Спустя какое-то время пятиэтажки отступили, и улочка столкнулась с полноценной дорогой, по которой разъезжают эпохальные машины. Рёв мотора, гул дикости, исходящий от глушителя, скрежет металла об асфальт и свист тормозного пути: смешение этих машинных звуков напоминает об ушедших временах, когда автомобиль не был предметом шика для самых богатых. Теперь же, некогда обычное средство передвижения, обернулось в предмет неписанной роскоши.

Фигура в капюшоне вынимает руку из-под плаща и в пальцах промелькнул медно-золотистый блеск латунных монеток. Нищий, который мог только слышать, уловил чутким ухом звон и дрожь металла и прежде чем в коробочке раздастся бренчание. Бедняк заранее говорит:

– Спасибо.

Человек в чёрном спокойно пошёл сквозь дорогу. Последнее авто тут пронеслось минут десять назад, задавив двух кошек и поранив опрометчивого мальчугана из местного приюта. Учитывая статус машины и его символику, никто не осмелится сказать хоть что-нибудь водителю. Ни полиция, ни суды, ни подобие прокуратуры – никто не смеет выступать против воли самых зажиточных или управляющих, ибо в Сиракузы-Сан-Флорен воля соразмерна кошельку и чем он больше, тем весомее власть.

Впереди открываются виды самого примечательного в сие мире – огромный разросшийся базар, уходящий прямиком в разрушенные кварталы, ставшие руинами и упираясь в пятиметровую стенку завода.

Перед человеком стелется целый трущобный рынок, раскинувшийся на многие километры и внушающий трепет своими габаритами. Представленный крытыми палатками и лавочками, накрытыми тканью, брезентом или сшитыми пакетами, торжище представляет широкое «одеяло», пёстрое и сшитое из тысяч разноцветных лоскутов. На подобных базарах, где кипит вся городская жизнь, можно найти и купить что и кого угодно. Хотите оружие, или предпочтёте древние реликвии, а может быть нечто поэкзотичнее? Всё даст за свою цену. Подобные коммерческие узлы могут достать всё, что душа пожелает. Шаг на рынок – шаг в отдельный мир, где царят иные законы, основанные на сращивание догматов подлости и законов союзов, правил хитрости и науки торговли. За красочными вывесками и торговыми объявлениями крылась истина денег, а точнее истинная цена вещей.

Человек в капюшоне как можно быстрее стал продвигаться сквозь узкие базарные улочки. Ото всюду несутся в уши заманчивые призывы купить какую-нибудь штуку. Торговцы с особенным рвением, присущим только для них, спешат заманить покупателя в лавку и сбыть ему товар. Крики зазываний, шум переговоров покупателей и говоры всех со всеми по мере углубления в недра рынка превращаются в один протяжный гул. Тысячи ароматов спешат забиться в ноздри. Запахи, источаемые от диковинных специй, различных химических веществ, наркотических масел, амбре табачных изделий и едких токсинов, смешивались в единую вонючую симфонию рыночного смрада.

Каблуки сапог таинственного человека стучали об отчищенный от снега асфальт, но стук слаб и ореол красивого цоканья не доходил до ушей. Внезапно смуглая рука касается чёрной ткани плаща и нащупывает нечто похожее на конечность.

– Молодой человек! Извольте взглянуть на товар!

Капюшон спал сам собой, от неожиданности голова мотнулась и скинула кусок ткани, закрывающий лик. На обзор явились черты лица: это длинный чёрный волос, снисходивший до плеч, аккуратный нос, тонкие холодные губы, и глубокие очи, в которых сияет изумрудный блеск, излучавший свет и задор самой души. А на вид парнишка кажется только подростком, лет девятнадцати.

– И что же вы хотите мне предложить? – игривая, но удерживаемая в строгости интонация, для чернокожего торговца послужила сигналом.

– Ох, позвольте, – высокий мужчина, одетый в серые утеплённые, набитые мехом и войлоком «убранства», повёл к своей лавке, – посмотрите, какие у меня есть кинжалы. – Рука незнакомого торговца касается покрывала и отверзает его и сию секунду в тусклом свете блеснул металл.

– А откуда товар?

Чернокожий торговец широко растянул рот, да так, что аж зубы зловеще блеснули, и стало непонятно, он улыбается или оскаливается в злобе.

– Коммерческая тайна.

– Ага… ага.

Рука паренька водит по металлу и буквально щупает ручки и ножны оружия. Парень мельком заметил, что за прилавком у него стоит пара мешков с размельчённой и сушёной коноплёй. «Торговля наркотиком как отвод для глаз? Но от чего?»

