– О боже, Юля, можно же отпроситься в туалет! – завопила Дина прямо на уроке.

Класс рассмеялся, а одноклассница забилась в истерике. Такой инцидент не прошёл мимо классного руководителя, и в этот же день Альберта Тиграновича вызвали в школу. Дина видела разочарование в глазах отца – большего наказания и не требовалось. С того дня он всё чаще читал ей лекции о приемлемом поведении, а Дина не хотела его слушать. Они стали всё больше отдаляться друг от друга.

В школе она стала аккуратнее. Завоевала доверие учителей, имела блестящую репутацию среди одноклассников и пускала пыль в глаза родителям своей хорошей учёбой и поведением. На деле маленькая компания, созданная Диной, терроризировала школу, и каждого, кто шёл против неё, ждала расправа.

– Это что? – Подойдя к однокласснице, она кончиками пальцев подняла подол юбки, такой же, как и у неё. – Думаешь, имеешь право носить что-то подобное? Сними!

– П-прости, – произнесла девушка, заикаясь от страха. – Я больше так не буду.

– Сними либо проваливай. Иначе я на тебе её порву.

Дина уяснила правило: бей первой, пока тебя не ударили. Теперь главной стервой школы стала она.

До четырнадцати лет Дина была близка с семьёй. Любила сестру, слушалась маму и пыталась сохранить ту особенную дружбу с отцом, в котором видела воина и защитника. Он тянулся к ней изо всех сил, но у Дины до сих пор перед глазами стоял тот разочарованный взгляд. Всё чаще разговоры между отцом и дочерью становились лекциями о поведении, и в какой-то момент общение с ним потеряло для неё смысл.

У Альберта Тиграновича появилась вторая дочь. Насте было пять лет, и для родителей она стала новой попыткой воспитать кого-то нормального. Дина не могла их винить. Анализируя свою жизнь, она решила больше не мешать родителям и оставалась в стороне, отыгрывать свою роль.

– Дина! – Сестра дёргала ее за руку. – Быстрее, Дина.

Она стояла около зеркала и не верила своим глазам. Какая-то плохая подделка смотрела на неё: белый сарафан, заплетённые волосы и эта приторно-сладкая улыбка, фальшь которой чувствовалась за версту, а Настя продолжала кружиться вокруг, смотря на неё самыми чистыми и любящими глазами. В такие моменты Дина была готова отдать всё, чтобы её любимая девочка никогда не столкнулась с ужасами судьбы.

– Девочки, сколько можно? – послышался из прихожей строгий голос мамы. – Мы с папой уйдём без вас. Выходите!

Дина вышла за порог комнаты и грустно улыбнулась родителям. Её отец нервно топал ногой, смотря на часы. Мама заканчивала красить губы помадой персикового цвета, а младшая сестра без устали бегала вокруг неё, радостно крича: «Мы идём в парк. Парк! Парк!» Она очень хотела быть частью этой семьи, но понимала, что не вписывается в рамки.

– Конечно, идём, – отец подхватил сестру на руки, подкидывая её к потолку. – И если наши две мадемуазели поторопятся, то мы проведём в парке больше времени.

– Ма-ам, – протянула девочка, – Дина, давайте быстрее.

Яркий солнечный свет слепил глаза, повсюду росли зелёные деревья и кустарники, слышался доносящийся с аттракционов детский смех, который заполнял каждый уголок парка. В самом центре стоял огромный фонтан, брызги его долетали до прохожих. Младшая сестра схватила её за руку, и они вместе побежали к киоску со сладкой ватой, а следом – родители, не отрывавшие друг от друга взгляда.

– Папа, купи, – показывала Настя на всё, что попадалось ей на глаза. – Ты обещал.

– Настя, животик будет болеть, – строго ответила мама.

– Но папа обещал, – пробубнила девочка, надувая щеки от обиды.

– Марина, я ведь обещал, – улыбаясь, произнёс отец. – Дина, а ты что будешь?

Дина молча пожала плечами, стараясь не встречаться взглядом с отцом. Он всегда на неё смотрел с какой-то тоской, и ей казалось, что это обида за упущенное время. Ей казалось, что, смотря на неё, он видит, насколько испортилась его дочь, что нет в ней больше той душевной чистоты и жажды справедливости, как когда-то в детстве.

