– Все возможно, – сказал Варис. – Хотя большой уверенности нет. Вы заметили, как менялось настроение присутствующих во время дебатов по предложению милорда Извора? Когда говорили о законе и правосудии?

– Да. И крысенышу-корону досталось последнее слово.

Варис не удержался от усмешки:

– Баклеру? Да, конечно. Вряд ли это пойдет ему на пользу. В общем, так. Ассамблея, особенно этот крысеныш, рассуждает о законе и правосудии. Вот в этом ключе вам и надо изложить свою проблему. Объясните, что речь о бандитах и преступниках, а не о благородных разбойниках, которые защищают угнетенный люд, и не о романтиках в кружевных жабо, которые никогда ни в кого не стреляют, а только рассыпают поцелуи направо и налево. Понятно?

Она уставилась на него:

– Вы хотите сказать, что в парламенте заседают невежественные глупцы?

«А давайте мы изберем вас председателем ассамблеи», – едва не предложил Варис, но вовремя сдержался.

– Помнить об этом – неплохая стратегия, – кивнул он. – Только прошу вас, не афишируйте этого. – Варис посмотрел на карманные часы. – У нас есть время на чай.

– Не сочтите за грубость, но я бы хотела вернуться к себе и хорошенько все обдумать перед началом дневного заседания.

– Да, конечно. А я, пожалуй, останусь. Вы позволите мне расплатиться?

– Нет. По-моему, это я должна заплатить вам за советы.

– Как говорит мой коллега Извор, за советы надо платить только в том случае, если им следуешь.

Она со смехом поклонилась, оставила на столе деньги за свой обед и вышла. Он заказал чаю с северным виски, наблюдая через сводчатое окно, как Лумивеста идет вдоль парка.

Жизнь современного корона протекала по одному из трех возможных сценариев. Можно было оставаться в своих владениях, а в парламент отправить доверенного представителя. Так поступали больше половины коронов. Можно было поручить коронат заботам управляющего и переехать в Листурель, как Извор и Варис. А еще можно было сделать вид, будто за прошедшие двести лет ничего не изменилось – живи себе дома, управляй, как тебе вздумается, а если придется туго, то скачи в столицу и подавай прошение королю.

Двести лет тому назад Алостилет учредил парламент; восемьдесят лет тому назад королева Берилла XIV отреклась от престола, но, судя по всему, об этом до сих пор не все еще знали.

После обеда заседание ассамблеи продолжалось; Каббельс ушел с галереи, а Дериано покинул зал.

По шестому пункту повестки выступил один из священнослужителей. Он внес предложение выделить часть запасов угля из резерва военно-морских сил на обогрев государственных больниц. Оно прошло легко, с рекомендацией сформировать комиссию для изучения государственных запасов угля.

В действительности все обстояло гораздо сложнее. Первоначально предлагалось закупить партию угля на рынке по искусственно заниженной цене. Короны – владельцы угольных шахт заявили, что никогда не проголосуют за такое решение. Главный управляющий государственными больницами (бедняга жаловался Извору: «По утрам у меня в кабинете так холодно, что пар изо рта идет») пытался убедить корона Туроскока, главного сторонника развития железных путей, что уголь для больниц можно взять из запасов путейного департамента. Поскольку о позиции Туроскока было известно всем, он не мог настаивать на помощи флотских, но без труда уговорил преподобного заступника Эссенция внести такое предложение.

Извор огласил седьмой, последний пункт повестки дня. Лумивеста вышла к помосту спикера.

– Вы все меня знаете, если, конечно, у вас не короткая память. И вы наверняка помните, зачем я здесь, потому что я уже обращалась к вам с той же просьбой полгода назад, и за полгода до этого, и, в общем, пять раз за последние три года. И вот я снова стою перед вами. Мой коронат, если вы еще не забыли, находится в горах на западном побережье. Нам досаждают бандиты. Что, вас уже клонит в сон? – спросила она, глядя на преподобную заступниицу Ниву (совершенно напрасно, потому что Нива, у которой, кстати, не было ни единого врага в палате лордов, всегда выглядела заспанной). – Ну, это давняя история. Она началась задолго до моего рождения. Недаром наши горы называют Великим Разбойничьим Кряжем. Разбойники досаждали нам всегда, и до недавних пор мы справлялись с ними самостоятельно. Но до недавних пор бандиты не имели многозарядных ружей и не нападали на путейные составы.

