Вот говорила мне мама: «Учи бытовую магию, потом в семейной жизни пригодится!» И если со второй частью её наставления я была в корне не согласна, то о своей принципиальности жалела уже целых две недели.

Жалела, переворачивая столы. Жалела, в сотый раз приклеивая перекладины к шатающимся стульям. Когда пришло время мыть полы, жалели уже мы с котом на пару, завывая в два голоса.

Потом до меня всё-таки дошло, что причины воя у нас с блохастиком разнились. Пришлось идти за лестницей и снимать дрожащий мокрый комок с люстры, а потом выпускать на улицу.

Приоткрыв дверь, я проследила за тем, как мелькнул, исчезая в ночи, чёрный хвост, удовлетворённо кивнула и попыталась вернуться к уборке.

Да не дали.

Дверь перехватили неожиданно и так крепко, что потянувшая за ручку я в итоге притянулась сама. Но мы люди опытные, и если теряемся, то лишь на секунду.

– Сейчас у меня кто-то грязной тряпкой только так отхватит! – пригрозила громко и гневно, одной рукой перехватывая покрепче швабру, а второй толкая дверь.

Ожидала увидеть запоздалого пьянчугу или вездесущих фей, но за порогом таверны меня ждал сюрприз. Такой высокий, широкоплечий и… жуткий.

Поздний визитёр точно был мужчиной. Лицо скрывал низко натянутый капюшон, фигуру – чёрная дорожная мантия, и тусклый свет уличных фонарей словно поглощался его телом. Ни блика. Ни отсвета.

Лишь чернота.

И опасность…

Опасным казалось в нём всё. Широкий разворот плеч, уверенная посадка головы, сверкнувшие изумрудные глаза, быстро, но цепко оглядевшие меня и открытое взору пространство таверны. В каждом его спокойном вдохе мне чудилась неизмеримая сила, опасная и смертельная, и…

Мужчина медленно поднял руку, стянул капюшон с головы и устало улыбнулся застывшей мне.

– Пустишь на ночь, хозяйка? – бархатный низкий голос обволакивал, заставляя невольно дрожать что-то в груди.

Я моргнула – и таинственная фигура незнакомца словно поколебалась. Теперь освещение падало на него, как на любое другое существо, тонко освещая по контуру. Глаза были вовсе не изумрудными и уж тем более не светящимися, а обычными, тёмно-зелёными, невзрачными даже.

Моргнув ещё раз, зажмурилась на миг и тряхнула головой, силясь сбросить усталость и неожиданно нагрянувшие галлюцинации. Надо же, ничего беды не предвещало, а тут вдруг здравствуйте – дожили!

– Сейчас посмотрю свободные комнаты, – отозвалась заторможено, ещё раз с подозрением вгляделась в мужчину, не заметила ничего необычного и шагнула в помещение.

Та-а-ак, где мой журнал записей? Я подошла к неприметной стойке у входа, оставив швабру у стены. Перегнулась через столешницу, встав на носочки, и принялась судорожно рыться в ворохе многочисленных бумаг и документов.

– Не обращайте внимания на беспорядок, – бросила нервно, кожей почувствовав взгляд ночного гостя. – В комнатах чисто. А тут у нас… весело. Бывает. Каждый день.

– Что, даже на табличку не реагируют? – усмехнулся он, оставшись на пороге.

Табличка у нас славная. Прямо как десерты! Когда-то на ней красовалось радушное «Добро пожаловать», но, находясь под неизгладимым впечатлением от встречи с подведомственной территорией и её обитателями, я в первый же день работы приписала красной помадой неровное «отсюда». Надеялась, что цвет крови испугает посетителей, но надежду, нервы и здоровый сон ждала одна участь: мучительная смерть.

Под чёрным ботинком хрустнуло битое стекло.

– Увы! Знаете, я вообще подозреваю, что эта табличка народ только притягивает, – пожаловалась печально, наконец выуживая журнал из кипы бумаг.

В процессе десяток листов с шелестом свалился на пол, но мы с гостем предпочли этого не заметить.

Встав нормально, шумно выдохнула. Небрежным движением ладони смахнула упавшие на лицо светлые пряди, выбившиеся из косы, а второй рукой раскрыла большой клиентский журнал в твёрдой обложке.

Актуальное расписание нашла сразу – слава закладкам!

