– Сверх того, что я сейчас сказал, Аслан, мне добавить нечего. Подробности сделки с ними я, естественно, раскрыть не могу, – ответил Сергей, – попробуй спросить что-то в том же духе у любого из тех, кто сюда приехал сегодня и получишь похожий ответ. Мы все сотрудничаем с ними. Все прогибаемся под их требования. Все стучим друг на друга. Никто не соскочит, в том числе и ты, дружище.

После этих слов он отпил коньяк и, достав из пачки старомодную Marlboro, не спеша прикурил и выпустил облачко дыма, которое тут же унесло прохладное дыхание Роны.

Сев в машину, Мамонтов старший позвонил сыну.

– Кирилл, здравствуй. Ты уже говорил с Этькой?

– здравствуйте Сергей Петрович, – обиженно отозвался тот, поспешно выключая звук развлекательного канала, где милая ведущая вариативного пола принимала в студии гостей из нового бойсбэнда – почему такая срочность? Почему ты не едешь со мной? Я в чём-то провинился?

– Сын, это очень важно. Просто следуй плану, который тебе изложил Этьен. Я не могу поехать и не могу обсуждать это на расстоянии. И я не злюсь на тебя, хотя ты мог бы быть скромнее на всех этих тусовках. Слетай в Сектор и возвращайся. Будь осторожен – это не место для твоего легкомыслия. Ты мой наследник. Почувствуй это.

– Хорошо, пап, – у Кира отлегло, – отец не сердился. А экскурсию можно и потерпеть, тем более, если отец сам сказал, что это особый случай, а не воспитательная мера, – как скажешь. Сделаю всё, как надо.

– Удачи, сын, – Сергей скинул связь.

Настроение после эйфа с виски и беседы с отцом, улучшалось. Он откинулся на сиденье яхты, прибавил звук программы, где в студии бойсбэнд уже вовсю совокуплялся с вариативной ведущей, не забывая и о друг дружке.

Приближалась ночь – сеанс связи с агентом.

Тот подал сигнал, и Сергей активировал канал.

– Серёжа, мы должны срочно его вывозить. Без пересадок, с охраной и максимально быстро, – прозвучал тяжёлый спокойный голос.

– Транспорт будет в ближайшее время. Отправка в безопасную зону на третьи сутки после прибытия. Мой транспорт имеет несколько задач. – Не годится. Сегодня он чуть не погиб и постоянно подвержен опасности, – ответил голос.

– Ты уверен, что это то, что нам нужно?

– Никаких сомнений, это твой счастливый билет.

– Наш, – поправил Сергей. – когда транспорт будет на месте, я дам знать. Вам не обязательно входить в контакт, под вас будет оборудован контейнер, вы не замёрзнете и не задохнётесь при перелёте, активация по любому твоему идентификатору.

– Меняй расписание. Три дня это слишком долго.

– Ты находишься там годами, а он всю жизнь, – Сергей не хотел ничего менять. За каждым его шагом следили и, как выяснилось, не только Ноэль. С той стороны молчали. Это означало, что агент не согласен с ним и ждёт другого решения, – Ладно, транспорт прибудет днём, и вы отбываете в ночью.

– Принято. Отбой. – вместо «до свидания» эфир выплюнул раздавленный стекло-металлический скрежет, не успев отключиться вместе с голосом. Это могло означать, что на его закрытом канале связи висел еще один участник. Тревожно. Ключ, рассчитанный лишь на двоих участников общения, с помощью сенсора снимал степень напряжения голосовых связок и трансформировал в вибрации непосредственно в среднем ухе собеседника. Необходимо было специально учиться, чтобы общаться таким способом. Со стороны коммуникация выглядела скорее как обмен мыслями – звуков не было совсем.

Входящий вызов –Этьен. Ответ.

– Сергей Петрович, – тщательно выговаривая все «р» – Мамонтов не любил обращения «мсье» от подчиненных или обслуги, от остальных терпел, – добрый вечер. Кирилл, посетил офис. Я проинструктировал его во всех подробностях. Мне показалось – он был расстроен. Он вылетает в назначенное время.

– Я понял, – отозвался Сергей и скинул, не попрощавшись.

