И вот всё это сейчас стало под серьезной угрозой большевизации Германии: левое правительство с участием коммунистов! Это было просто невыносимо! Хуже всего то, что социал-демократы пытались найти компромисс именно с промышленниками и помещиками, предлагая им модель государственного капитализма, при которой власть поддерживает и регулирует капитал. Это была их основная идея! Как и масштабные проекты дорожного строительства с привлечением большого числа безработных — так называемые общественные работы, которые позволят большинству населения просто выжить в эти тяжёлые времена. Но в Любек его привели совсем другие заботы. Утренний кофе не взбодрил. В последнее время он никак не мог унять аппетит, хотелось есть, особенно по утрам. Глупость! Страдать от раны, полученной от полиции. Впрочем, официально, это всё ранения боевого лётчика. А на самом деле… гадство! Тянет… Герман выругался. Он знал, чем всё это закончится — к концу дня боль станет невыносимой, и он примет морфий. И тогда сможет заснуть. Но сейчас… сейчас ему нужен быт незамутненный ум. Так что придётся терпеть. Посмотрел на себя в зеркало. Да, на подтянутого худощавого военного летчика ты уже совершенно не похож. Капитан в отставке. Больше похож на…не будем о грустном! Большие напольные часы показывали без четверти одиннадцать, когда в двери квартиры постучали. По времени это должен был прийти Эрнст. Фридрих, адъютант Германа, открыл дверь, это действительно был Путци, который прибыл на четверть часа раньше оговоренного времени. С чем-чем, а вот с точностью у Эрнста Франца Седжвика Ганфштенгля было не все в ажуре. Он мог как опоздать на полчаса, а то и час, а мог припереться ни свет, ни заря. Что с него возьмёшь — поэтическая натура, шпак, без малейшего намека на военную жилку. Но это был человек со связями! И очень важными связями!
Путци происходил из богатой семьи мюнхенского антиквара, женившегося на состоятельной американке. В школе его учителем был отец Генриха Гиммлера, потом семья переехала в САСШ, молодой человек учился в Гарварде вместе с будущим президентом Франклином Рузвельтом! Там же он завел полезные связи и знакомства не только среди богемной молодежи, но и среди политического бомонда страны. А потом руководил филиалом фирмы отца в Нью-Йорке на 5-й авеню, где они открыли большой художественный салон. Связи помогли молодому человеку удержаться на плаву, когда Америка вступила в Антанту. Его не интернировали, оставили салон в его собственности, правда, к концу войны кто-то всё-таки наложил на этот магазин лапу, объявив магазин «собственностью врага». Кто-то очень умный и такой же ушлый купил магазин, оцениваемый в пятьсот тысяч долларов с аукциона за смешную цену в восемь тысяч баксов. Впрочем, после окончания Мировой войны ему разрешили открыть небольшой магазин по торговле предметами искусства, но уже в двадцать первом Эрнст вернулся в Мюнхен. И вскоре познакомился с Гитлером. Рафинированному буржуа претило окружение фюрера, но он решился и пригласил Адольфа на обед. Так завязалась их дружба. Именно Путци ввел Гитлера в высшее общество Баварии, познакомил с серьезными бизнесменами, помогал партии финансово в самые трудные времена. А еще через него шли связи с теми американскими бизнесменами, которые сделали ставку на НСДАП и Гитлера. Надо сказать, что многие однопартийцы Ганфштенгля не любили. Он был для них слишком буржуазным снобом, слишком богатым, слишком независимым, смел перечить даже фюреру. Но был чертовски полезен. Он поддерживал связь с Ауви (принцем Августом Вильгельмом Прусским, четвертым сыном бывшего императора), который интересовался деятельностью НСДАП, которому Гитлер даже высказывал идею возрождения монархии Гогенцоллеров. Во многом благодаря поддержке Путци Геринг сумел восстановить свое влияние в партии, пошатнувшееся после его бегства в Швецию. Боль от потери — рано покинувшей этот мир жены опять больно резанула по сердцу. Надо успокоиться!
— Эрнст, ты что будешь?
— В это время суток я буду виски со льдом. — отозвался гость.
— Гарвардский сноб! — беззлобно пробурчал Геринг.
— Герман, ты меня пугаешь! Ты хочешь сказать, что у тебя виски закончилось? Ты вылакал всё без меня?