Варис заметил, что корон Туроскок заинтересованно поднял голову. Туроскок всегда беспокоился о состоянии железных путей. Этим можно воспользоваться.

– Мой коронат невелик. В нем нет ни больших городов, ни торговых дорог, и туда проложена одна-единственная ветка железных путей, – продолжала Лумивеста.

Туроскок по-прежнему слушал с интересом.

– Тем не менее мы такая же часть Лескории, как и ее столица, но если нам не помогут, то мы превратимся в разбойничью вотчину.

Прекрати, подумал Варис. Не смей так говорить, ты же не при дворе короля-феодала.

Но, как он и опасался, Лумивеста продолжила в том же духе:

– И ежели такая участь суждена моим фамильным владениям, то и мне, полагаю, иного пути не остается…

Короны возбужденно зароптали. Туроскок ошарашенно моргал, Баклер возмущенно фыркал. Хорошо хоть Каббельса не было.

Председатель стукнул жезлом о пол, требуя тишины. Лумивеста окинула взглядом зал. Судя по всему, она только сейчас поняла, что натворила. Дело не в том, что ей не хватает ума, решил Варис. Просто она верит в то, во что верили ее предки.

Он представил себе дальнейшее развитие событий: Туроскок не станет выступать, для чародеев все это не важно, а духовенство не примет участия в дебатах. На то, чтобы привлечь на сторону Лумивесты представителей приграничных коронатов, не было времени, но даже сочувствующие короны вряд ли поддержали бы открытую угрозу бунта.

Спасти ситуацию могло лишь предложение о переносе дебатов на завтрашнее заседание – если повезет, то кворума не будет, и голосование состоится только после парламентских каникул. За это время можно подготовить почву и убедить парламентариев, что бандиты и есть настоящие бунтовщики, подрывающие устои государства. Это сплотило бы коалицию. А если усмирять банды отправят кавалерийских гвардейцев, те на радостях забудут о своих обидах на Вариса.

Варис встал. Баклер тоже поднялся с места.

– Миледи, лорды короны просят слова, – объявил председатель. – Кому вы дадите высказаться?

Для Вариса был ясен ход мыслей Лумивесты. Допустим, она доверяет Варису, но что лучше: дать ему выступить первым или надеяться на его заключительное слово? Очевидно, что ответа она не знала. Как не знала и того, что дебаты фактически завершились.

В итоге она поступила так, как сделал бы и сам Варис, будь он новичком в парламенте – повернулась к главному лорду-парламентарию и негромко, чтобы не услышали остальные, заговорила с ним напрямую.

Разумеется, она просто спрашивала, как полагается поступать в таких случаях по протоколу. Чтобы не вызывать ненужных подозрений, Извору следовало во всеуслышание огласить содержание беседы, хотя ему и не дали слова – впрочем, на нарушение этой формальности никто не обратил бы внимания. Однако Извор, свято блюдущий все требования регламента и протокола, на такое не пошел бы.

И естественно, как понимал Извор, если после такого приватного обсуждения Лумивеста даст слово его главному союзнику, то все будет выглядеть сговором, и ее уже ничего не спасет. Оставалось только одно. Варис сел на место. Теперь о выступлении просил только Баклер.

Его просьбу уважили. Он потребовал немедленно проголосовать по седьмому пункту повестки дня.

Просьбу Лумивесты отклонили ста шестьюдесятью двумя голосами против ста двух. Поражение, хоть и не разгромное, все-таки было поражением.

Затем председатель Пользен спросил, возражает ли кто-нибудь против закрытия заседания. Никто не возражал. Заседание ассамблеи завершилось в двадцать две минимы четвертого. Лорды потянулись к выходу. Лумивеста встала и подошла к Извору. Тот заговорил с ней, делая успокаивающие жесты, а потом посмотрел на Вариса и помахал ему рукой. Варис направился к ним.