Этьена выводило из себя такое обращение. Происхождение предполагало, что кровь его была голубой, как небеса. Его отец – легкомысленный пройдоха, пустил по ветру состояние и родовое поместье, когда был в возрасте Этьена, теперь. Не завидная участь для семьи в обществе, где элитарная верхушка утрамбовалась окончательно лет двести назад, а социум неформально делился на людей с родословной и на всех остальных. Хотя, безусловно, все здесь были равны в известной степени. Толпу в этом уверяли многие десятилетия. Однако, родившись в такой семье, как у Этьена, можно было считать, что партия сыграна уже в день рождения. Если бы этот мерзавец не промотал всё. Теперь молодой граф де Ренар служил на побегушках. Эта должность в действительности была поводом для зависти многих, но его волновало мнение той пены общества, к которой он формально относился, к которой он и сам себя законно причислял. С этими людьми он общался по праву рождения, но его оскорбляли деланные сочувственно грустные лица приятелей, подбадривающих его словами вроде: «старик снова лютует», «видели, как ты загружал своего феодала в лимузин ночью», или «Как ты выносишь такое обращение?». Самого Этьена раздражало странное слово «холоп», которое Сергей произносил на родном языке, в его адрес в беседе со своими, кто был ему ровней по размеру кармана. Молодой дворянин чувствовал кожей, что это безразлично брошенное через плечо – «холоп», гораздо обиднее отборной русской матерщины, которой Мамонтов крыл его на чём свет стоит, пока тот вместе с Жаком тащил его под руки из любимого борделя или казино до яхтмобиля. Этьен тихо закипал от этого слова, но продолжал улыбаться. Мамонтов платил ему солидное жалованье. И по большому счёту он был его правой рукой во многих делах. Ренар знал, что когда-нибудь пытка закончится. Ему это обещали.

Глава 5

Навин, выпил немного рома. Ему захотелось пройтись и подышать. Воздух был свеж, дневная пыль улеглась. Где-то вдалеке слышалось присутствие патруля. Десяток людей бродил по окрестностям, обмениваясь грязными шуточками, посмеиваясь и безобидно, вяло переругиваясь. Иногда ночью вспыхивали стычки между патрулем наместника Хаба и прибывающими вместе с партиями оборудования или припасов подразделениями протекторатов. Случалось – патрули пытались прихватить, что плохо лежит или излишне развязно вели себя на правах хозяев. Случались и жертвы от неожиданных ночных встреч. Сегодня всё как будто было спокойно. Навин взглянул на пирамиду – он так и не привык за эти пару лет к огромному сооружению. С колоссальными размерами могла тягаться лишь столь же колоссальная бесполезность. Через вершину сейчас восходила луна, была видна стая птиц, темными точками кружащих над остывающей после дневного зноя громадиной. Сама по себе рукотворная гора отражала так много света, что с подлунной стороны всё было видно, как днём. С теневой же ночная тьма, усиленная тенью, становилась почти ощутима физически. Пробираясь в ней, так и хотелось разгрести её руками, как чёрную холодную воду. Глассы видели в темноте на ограниченном расстоянии и Навину становилось жутко, от того что кто-то или что-то, может быстро выскочить на него из-за пределов видимого пространства. Поэтому он предпочитал гулять рядом с освещенной стороной, не используя прибор. Если тень пирамиды оказывалась ближе или было темно из-за облаков, он оставался в блоке и предавался мечтаниям, лёжа на кушетке и закинув руки за голову.

Сегодня было спокойно и светло. Нав замечтался на ходу. Мысленно он вернулся в Махараштру, заплатил полиции, чтобы нынешнего мужа его когда-то возлюбленной невесты, упекли за решетку и там тихонько повесили или зарезали. Муж был торговцем средней руки. Навин прикидывал, в какую сумму ему обойдётся затея. Он пришёл к выводу, что вполне сможет себе это позволить. Родителям девушки не останется ничего, кроме как согласиться выдать вдову за Навина. Её отец сообразит, что к чему и, если не захочет последовать за зятем, пойдёт навстречу старому-новому жениху. Да и Нав уже не тот юнец, что был прежде. В своём городке он и вовсе будет богач. Если бы удалось вывезти с собой и Глассы – обойдётся и без полиции, сэкономит деньги.