Всё так. Только две недели в замкнутом пространстве с Лизой и Эсфирь Соломоновной не могут пройти даром для моей психики!

Что сказать? Мы уложились в двенадцать дней! Тётушка была вне себя от счастья, да так, что даже сквозь маску хорошего воспитания прорывалось счастье видеть нас. Вдоволь наобнимавшись с ней и с дядюшкой, я поняла, как сильно скучала по нашему дому, приютившему меня когда-то давно…

- Всё в порядке, милая? – Марко осторожно приобнял меня за плечи.

- Да… просто вспомнила тот день, когда я впервые появилась на пороге этого дома… - умилённо прошептала я.

- О, да! Не забывается такое никогда! Как сейчас помню – это было душераздирающее зрелище – грязная до невозможности, вся всклокоченная, и почему-то в мужских брюках из грубой ткани, драных на коленях – прикрыл глаза от ужаса заботливый супруг – даже не говори мне, откуда они у тебя появились – эта информация будет для меня явно лишней!

Вот так, а ведь говорил, что полюбил меня с первого взгляда, хоть и обряжённую в джинсы, да так, что даже кушать не мог – вот и верь после этого людям!

Буквально на следующий день после нашего знаменательного возвращения на родину, мы созвали старост деревень, дабы лично, так сказать, убедиться в состоянии дел в поместье.

- Живём, стал быть, помаленьку – начал староста Подуево Жарко – не жисть – чистая сказка! Нашим-то деревенским таперича завсегда работы хватает, торфяники – дело справное, ужо за третью болоту взялися, глядишь, так гнилушкинские болота все изведём подчистую, и эту «пленэру» культурную, значит, создадим…

Жарко смущённо одёрнул кафтан, и более сухо продолжил:

- Так ведь чего не помечтать, то ведь не грех. Тем более такое дело – выработки у нас всегда были знатные, а сейчас и вовсе – красота. Приловчилися мы, значит, на глаз толщину торфа определять, так что дело пошло веселее.

Вот как! Это ж на какой такой «глаз» можно определить толщину залегания торфяного слоя? А как они высчитывают водные горизонты? Я всегда опасалась затопления площадей, и сознательно снижала глубину торфодобычи, поскольку геодезическими приборами, к несчастью, не обладала…

-… копаем мы значит, такой колодец, в самом низком месте, и смотрим, ежели болото близко подходить стало, али глина бурая пошла, так не жди боле, торфу не будет… - поделился своим лайфхаком Жарко, вызвав тем самым невольную улыбку у меня.

Богдан также начал своё выступление с того, что «жить стало лучше, жить стало веселей». Это заключалось в том, что все земли вокруг Кралёво были нынче распаханы, даже те, которые никогда ранее не использовались под пашню, так что теперь более половины собранного товара шло на продажу в Липки или Ораховац, так что Кралёво наряду с другими деревнями получало свой устойчивый доход. «Вот она какая – крестьянская буржуазия!» - восхищённо подумала моя шиза.

Взял слово Горан, староста Прежова:

- Так-то оно так, да только до дальних границ поместья у нас всё руки не доходят! Уже который год я говорю Новаку, что за Прежово землица худородная, ничего особо не растёт, окромя клевера да мокреца. Там и не садится никто, а мне боль головная непреходящая – поелику относятся территория ентая к деревеньке нашей. Только догляду за той землёю нет никакого, с пустырей лесные пожары к нам доходят, диких волков, опять же, развелось немеряно, так что вот… - Горан закончил свою мысль и теперь выжидательно смотрел на Марко.

Вот интересно, какого он немедленного ответа на свои печали ожидает? Дорогой супруг вопросительно посмотрел на меня. А я что? «Я не волшебник, я только учусь!»…

- Слыхал я, что в Славии люди селятся хуторами, им за это послабления всяческие бывают, одним словом, поощряется на государственном уровне, сам царь славский такие указы издаёт, для того, чтобы хуторянам помощь оказывали, а они пустые земли заселяют. От набегов кочевников и пришлого люда разбойного хуторяне в деревнях ближайших защиту имеют, вот и селятся людишки-то – для надёжности почесав затылок, сказал Богдан.

