— Холодно, — негромко проговорил

Лёша, пряча свои руки поглубже в карманы потёртого пальто.

— Зима приходит.

Юра забавно шморгнул носом, уверенно двигаясь в знакомом направлении.

— Кому письмо отправляешь?

— Девочке одной.

— Девочке, — тихонько повторил тот. — А со мной они общаться не хотят, говорят, что я дурачок какой-то.

— Аналогичная ситуация. Из круга общения только одна подруга.

Он прикусил себе язык так сильно, что во рту появился гадкий металлический привкус. Ему вдруг вспомнилась Искра. Голубые глаза, звонкий смех, раздающийся эхом по коридорам школы, из прогулки и последний разговор… Это был последний раз, когда он видел её и знал что с ней и как она. Прошло уже достаточно времени после того как она ушла и на душе стало как-то легче, но мучительные мысли и воспоминания связывающие из даже через сотни, тысячи километров образовывали в груди камень, не дающий возможности по-прежнему легко дышать.

— Главное чтобы хорошая была. Так-с, мы уже подходим, поворачиваем на право.

— Угу, — лишь махнув головой он пытался отогнать душащие его мысли.

Запах новой бумаги и чернил стоял в помещении, наполненном людьми.

— Добрый день, девушка, мне нужно отправить телеграмму.

Вокруг всё гудело от людей, стоящих в очереди.

— Чёрт, пришёл только за конвертом, а такими темпами растратим целый день.

— Не ной, — раздался знакомый голос.

«Рамзес, когда-нибудь я смогу тебя прикончить.»

— Я всё слышал. Погибели моей не дождёшься.

Он обиженно хмыкнул и замолчал.

— Это Советский союз, должен был за пятнадцать лет уже смириться с этим, — безразлично ответил Юра и стал топтаться на месте.

Прошло полчаса проведённых в очереди прежде чем появилась возможность купить конверт, и, заполнив его, бросить в почтовый ящик. Выйдя на улицу, их ожидало зрелище, которого они не видели год. С неба белыми хлопьями сыпался снег, падая на мокрые тротуары и прохожих.

— Вот и снег в средине ноября, — сказав это, Юра сошёл со ступенек и стал ловить падающие снежинки и интересом разглядывая их пока те не превращались лишь в маленькую капельку на ладони.

— Поразительно.

— Ага.

Медленно шагая, шурша подошвой своих ботинок, они двинулись в сторону дома. Белоснежные пучки слетали на влажный от дождей, идущих на протяжении нескольких последних дней и сразу же раставали.

— Слушай, ты когда-нибудь кого-нибудь любил?

Лицо Юрки покрылось красноватым румянцем, возможно от воспоминаний, а может просто мороз пощипывал его, а глаза были опущены наземь.

— Любил и может даже люблю и сейчас, — вздохнув, ответил Лёша, чувствуя как сердце его начинает колотиться в груди, словно готовясь выскочить в любой момент.

— А как это?

— Любить?

— Мг, — тот робко кивнул головой, не поднимая взгляда.

— Ну, как сказать. Когда ты её видишь, то сердце рвётся наружу. Тебе кажется в этом человеке идеально всё: походка, внешность, манера поведения и общения. Хочется проводить с ней время.

В мыслях всплывал её образ. Который раз она мысленно посещает его, но он понимал, что встретиться с ней уже практически нереально.

— Значит всё в точности как с персонажами книг.

— Наверное, не очень люблю читать, особенно что касается любовной темы.

— Я тоже не любил читать, пока года два назад не произошёл один случай. С тех пор книги из рук практически не выпускаю. Вот ты берёшь кажется просто набор бумаг, на которых написаны слова, но по сути, в этих словах запечатана история. Не важно что она происходила с выдуманными персонажами. Каждое произведение это отдельный мир, который требует посещения новых гостей. И когда ты по-настоящему вникаешь в их историю, это чудесно. Ты сам пытался писать книги?

— Не-а, никогда прозу не мог воспринимать серьёзно.

— А я вот пишу. Книга о подростках, у которых зародилась симпатия.

— Забавно, — хмыкнул Лёша и одумавшись добавил: — А как ты описываешь их чувства, если не знаешь что ощущает влюблённый человек?

— Я люблю от лица книжных героев, а это ничуть не отличается от чувств к девушке. Ну я так думаю.

Наивный как овечка, он шёл бок о бок с холоднокровным музыкантом. Глаза его выражали какое-то свечение, а от него исходило невероятное тепло.

«Он покинет нас рано. Такие люди долго не живут. Небеса забирают их в раннем возрасте, а на их места приходят двуличные эгоисты, не умеющие радоваться мелочам нашего бытия.»

Невольно ворвались эти мысли в голову и от них внезапно перехватило дыхание. Лёша остановился, покладя руку на грудь и тяжело дышал.

— Эй, всё хорошо?

— Д-да, всё в порядке, сейчас всё пройдёт, не переживай.

— Уверен?

— Да.

Он подошёл к какому-то забору, и, уперевшись в него, сполз на землю. В глазах резко потемнело, а дальше лишь темнота.

Очнулся он когда в нос ударил сильный запах нашатырного спирта и прочих медикаментов. Раскрыв глаза, он увидел белый свет исходящих от стен и тревожные лица Елены Алексеевны и Юры, которые сидели, наблюдая за ним.

— Где я? — едва он смог это выговорить сиплым, осевшим голосом, как тут же ворвался в палату врач.

— Ну что, очнулся? Чудно. Молодой человек, так молод, а уже сердечник.

Мужчина средних лет, на вид, чуть моложе Павла Николаевича, стоял над ним копаясь в бумагах. Отложив справки, он снял с шеи стетоскоп.

— Поднимайте майку, слушать вас будем и сразу же давление глянем.

Он нервно выполнял приказания врача вроде тех: «дышите», «не дышите» и с трепетом внутри ожидал объявления результатов.

— Давление в норме, но есть перебои. Обычная экстрасистолия. Ничего страшного это с собой не несёт, но и ничего хорошего тоже не предвещает. Вы кем являетесь для юноши?

Он серьёзно обратился к Елене Алексеевне, не глядя на неё, а внося данные в свою папку с информацией.

— Я? Тётя его.

Она сказала это так быстро, что по-видимому, удивило не только Лёшу, ну и её саму.

«Ну будь, что будет».

Промелькнуло в мыслях у него и тот стал наблюдать за дальнейшими действиями этих двух.

— Тётя, значит. Пройдёмте, я вам предоставлю список для лечения и скажу, что нужно знать вам для предостережения его от дальнейших потерь сознания, а то этот кадр склонен к такому.

25 глава

— Как бы не хотелось с вами прощаться, но надо.

Держа дрожащими руками свои вещи, говорил он. Что-то его душило. За неделю проведённую в Ленинграде они стали ему ближе чем кто-либо.

— Спасибо вам огромное. Ещё обязательно свидимся.

На глазах его выступили слёзы, а голос задрожал.

— Я знаю, что мальчикам не положено плакать, но, — он запнулся, а вместо того чтобы продолжить свою мысль просто обнял провожающих его. — Спасибо вам за всё.

— Мой хороший, мы тоже по тебе будем очень скучать, племянечек.

На лице старушки заиграла улыбка, которая разрядила печальную обстановку прощания.

— Жду тебя на радио, — спустя пару минут молчания и витания в мыслях, сказал Юра. — У тебя всё получится. В целом, прощаться не буду, не люблю это, слишком уж на душе пусто будет. До свидания, друг, а хотя, погоди.

Он нервно закопошился, словно что-то ища.

— Сейчас вернусь, подождите, я быстро. Спустя несколько минут он вернулся с чехлом, чехлом от гитары. — Это тебе. Мне она не нужна, играть не умею, а у тебя эта красавица долго без дела висеть не будет. Отговорки не принимаются.

Лёша неохотно взял из рук инструмент. Радости не было предела. Его гитара была продана ещё осенью, а на новую не было денег, временами он пользовался чужими.

— Чёрт, спасибо огромное, — он дружески приобнял одной рукой своего товарища, после чего, сквозь душащие его слёзы сказал: — До свидания, Юрок. До новых встреч, Елена Алексеевна. Ещё раз спасибо за эту чудную неделю.

За спиной что-то очень громко застучало и оглянувшись он понял, что поезд уже отправляется.

— До новых встреч! — крикнул он им, взглянув последний раз, после чего нырнул в свой вагон.