Мой палец ткнулся в колонку сегодняшнего дня, сполз на пару строк ниже и из горла вырвалось хриплое от усталости, но довольное:

– Ага! Вам повезло, свободна восьмая комната. Что странно…

Ничто в нашей таверне не отличалось таким постоянством, как популярность восьмой комнаты. За всё время моей работы она не пустовала ни дня.

Удивлённая, я с натугой припомнила, что практически перед самым закрытием забежала расстроенная девушка и грустным голосом попросила отменить бронирование.

– Почему странно? – заинтересовался мужчина.

– Да так, – бодро улыбнулась, обошла стойку, вытащила из второго ящика в столе ключ и уверенно протянула его гостю с весёлым: – С заселеньицем! Ужинать будете?

Обладатель тёмно-зелёных глаз и коротких чёрных волос отрицательно качнул головой и потянулся за ключом.

Это хорошо, что не будет. У нас всё равно нечем.

– За комнату рассчитаемся утром, – решила невозмутимо.

Длинные, спрятанные в чёрные кожаные перчатки пальцы едва заметно дрогнули, но ключ забрали.

– Конечно, – ответил мужчина малость хрипло, – благодарю вас.

– Лестница там, – указала я на дверь у себя за спиной. – На дверях нумерация, постельное свежее, ванные комнаты одна у лестницы, вторая в конце коридора. Если что случится – не вздумайте кричать. Если сможете решить возникшие проблемы самостоятельно, я с радостью пожму вашу мужественную руку. Если вы ещё и умудритесь ни одной катастрофы не создать и ни во что не вляпаться, цены вам не будет. Спокойной ночи!

Глаза мужика по мере моих слов расширялись всё сильнее, а брови поднимались всё выше. Когда я замолчала, продолжая вежливо улыбаться, он ещё десяток секунд всматривался в моё лицо. Будто ждал, что сейчас хозяйка таверны рассмеётся и скажет «Шутка!». Ага, мечтай. Наивный.

– Мне ждать проблем? – в конце концов прямо спросил гость твёрдым требовательным голосом.

У меня аж мурашки по спине пробежались, но улыбку я удержала.

– Вы в таверне «Пьяный зельевар». Жди, не жди, а проблемы сюда гарантированно нагрянут, – решила сразу морально подготовить всех, у кого могли быть проблемы с нервами.

Эту информацию мужчина принял с достоинством. Медленно величественно кивнул, в последний раз недоумевающе посмотрел на всё ещё улыбающуюся меня и направился к себе, так ничего напоследок и не сказав.

Эх, я бы тоже спать пошла! Но у кого нет уборщицы, тот имеет проблемы со сном. Надо бы найти уже кого-нибудь.

Ух, я и шваброй, я и метлой, я и тряпкой!

Треснувшие стёкла обрызгала восстанавливающим зельем. Надежды особо ни на что не было, но зельеварам присуще любопытство и тяга к экспериментам.

Каково же было моё изумление, когда мерцающая синяя субстанция заставила окна слабо задрожать и с мерзким скрежетом срастить все трещины.

Застыв, потрясённо воззрилась в собственное отражение. Бледная от недосыпа кожа, синяки под голубыми глазами, а сами они, несмотря на усталость, всё равно оставались яркими и горящими. Тонкие брови вразлёт, хулигански вздёрнутый нос и ямочки на щеках всякий раз, когда улыбка лишь коснётся губ. Золотистые, очень светлые волосы когда-то струились до поясницы, но бунтовской возраст не прошёл незаметно… благо кудряхи успели отрасти и сейчас закрывали лопатки.

И тут вопль! Не мой, испуганно кричали на втором этаже. Причём смутно знакомо так кричали!

Споткнувшись о лежащую рядом швабру и опрокинув ведро с водой, я рванула вверх по лестнице, представляя, с каким удовольствием дам мокрой тряпкой по наглой морде тому, кто побеспокоил ночной покой всех постояльцев. Мне же потом ещё краснеть придётся!

В длинном коридоре распахнута была лишь одна дверь. Угадайте, в какую комнату!

Уверенно двигаясь к цели, я ожидала всего. Но ожидать такого уж точно не могла никак!

Посреди тёмной комнаты грозной скалой стоял мой поздний гость, в лучах лунного света держа за кудрявые волосы без пяти минут голого… Эфера!

Почему он вообще тут?!

– Какого лешего здесь творится?! – спросила грозно, перехватывая тряпку поудобнее и на всякий случай закрывая дверь, а то знаю я этих сорок, сейчас слетятся на шум!