Потому, как только Юрась колдуванием начал заниматься для помощи Соньки твоей, оберег, значит, мастерил, так я ни минуты не сомневавси, усе пожитки собрал, да со своими попрощався. Токмо Сонька сказала, что для другой девки Митяевской оберег требовается, не для неё, выходит.

А ты сама-то кем будешь? Неужто ведьма? Али травница какая? Те так с виду и вовсе – чисто человек! – домовой продолжал сидеть в мешке, не особо горя желанием покидать своё место обитания.

- Я человек – немного неуверенно сказала я, на всякий случай осторожно себя осматривая на предмет явных анатомических отклонений.

- Ты дуру-то передо мною не строй из себя! Вот сестрица твоя – тут домовой смачно сплюнул на пол – вот она тошно человек, ни дать, ни взять! Я перед нею хоть голяком пройдуся, она и не моргнёт, потому как нечисть нихто из людёв видеть не может, ну окромя, сам, понимаешь, ведьмов всяческих. Потому спрашиваю тобя в раз последний – хто ты сама такая и каких кровей.

Нечистик сурово ткнул в меня пальцем, требуя говорить правду и ничего, кроме правды.

Я подумала, и рассказала ему кто я и откуда. Донатий слушал, раскрыв рот:

- Ну вот, совсем другое дело. А то, на тобя глядючи, у меня когни-тив-ный диссонанс чуть не случивси. А то ведь оно запросто – видить-то меня девка видит, а дара колдувательного не замечаю. Так с тобой умом можно трёкнуться! Пошто сразу не сказалася? Так мол, и так, не изволь нерв свой переживательный тратить на меня – всё едино не угадаешь, хто я и откуда.

Ну да бес с тобой! – Донатий устало махнул рукой – возвращаться взад мне не с руки. Так что прошу меня любить и жаловать. Показывай свои хоромы – домовой явно смягчился и аккуратно покинул мешок, с которым и прибыл в этот дом.

- Ну что ж – я растерянно смотрела на нового жильца – тогда прошу вас – располагайтесь! Чувствуйте себя, как дома! Меня зовут Анабель. Но для домашних я просто Анна. Очень рада, что смогла вам помочь. Не желаете ли горячего взвару?

Я во все глаза смотрела на домового, испытывая очередное потрясение за последнее время.

- Вот и славно, хозяюшка! Я, стал быть, туточки у тебя устроюся! Уж не стесню тебя ни в чём. Хотя у тебя и так квартира хорошая, добротная – цельная двушка. Поди, ипотешная? Слыхал я давече, дед Юрась говорил с Сонькой чево-то такое…

Донатий вытащил из холщового мешка свои скромные пожитки и твёрдой поступью отправился в сторону кухни. Я, чувствуя себя нерадивой хозяйкой, поплелась за ним. Домовой сурово осмотрелся по сторонам, и полез устраиваться в один из кухонных приборов.

- Бывшая-то хозяйка тутошняя, Анька, знакомица моя старая, сроду ентым духовым шкафом не пользовалася – голос Донатия звучал немного гулко из этой печи – оно, конечно, неплохо. Тута и устроюсь!

Я просто кивнула на это заявление, очень рассчитывая на то, что на сегодняшний день это было последнее моё потрясение. Судорожно высморкалась и отправилась обратно в постель – болеть с максимальным комфортом.

На кухне показался Жемчуг с очередной просьбой перекусить. Домовой слегка присел в испуге, рассматривая моего волка, но вскоре сообщил, что «Иш ты, суровый какой. Ишшо сурпризы будут?»

Снова раздался звонок телефона. На этот раз это были мои коллеги по работе. Так я поняла из разговора с некоей Ниной Викторовной. Едва заслышав это, я внутренне подобралась – был реальный шанс узнать о своей профессии. Но о работе я не услышала ровно ничего – разговор был весьма короткий и эмоциональный. По всему выходило, что мне предстоит встречать гостей.

Я уже хотела проконсультироваться у Донатия, каковы должны быть мои действия в данном приёме гостей, как он появился сам.

- У нас будут гости – домовой степенно кивнул на мои слова – коллеги по работе звонили и поставили в известность о своём желании нанести мне визит. Насколько я могу судить, то ожидаются несколько дам и один неженатый господин. Визит предполагается совершенно неофициальный, но я бы хотела получить некую помощь в его организации.