— Просто я думал, что ты, как все приличные баварцы с утра обойдешься бокалом белого сухого…
— Ты же знаешь, что мой аристократизм имеет ярко выраженный американский оттенок, так что виски со льдом и никаких компромиссов!
Эрнст взял из рук хозяина стакан с напитком, внимательно посмотрел на его цвет, поиграл кубиками льда, пригубил, проба оказалась удачной, одобрительно покивав головой, он сообщил:
— Герман, я написал новый марш! Ты обязан это услышать!
Ганфштенгль был еще и композитором-самоучкой. Увлекся этим делом в том же Гарварде, впрочем, его марши оценил покойный Адольф.
— Нууу что же, Эрнст… Я знаю, ты же от меня не отстанешь. Но за этот рояль я не отвечаю. попробуй наиграть.
В комнате стоял старый и немного обшарпанный рояль, прочем, как только гость сел за него, оказалось, что звук у инструмента более чем достойный. С первыми тактами мелодии Геринг подошел к роялю почти вплотную. Достаточно близко, чтобы услышать шепот Путци:
— Подтвердилось. Они взяли курс на свержение правительства.
— Когда?
Продолжая играть, Эрнст так же тихо ответил:
— Пока не известно. Подробности после обеда.
Геринг недовольно хмыкнул. Он рассчитывал уже завтра покинуть Любек, но надо будет задержаться. Слухи о том, что группа бывших военных с ободрения Гинденбурга готова пойти на военный переворот были всего лишь слухами. Но сейчас это уже стало информацией. И надо было решать, что делать им в этой ситуации. Вариантов было всего два: поддержать путч, или оставаться в стороне. Выступление на стороне правительства, естественно, не рассматривалось. Но для принятия решения надо было обладать точными данными. А раздобыть их было очень сложно. Разведка партии и боевики СА ничего так и не смогли выяснить. Но вот тут на помощь пришли большие связи их пресс-секретаря. Ну что же, послушав еще пару минут марш Герман высказался о прослушанном в самых восторженных тонах. На этой приятной ноте Ганфштенгль предпочел закончить общение и удалился. А Герман остался глубокой задумчивости. Одно дело «пивной путч», когда до большой крови дело и не дошло. А совсем другое дело — это военный переворот, за который берутся профессионалы, которые еще и имеют серьезное влияние в армии. И, самое главное, кто им окажет материальную помощь и поддержку. Потому что без денег любой переворот окончится бесславно. Пример их собственной партии тому подтверждение. Зря Адольф не согласился на блок с центристами и правыми — в таком случае был бы шанс взять власть в руки… Впрочем, зачем себя обманывать? После такого вброса компромата на покойника, то, что партия удержалась на плаву — это еще большущая удача. Правда, зацепили не только фюрера, вообще по партии прошлись. Особенно пострадало детище Геринга, СА, и всё из-за этого идиота Эрнста Рема. Не мог быть более осторожным! Нет! форменный идиот! Чтоб ему в той Боливии пропасть к чертовой матери!
Проклиная бывшего товарища-штурмовика, Геринг не знал, насколько близок он был к истине, пройдет всего несколько недель, и Эрнст Рём пропадет в чащобах Чакской войны. А награду за это получит один старый русский разведчик.
Любек знаменит своими марципанами. Есть такая легенда, что в городе во время голода 1407 года закончилась мука и городской голова приказал испечь хлеб из миндаля и сахара, которые завалялись на складах. В день святого Марка этот хлеб раздали голодающим, отсюда и пошло «Марков хлеб» — Marci panis марципан. Думается, всего лишь красивая легенда. Но прижилась. Вообще выпечка из миндальной муки весьма популярна во многих странах, немецкое влияние? Кто его знает? Но кафе Niederreger — своеобразный марципановый рай Германа не привлёк. Отобедать он решил в небольшом охотничьем ресторанчике на берегу реки Траве. Здесь изумительно готовили фазана. Большой любитель охоты Геринг заказал суп с олениной, фазана и не удержался — порцию печеной кабанятины. Да, тут умели готовить дичь. Жесткое мясо дикого кабана просто таяло во рту. Суп был выше всяких похвал, а фазан! Когда Герман безо всякого аппетита расправлялся с остатками не самой маленькой птицы, в ресторане появился его утренний посетитель. На сей раз Путци был сосредоточен, заказал себе кофе с марципаном, уселся напротив Геринга и стал рассказывать:
