– Я так понял, Вы показали нам воспоминания Альберта. Откуда они у Вас? – поинтересовался Ли Ван.
– После побега все силы бросили на поимку Рансу. Я принимала участие в расследовании. Поскольку Альберт относился к нему куда более лояльно, его сочли соучастником. Я лучше всех знала его, меня назначили помощником главы по расследованию данного дела и возложили ответственность по опросу свидетелей. Я считала воспоминания всех охранников тюрьмы, а после было принято решение, что Альберт тоже причастен. Так я узнала обо всем… Не стану скрывать, на тот момент я сильно симпатизировала ему, поэтому решила умолчать от следствия данную информацию, чтобы сохранить репутацию семьи Яр и, возможно, его жизнь. Должна сказать, юный Эйлерт чем-то напоминает его. Сразу видно – родственники.
– Упрямство и легкая придурковатость, видимо, наследственное, – Кайл слегка улыбнулся, глядя на Эйлерта. Яр недовольно нахмурился.
– Да ладно! Он был прикольным! А что с ним потом случилось?
– Альберт всю жизнь потратил, чтобы оправдать Рансу. Встретились ли они снова… я не знаю. Он женился, но не могу сказать, что между ним и женой была такая уж неземная любовь, хотя дочку свою просто обожал.
– А Шэйла? И тот дневник? Они были подлинными или Рансу действительно оговорили? – после просмотра воспоминаний вопросов стало только больше, и Ли Ван хотел узнать ответы.
– Она оставалась подле меня до самой старости. Я отдавала рукописи независимым экспертам, и они подтвердили идентичность почерка.
– А те воспоминания? Которые Хизэши разблокировал…
– Это личное, я не могу раскрыть их содержание. Рансу заблокировал их, изменив свое восприятие в моих глазах и в целом отношение к нему. За это я никогда не прощу его. Могу предположить, он хотел, как лучше, ведь эти воспоминания крайне неприятны и болезненны, но, тем не менее, влияют на многое. Возможно, оставь он мне их… все вышло бы иначе, – Джоелл тяжело вздохнула, стараясь не вспоминать те слова, так сильно ранившие сердце. – Я показала вам свою встречу с Хизэши чтобы вы поняли, почему Рансу до сих пор жив. Он был моим единственным лучшим другом. К сожалению, быть друзьями снова нам не суждено. Я все еще придерживаюсь своих взглядов, и должна признаться, до последнего мне хотелось верить в его честность по отношению ко мне. То, что он творит сейчас, лишь доказывает мою правоту тогда.
– В таком случае, почему он не мстит Вам? – Эйл закинул ногу на ногу. – Если бы меня предала лучшая подруга и упекла в тюрьму, я бы минимум обиделся. Глядя на его действия, было бы логично мстить именно Вам, а не всем непричастным. А еще я не до конца уверен в причастности Рансу к ситуации с Чаровницей.
– Он всегда был умен и выходить лично не стал бы. Наличие последовательницы, беспрекословно выполняющей его поручения, как раз сильно вредит мне. То, что я не в состоянии остановить ее, лишь больше порочит репутацию. Я надеюсь, после увиденного вы поняли всю серьезность и опасность ситуации. Столкнуться с Чаровницей и выжить – большая удача, но не думайте, что она будет с вами постоянно. Будьте осторожны, слушайтесь старших. Не делайте ничего в самоволку.
– Хорошо, хорошо, – отмахнулся Эйл, явно не собираясь прислушиваться к ее словам. – Почему новый образ Рансу и его описания Альбертом недоступны? Словно под цензуру попали.
– Думаю, это стало таким потрясением для него самого, что он забыл это, – спокойно отозвалась Джоелл. Она встретилась с холодным взглядом Кайла, слегка улыбнувшись ему.
– А из-за чего тогда одаренные начали бунтовать? Так-то я понял, но хочу узнать подробности.
– Когда люди стали получать силу, многие решили, что им все дозволено: начали грабить, убивать. Король не мог справиться с ними, поэтому начался массовый отлов. Тех, кто имел способности, забирали. Их природу начали изучать не самыми приятными методами. После семья Яр выступила против опытов, пойдя на мирное заключение с людьми: они рассказывают все, что знают, а те перестают мучать магов и одаренных. Казалось бы, все должно закончится, но те, кто возомнил себя выше других, продолжали разбои, их становилось больше и больше. К экслайнам подключилась армия. Несколько раз выводили тяжелую технику для запугивания. Одаренные взбунтовались еще сильнее, мол, их расстреливают как зверье и не хотят слушать, что не все они одинаковые. Так был сформирован «Зуб дракона». Не все слушались Луи, а многие не входящие в банду прикрывались ею, и таким образом они прослыли местным бандитами. После появления Хизэши все бунты прекратились. Страх перед Богом оказался выше мирских желаний. Местечковые бунты подавили, а храмы Эеноками затмили все религии. Поскольку моя метка вечности находится на языке, я стала носить эту вуаль, чтобы люди не извращали мои слова: то, что я говорю в ней, принадлежит мне. То, что я говорю без нее – глас Хизэши. За все прошедшие столетия он ни разу не связывался со мной.
– Носить вуаль постоянно… как-то жестко, – Эйл задумался. – Выходит, общество было на пороге гражданской войны?
– Да, но все закончилось хорошо. Далее я аккуратно влияла на последующих королей, чтобы в дальнейшем прийти к тому, что мы имеем сейчас, – Джоелл слегка улыбнулась. – Ты такой любопытный.
– Конечно! Мне интересно узнать все подробности от человека, видевшего все своими глазами. Вас только по телеку показывают, не думал, что когда-нибудь смогу поболтать с Вами.
– Твоя прямолинейность и искренность – особая черта всех Яров. Я тесно общалась не с одним поколением. Поражаюсь вам каждый раз.
– Да мы всем Ванюшкину мать покажем! – Яр вскочил, а Кайл схватил его за воротник, сажая обратно.
– Прошу прощения за неподобающее поведение Эйла, – парень наконец-то успокоился. – Мне стыдно за тебя, прекрати, – злобно шепнул Амио.
– Ничего страшного. Идите обратно, пожалуйста.
– Хорошо, – юноша поднялся с диванчика.
– А, я хотел спросить, – Ли Ван вдруг вспомнил об Розабэль. – Я немного повздорил с настоятельницей Агнией, и она сказала, что моей сестре никогда не стать служительницей храма…
– Знаю, мне передали ее слова другие цуно. Если настоятельница запретила девушке присоединяться к храму, так оно и будет. Я не зря писала свод правил. Если сделаю исключение однажды – все решат, что у них будет шанс. Извини. Твоя сестра замечательная ученица и упорства ей не занимать. Уверена, у нее есть все шансы поступить в Академию. Так ведь, мисс Джая?
– Любой волшебник имеет такие шансы. Вступительные экзамены все решат, – она слегка улыбнулась юноше. – Не расстраивайся. Возможно, так будет лучше. Никогда не знаешь, как может обернуться жизнь. Все же, пойдя в цуно, она лишит себя обычных человеческих радостей.
– Возможно… Я всегда уважал ее выбор, хоть мне казалось так же, – Ли Ван поднялся следом за ребятами.
– А, пока вы здесь, как Таави?
– Он в шоке, но потихоньку приходит в себя. У него есть предрасположенность к магии, поэтому я бы хотел попросить Вас принять его в Академию. Думаю, как раз из-за этого настоятельница Агния попросила забрать его из храма.
– Я подумаю об этом. Пока ему рано приступать к обучению, он должен отдохнуть.
– Спасибо, – Ли Ван поклонился женщине.
– Проводишь их и вернись, – сказала Джоелл, а мисс Джая молча кивнула.
– Не надо, мы дойдем сами. Нужно переварить информацию и подышать воздухом. Не переживайте, ни в какие закоулки не пойдем! – Яр заулыбался.
Джоелл немного удивилась, откуда в одном человеке столько позитива.
– Хорошо. Ступайте.
– Надеюсь, еще увидимся! – юноша поклонился ей вместе с друзьями, покидая с ними помещение.
Весь путь вниз со склона Эйл подозрительно молчал, а значит, обдумывал какую-то глупость. Никто не знал, что сказать. Слишком много информации за несколько дней. Узнав много нового, начинаешь смотреть на вещи совсем иначе. Теперь понятно, почему Рансу прожил столько лет, но совершенно не ясно, из-за чего его начали считать абсолютным злом. Возможно, он сделал что-то еще, о чем Джоелл тактично умолчала. Если спросить историков, они ответят наподобие: «Ну он много кого убил и много чего натворил», а конкретики никакой. Чародея обвиняли во многих конфликтах без доказательств. От чего-то вся история казалась немного нелогичной, и Яр всерьез задумался об этом.