В этот день они с сестрой прокатились на всех аттракционах, ели сладости и звонко смеялись, словно кто-то подарил им второе дыхание. Родители не могли оторвать глаз от своих прекрасных дочерей и, заканчивая прогулку, решили сделать снимок на память. Это был их последний семейный портрет.

В тот вечер Дина в последний раз лежала на коленках матери. Она и не заметила, как заснула. Делала так, сколько себя помнила. Потом отец в последний раз отнёс её в кровать, поцеловал на прощание в лоб.

– Ты моё главное сокровище, – прошептал он ей на ухо. А возможно, девушке это приснилось. Правды она никогда не узнает.

На смену семье пришли друзья и подростковый бунт, которой Дина старалась спрятать от глаз родителей.

Для матери было хорошим знаком, что у Дины появились друзья. В четырнадцать лет она всё чаще стала уходить на ночёвки к подругам. Мама не возражала, но отец каждый раз добавлял: «Помни, у каждого действия есть последствия. За всё в этой жизни придётся платить, и чем сильнее твой проступок, тем больше за него цена».

Дина не обращала на это внимания. Откуда старому судье знать, что скрывает его дочь? Они давно перестали разговаривать по душам. Дина была примером законопослушного гражданина и любящей дочери в пределах дома. То, что было на улице, – оставалось тайной под тысячей замков.

– Сегодня у Ярика вечеринка, – сказала девушка в короткой юбке и разноцветном топе. – Можем взять бухла и зарулить туда.

– Ярик – тупая малолетка, – ответила Дина. – Есть варик со студентами. В принципе, можем сходить на две пати. Ночь длинная.

И, на свой страх и риск, о котором не задумывались девочки-подростки, они отправились к студентам. Взрослые мальчики не задавали лишних вопросов. Они спаивали их, надеясь на продолжение, не спрашивая о возрасте.

– Детка, ты не против уединиться? – спросил долговязый пьяный парень у Дины.

– Отвали!

Она показала ему средний палец и собиралась уйти к подругам, но парень и не думал останавливаться. Он схватил её за руку, приближая к себе. Второй рукой потрогал её бедра под юбкой.

– А я люблю дерзких сучек.

И в Дине снова проснулось всепоглощающее нечто. Она не контролировала свои движения. Схватив бутылку со стола, разбила её о голову парня, злобно ухмыляясь. Он упал на пол, потеряв сознание.

– Как тебе такая дерзость, уёбок?

В квартире начался хаос; девочки ушли, оставив за собой последнее слово. Им было по четырнадцать лет, и никто в здравом уме не заявил бы в полицию. А Дина забыла о том, из-за чего именно они вынужденно ушли с вечеринки.

Жить в родном городе ей наскучило. Пришло время покорять новые вершины. Вершины новые – привычки старые. По окончании школы она решила поступить в технологический университет, находящийся за сотню километров от родителей. Большой город – большие возможности. И родители её поддержали. Шумное застолье, наставления и переезд туда, где её больше не смогут контролировать.

Дина всё реже приезжала домой и всё чаще загуливалась в местных барах. Она хорошо училась, чтобы не вызвать подозрения у родителей. Жаловалась на отсутствие свободного времени и постоянно кормила их обещаниями, что скоро приедет. На деле же она сама потерялась во всей этой лжи, во всех мужчинах, что ошивались около неё. Так прошёл первый учебный год.

Первый день лета она запомнила на всю оставшуюся жизнь. Телефон разрывался от звонков, на которые Дина не хотела отвечать. И всё же спустя час она взяла трубку. Звонила соседка, которая на грани истерики сообщила, что у Дины больше нет семьи.

– Э-это шу-шутка? – дрожащим голосом просила девушка.

– Дина, тебе надо срочно приехать.

Она отправилась первым же рейсом. Домой было не попасть. Квартира была опечатана, а она билась в истерике и просила, нет, умоляла пропустить её внутрь. Не было слёз, лишь непонимание происходящего.

В полицейском участке Дина слушала подробный рассказ, но не улавливала его сути. «За что?» – единственный вопрос, на который не было ответа.