатывает меня спиной в стену. Охаю от неожиданности, но он уже нависает сверху, уперев вторую руку у меня над головой.
– Рад бы, но не могу.
Я поднимаю глаза и, кажется, тону в его тягучем взгляде. Возможно, это просто вино, но коленки подкашиваются и тело будто насквозь пропитывается чужой подавляющей близостью. Губы приоткрываются, и я уже совершенно не помню, что меня там не устраивало. Что в нем вообще может не устраивать? Может снова вспомню утром – не сейчас…Сейчас я просто хочу, чтобы он меня поцеловал и…все остальное тоже очень хочу…Я не могу произнести это вслух и мне остается только ждать, замерев и ощущая, как низ живота наливается горячей влажной тяжестью, остро реагируя на близость этого мужчины.
Черные глаза Дамира расчерчивают мое лицо в поисках ответов и, кажется, находят их, потому что в его взгляде мелькает удовлетворение, и он наконец наклоняется ко мне, поддев пальцем подбородок и запрокидывая мою голову. Когда я ощущаю давление его губ на мои, то не могу сдержать тихий стон. Это как маленький взрыв, мгновенно разлетающийся по кровотоку. Дальше уже плохо ориентируюсь в деталях. Затуманенная голова не воспринимает происходящее частями – есть просто ощущение, что он становится ближе с каждом секундой, стирает границы, проникает в меня. Мозг отмечает лишь какие-то обрывки: его язык толкается в мой рот, гладя и забирая воздух, ладонь с подбородка перемещается на шею, крепко обхватывая и не давая увернуться, возбужденное дыхание смешивается, звуча рваным унисоном. Горячее тело вжимается в мое, заставляя спиной врасти в твердую стену. Дамир убирает руку у меня над головой и по-хозяйски нетерпеливым жестом задирает мою футболку чуть ли не до самого горла, оттягивает простой домашний лиф-топ, накрывает грудь и сосок упирается ему ладонь. Целует глубже под мой еще один то ли всхлип- то ли стон, отпускает шею и тянет мои домашние шорты вниз, тут же накрывая пальцами лобок и толкаясь между увлажняющихся складок. Меня пробирает лихорадочной дрожью от того, что я понимаю, что сейчас все произойдет прямо в прихожей, и я так не хочу. Разморенный мозг посылает первый протест. Перехватываю запястье Дамира, не давая его руке и дальше исследовать мою промежность, и разрываю поцелуй.
– Спальня там…– киваю в сторону конца маленького коридора. Голос непростительно хрипит.
Я глупо и немного неуместно хихикаю, видя непонимающие затуманенные черные глаза Дамира, который, кажется, вообще с трудом соображает сейчас.
– Или ты потом сразу уйдешь, проходить не будешь? – ехидничаю, потянув его за руку за собой.
– Ну, я морально был к такому варианту готов, – наконец оживает Дамир. Подхватывает меня, засмеявшуюся, под задницу и взваливает себе на плечо.
Я успеваю только расхохотаться и пару раз стукнуть его по спине, как уже оказываюсь сброшенной на кровать – моя квартирка небольшая, и Дамиру требуется несколько шагов, чтобы оказаться у постели. К возбуждению примешивается какая-то беззаботная покалывающая легкость. Ощущение счастливого момента вспыхивает в груди и окутывает меня. Все, что происходит правильно, и как я хочу…