- Так в чём вопрос, хозяюшка? – Донатий важно вскарабкался на стул – Ты вроде говорила, будто училась специально для такой ерунды?

Я кивнула. Действительно, так и было – не лучшие годы в моей жизни я провела в школе госпожи Шнайдер. Не могу сказать, что курс домоводства был моим любимым предметом, однако…

«Ежели вы собираетесь встречать гостей, то очень важно твёрдо знать, у кого какие предпочтения, особливо ежели предполагаются к визиту женщины. Поелику они прихотливы да нервны до чрезвычайности. Потому следует заранее приказать кухарке приготовить лёгкие и не жирные блюда, да велеть горничной украсить стол цветами и фруктами…» - без запинок процитировала я учебник по домоводству.

Домовой не слишком высоко оценил мои глубокие познания в области «принятия гостей», а только лишь ехидно сообщил, что он ни на кухарку, ни на горничную не слишком похож, да и по магазинам ему бегать не с руки.

- Коллеги, говоришь? Я слыхал, Анька учителкой служила. Ну и теперь ты тоже, выходит! Я ентую публику знаю. Тут важно что – не промахнуться с количеством спиртного.

Донатий взял у меня телефон и принялся споро нажимать на кнопки.

- Заказал еду на дом. Суши и водка – дамочкам вашим понравится, не изволь сумлеваться.

Я благодарно кивнула на это заявление. И отправилась придавать себе более пристойный вид – поскольку ожидается ещё и достойный господин, с моей стороны было бы абсолютно безнравственно встретить его в странной блузке без пуговиц и мужских брюках свободного кроя с надписью «Пума». Я легко справилась с переодеванием сама, наловчившись обходиться без личной горничной ещё за время учёбы в Академии. Из весьма куцего гардероба бабули я предпочла длинную креповую юбку в пол и блузку с рюшами непонятного оттенка серого.

- Это хто нынче помер? – с недоумением произнёс Донатий, жуя морковку – пошто платье смирётное навздела на себя? Дура, штоль? К тебе подруги приехають скоро, такие же звезданутые бабы, что и ты, ежели в учителках служут. Токмо я тебе говорю, даже они такое добровольно ни в жисть не напялют. Ты вообче пошто такой бравый костюм от «Пумы» сняла? За него деньги, поди, плочены.

Я послушно переоделась и пошла встречать прибывших гостей. Они прибыли шумной компанией. Две дамы и один вполне милый господин моих лет. По тому, как вели себя гости, я догадалась, что им позвонила и попросила приехать моя дорогая сестрица София. Переживает она, видите ли, за моё душевное состояние. Даже несмотря на то, что я немного не в себе, как говориться, но отнюдь не из-за страшных переживаний от предательства и неразделённой любви неведомого Виталика.

Пока я предавалась своим мыслям, дамы проторенной тропой отправились на кухню и ловко откупорили первую бутылку. Господин с застенчивой улыбкой протянул мне букет неведомых цветов. Пока мы раскланивались и обменивались любезностями, Нина Викторовна, которую все присутствующие называли запросто Нинель, уже успела завершить приготовления на кухне.

- Посмотрим, кто у чьих ботфорт в конце концов согнёт свои колени! – сурово сказала вторая дама, оказавшаяся директором моего учебного заведения по имени Людмила Антоновна – и париться по поводу косяка твоего парня тебе, Анька, вообще не стоит! Да он никогда никому из наших не нравился, правда, Мишаня?

- Я искренне полагаю, Анна, что этот молодой человек не пара для такой девушки, как ты! – мужчина неловко поправил очки и посмотрел на меня.

- Вот! Физик наш дело говорит! – похвалила очкарика Нинель – забудь ты про это, прости Господи, и обрати внимание… да вот хоть на Мишаню нашего! А что? Он давно слюни на тебя пускает.

Нина Викторовна вовсю нахваливала кандидатуру преподавателя физики, нимало не смущаясь его собственным присутствием. Директор не препятствовала подобному сватовству, одобрительно кивая головой в особо волнительных местах.

Сам же новоявленный жених вертелся на стуле и не знал, куда девать глаза и даже умудрился два раза уронить столовые приборы. Я не смогла понять все идиомы, выдаваемые преподавательским составом. Поняла лишь то, что господин Мишаня чрезвычайно симпатизировал моей бабуле, ну а теперь и мне.