- Нашёл, с чем сравнивать – возразил Горан – в Славии той крестьянов – тьма нешшитанная! Там прирежут на твоём хуторе десяток – другой, так никто не хватится. У нас столько желающих не найдётся, вот попомни моё слово.

- Ну, найдётся или нет – это узнать несложно – ухмыльнулся Марко – ты, Горан, всё-равно в Липки собирался, излишком зимних овощей торговать, так мы там дадим объявление – мол, так и так… расскажем всё подробно… авось, кто и клюнет.

На том и порешали. Объявление написали, причём сочиняли его всей толпой, расписывая всевозможные прелести хуторянства и суля страшные выгоды людям, рискнувшим на этот шаг. Отдали несколько листков Горану и забыли, решив, что тема на неопределённое время отодвинута. У нас в данный момент были проблемы поважнее, нежели мифические славские хуторяне – урожай зерновых уже второй год на бывших торфоразработках, которых мы столь успешно рекультивировали в своё время, был весьма неплох, так что встал вопрос о небольшой меленке, которая бы могла перемолоть наш урожай. До этого справлялись ручными мельницами, да и колосков там было – смешно вспоминать.

На моей памяти в Зелёных Холмах должна была быть водяная мельница, если Анджи не решила, что она каким-то образом оскорбляет её взор, и не велела её разобрать, конечно.

- Нет, не думаю, дорогая, что это случилось – вряд ли Анджела далеко уходит от гостиной, поэтому она может и не подозревать о подобной вещи в своих владениях. Но я на всякий случай всё-равно бы убедился лично – хитро подмигнул мне Марко – как ты думаешь, госпожа Рошаль будет рада видеть нас в качестве гостей в своём поместье?

- Боюсь, милый, что вряд ли… - засомневалась я – если только мы пообещаем оставить Лизоньку дома…

- Данка! – открыв дверь библиотеки, поинтересовался мой супруг – где сейчас находится госпожа Элиза?

- Маленькая госпожа вместе с селянским детьми убежала в Подуево. Играть в Тимура и его команду – немного смущаясь, призналась горничная – сама Элиза будет «Тимуром», а ребятишки – соответственно «командой». Они будут ходить по домам и искать одиноких старушек, которые живут без детей и родичей, и станут им помогать, воду носить да печь топить! Одним словом – благие дела вершить, дай госпоже Семин здоровьица!

- Вот как? – искренне удивился мой супруг, который не подозревал в нашем ребёнке большой страсти к меценатству – а много ли в Подуево одиноких стариков?

- Пока ни одного – прошептала бедняжка Данка – только Жарко сказал: ежели госпожа Элиза велит, так для неё он их живо организует, поелику «нет преграды для помощи страждущим», ну а для господской дочки-то все рады стараться.

Данка расстроенно теребила фартук, пока Марк не сжалился и не отпустил девчонку.

- Ты по-прежнему настаиваешь на том, чтобы Лизонька оставалась в поместье, и не сопровождала нас в Зелёные Холмы? Находясь под нашим неусыпным контролем и доглядом? – спросил дорогой супруг как можно более равнодушно.

- Ты знаешь, пожалуй, ты прав! Возьмём ребёнка с собой, пусть она в гостях побудет… - согласилась я.

В конце-то концов, она и вправду будет всё время рядом, да и задерживаться в гостях дольше положенного мы точно не планировали, ведь крошка Анджи не из тех людей, в присутствии которых чувствуешь себя, как дома! Так что сказано – сделано! И уже через два дня мы поехали в гости к семейству Рошаль. А сразу по приезду наш взор упал на конюшню. Процент её «разобранности» со временем немного увеличился, но совсем незначительно. А вот Анджи по-прежнему свежа и прекрасна, встречая нас возле крыльца с самой лучшей улыбкой из своего арсенала.

Александр вежливо нам поклонился и чопорно предложил руку Лизе, помогая той выйти из кареты. Радость распирала нашу девочку на части:

- Алексо, я так скучала по тебе! Давай играть в Тимура и его команду! – с ходу предложила она.

- Прошу прощения… но каковы правила игры? – спросил Александр, в его глазах плескалось любопытство.

- У вас крестьяне есть? – деловито поинтересовалась Лиза.