Британии это надоело. На протяжении многих лет она тратила деньги на содержание империи. К тому же возникли огромные долги из-за необходимости защищать эти 13 колоний от Франции в войне, разжиганию которой способствовал Джордж Вашингтон. Довольно! Пришло время колонистам платить свою долю за администрирование и оборону их континента. И корона начала вводить налоги.

Но тут возмутились колонисты. Почему это мы должны платить, вопрошали они, тем более что у нас нет своих представителей в парламенте? Американцы апеллировали к древнему и наполовину символическому конституционному принципу: собирать налоги с граждан имеет право только законодательная власть, которая их представляет.

У обеих сторон были свои аргументы. Но вооруженный конфликт для всех был бы длительным, жестоким и дорогостоящим. Почему же они не пошли на компромисс, при котором американцы согласились бы оплачивать свою инфраструктуру и оборону, а британцы гарантировали бы им большее представительство в парламенте?

Чтобы разобраться с этим, вообразим пирог и условимся, что у обеих сторон равные шансы на победу, а лидеры оценивают свои затраты в 20 долларов. В таком случае обе стороны могут получить больше прибыли от мирного раздела этой суммы в ходе мирных переговоров.

Важный нюанс: группа в этом случае должна действовать как единое целое, то есть ее правители должны руководствоваться максимальной пользой и выгодой для интересов коллектива, а не только для самих себя. Это означало бы, что Джордж Вашингтон оценивает издержки и приобретения своих сограждан как личные издержки и прибыли, что он ограничивает свой ненасытный аппетит к землевладению и ради общего блага уступает драгоценные территории Канаде. В свою очередь для короны это означало бы, что король Георг и его аристократия, которая заправляет в парламенте, поступятся своими личными интересами и примут во внимание интересы рядовых солдат или сбои в деятельности британских торговцев – ни те, ни другие права голоса не имели. В этом случае развязывание войны для обоих правящих классов показалось бы слишком рискованным и затратным мероприятием с шансами на успех как при бросании монетки: орел – и они получают все, решка – все теряют. Как вы помните из примера с уличными бандами, силовое противостояние в перспективе способно принести победителю не больше 40 долларов, так что любое мирное деление, которое предлагает больше 40 % пирога, лучше войны.

Что произойдет, если мы откажемся от предположения о наличии великодушного автократа, унитарного актора, действующего во имя лучших интересов группы? Допустим, Джордж Вашингтон – земельный спекулянт и лидер узкого правящего класса отцов-основателей, а король Георг и его аристократы неподконтрольны и эгоистичны.

В самом простом случае эти эгоистичные, никому не подотчетные политические группы просто проигнорируют военные издержки, ведь для них важны только небольшие куски пирога, которые они могут заполучить. В результате диапазон переговоров сократится примерно таким образом.

Обратите внимание, мы все еще не говорим о вооруженной революции. Открытый конфликт предполагает издержки и для лидеров. Диапазон переговоров остается и в этом случае. Лидерам, даже авторитарным, в случае войны, как правило, есть что терять. Во-первых, вести ее дорого. Во-вторых, они могут лишиться власти, жизни или места в истории. Так что у них остаются стимулы договариваться, даже если они не такие весомые, как хотелось бы рядовым гражданам.

Предрасположенность к войне заметна во всей истории человечества. Без этого мы, вероятно, не смогли бы понять непрестанные войны в Европе раннего Нового времени или в Африке второй половины XX века, Но эта предрасположенность редко является определяющей. Скорее, она сужает набор мирных вариантов решения конфликтов и делает противников более уязвимыми к воздействию четырех других причин. С этой темой мы будем сталкиваться неоднократно.

Является ли предрасположенность к войне достаточно сильным самостоятельным фактором? Да, такое возможно. Дело в том, что правителям война порой оказывается выгодна. Они могут приобрести новые территории, заполучить трофеи или повысить шансы остаться у власти. Конфликт также раскрывает перед ними государственную казну, поднимает авторитет исполнителей и дает возможность прибрать к рукам еще больше контроля и власти [9].

Еще раз обратимся к примеру Американской революции. Предположим, Джордж Вашингтон и отцы-основатели ожидают получить некоторую долю пирога в случае компромисса с короной, но в случае военных действий имеют возможность заграбастать еще больше. В таком случае диапазон переговоров может сократиться до нуля, ситуация – перевернуться, что даст правящему классу очевидный стимул к войне [10].

Однако не это стало причиной Американской революции. Как в истории, так и в современности есть много сюжетов о том, как личные стимулы приводили к войне. Вспомним прощальное обращение президента США и бывшего генерала Дуайта Эйзенхаура. Покидая президентский кабинет, он беспокоился о том, что могущественный бизнес и военные элиты сужают диапазон переговоров. Он посвятил свое выступление военно-промышленному комплексу и призвал американцев быть бдительными [11].

В пьесе Уильяма Шекспира «Генрих IV» король советует сыну:

Легко можно представить непопулярного премьер-министра, который в преддверии выборов хочет получить поддержку населения, организовав нападение на врага. Политологи называют это эффектом сплочения [12].

Еще один распространенный пример – так называемые прокси-войны. Во время холодной войны Советский Союз и Соединенные Штаты поддерживали повстанцев в странах-сателлитах противника и финансировали борьбу с антиправительственными силами в странах-союзниках. Таким образом они вели войну чужими руками.

Такие конфликты в значительной степени помогают объяснить причины многих гражданских войн XX века. Сверхдержавам было, что приобретать в плане дележки глобального пирога. Но люди, оказавшиеся втянутыми в конфликт, не имели никакой возможности возложить ответственность за него на США или СССР.

Наконец, вспомним о кровавых алмазах и прочих поддающихся разграблению природных ресурсах. Политические волнения позволяют полевым командирам и коррумпированным чиновникам продавать драгоценные товары на черном рынке. Аналогичным образом лидеры, близкие к наркокартелям, могут рассматривать войну, нестабильность и вооруженные группировки как выгодное средство для наркоторговли. Все это дает неконтролируемым лидерам личные стимулы к развязыванию конфликтов [12].

Мы говорим не только о президентах, королевах и императорах, обладающих высшей властью. Нужно думать и о правящих кликах в целом. Это может быть мятежный генерал, сделавший ставку на войну, или главарь группировки, сколачивающий состояние на черном рынке. Если они видят, что лидер выступает за мир, личные интересы дают им мощный стимул подорвать его устремления. Мы называем их «отколовшимися группами», «экстремистскими группировками» или «спойлерами». Они часто появляются при наличии слабого лидера, хрупкой коалиции или неудачного стечения обстоятельств [15].

Предрасположенность к войне – частный пример более широкого явления, известного как агентская проблема. Она возникает, когда одна сторона – принципал — стремится заставить другую сторону – агента — действовать в своих интересах. Принципал беспокоится, что агент будет преследовать собственные интересы. Например, когда вы нанимаете юриста, финансового советника или агента по продаже недвижимости, вы можете подозревать его в том, что он постарается максимально увеличить свое вознаграждение, вместо того чтобы обеспечить для вас наилучшие условия сделки. Если вы – бизнесмен, нанимающий новых работников, можете беспокоиться, что они окажутся лентяями или ворами. Все это примеры агентских проблем.