Всё тихо и мирно, пока пальцы юноши не учувствовали на алой, вырезанной из дерева рукояти, значок, выплавленный из серебра, в виде папского креста. Как только зрительные и тактильные нервы донесли до мозга образ значка, руки и мышцы парня налились энергией, идущей от глубинного чувства злобы.

Несмотря на солидное количество людей, шныряющих средь торговых лавок, магазинчиков и киосков, юноша без смущений схватил руку торговца и за пару секунд её заломал. Визг чернокожего парня никого не привлёк, ибо рыночные разборки стали более чем обыденностью и нормой. Зеваки уставились на картину и чуть менее сонно наблюдали за потасовкой.

– Откуда у тебя этот кинжал!? – в гневе кричит парень, заламывая продавца всё сильнее. – Откуда ты его взял, гнида!?

– Я его купил по поставке! – стонет и оправдывается торговец и, ощутив хруст, и болезненные ощущения взвыл ещё сильнее. – По поставке! Мне его поставили! А-а-а-а!

– Откуда?! – вопросительно взревел юноша.

– Новые Сиракузы! А-а-а! Ты мне руку сломаешь!

– Врёшь…! – нецензурную брань парня скрыл крик торговца.

– А-а-а! Отпусти! Иначе… а-а-а! – юноша заломил руку ещё сильнее.

– Лжёшь! – парень едва ослабил давление и приник к уху торговца. – Такой же кинжал носил мой друг, а потом я его нашёл мёртвым и без него. – И вновь приложив силу, юноша обращается с требованием, одним единственным. – Откуда!?

– Не скажу!

Парень не выдержал. Он знает, что торговец лжёт, ему нужно только имя человека, поставившего оружие. Пальцы сжимаются на рукояти и горло торгаша почувствовало холодное лезвие кинжала, а затем прозвучало более спокойное, но не менее грозное требование:

– Я тебя положу прям здесь.

– А-а-а! Я скажу! Только отпусти! – мольбы не подействовали на парня, и он вновь зажимает руку до такой степени, что суставы на грани того, чтобы порваться. – У Салима! Я купил его у Салима с другим оружием! – словно пытаясь оповестить весь рынок, кричит торгаш, снисходя до мольбы. – Только отпусти.

Имя получено, и парень ослабил хватку. Юноша мгновенно отпустил торговца и потянулся к прилавку, забирая длинный кинжал, с позолоченной рукоятью. Торговец остаётся в стонах и понимает, что вряд ли дойдёт сегодня до дома живым, так как сдал авторитетного человека, стремящегося остаться в тени.

– Всем разойтись! – в беспорядок вмешался сотрудник полиции, облачённый в чёрный бушлат с нарукавной нашивкой в виде двух мечей, утеплённые штаны и берцы, расталкивая людей. – Стража порядка работает!

– Этот урод хотел меня убить! – указав на парня, завопил торговец, потирая руку.

– Да ну, рыночные потасовки! – обрадовался мордастый полицейский. – Вот это я люблю. Так, – потёр засаленный рот мужик. – Это статья двести тридцать пятая, городского закона «О нарушениях мелких», а именно…

– Господин полицейский, может уладим это миром? – предложил паренёк. – Я просто заметил, часто этот торгаш выложил товар, собранный с трупов. Вот немного и вспылил. Вот, – он протянул побрякушку, сверкнувшую золотом и через секунду в пальцах стража порядка вертится кольцо, украшенное гранатом.

– Не обеднеешь? – улыбнулся полицейский.

– Нет. Ради порядка я готов пожертвовать самым дорогим, – чуть кивнул парень, вспоминая, что кольцо это стащил у кого-то пьяного вора полгода назад в кабаке, и хранил на подобный случай.

– Жертва ради порядка – это похвально… тянет похвала на то, что я ничего не видел, – полицейский развернулся и зашагал восвояси, не обращая внимания на крики торговца.

Прицепив холодное оружие к поясу, накинув капюшон парень продолжил путь в недра рыночного коллапса. Через пару секунд юноша скрылся в рыночной фантасмагории торговли, растворившись средь многотысячного народа. Капюшон вновь опускается практически до носа, бросая тень на лик. Руки, ладони, пальцы напряжены в ожидании подлого нападения. В каждом попутном человеке парень не может не усматривать потенциальную опасность, ибо ради денег или пищи любой обезумевший нищий способен накинуться на него. Но пока всё обходится и в ответ на его взгляд, полный паранойи, являются только лица, либо омрачённые от тяжести жизни, либо исполненные радостными выражениями, полученными от выпивки или наркотиков.