Анабель какое-то время молчит, только тонко усмехается. Потом сообщает:

– Ну, как знаешь. Магический договор разорвать нельзя. Тебе придется оставаться в моей шкуре, а мне в твоей, пока он не будет исполнен.

Она поднимает руку, чтобы закрыть портал, и я вдруг спохватываюсь:

– Нет! Подожди!

– Что-то еще? – смотрит так выжидающе, будто заранее знает, что услышит сейчас.

– Хорошо, – мои плечи опускаются. – Ты победила. Я сделаю все, что в моих силах. Но если Дарион возьмет меня с собой, как я буду видеться с сыном?

– А кто сказал, что ты будешь с ним видеться?

– Но… разве…

– Если через три дня у тебя пойдет кровь, тебе придется все повторить сначала. Одна ночь с моим мужем – одно свидание с сыном.

– А если не пойдет?

Смотрю на нее, как побитый пес на хозяйку, с надеждой. И от этого ненавижу себя.

– Если не пойдет, и беременность подтвердится, тебя вернут домой. Только не думай, что сможешь избавиться от ребенка, – усмехается, будто прочитав мои мысли. – Ты должна выносить его и родить. Если до этого с ним что-то случится – твой сын никогда не встанет на ноги!

– Ты жестокая, – бормочу, опуская глаза.

– Нет. Ты бьешься за свое счастье, а я за свое. Это нормально. В этой битве все средства хороши.

Зеркало темнеет, портал закрывается. Я в задумчивости кручу в руках пузырек с духами. Теми самыми, что дала Анабель.

Она права, мне придется сделать так, чтобы Дарион взял меня в эту поездку. Я не могу рисковать. А потом, если все получится, еще девять месяцев вынашивать его дитя…

А вот об этом лучше не думать. Вообще.

Гоню запретные мысли. Короткими мазками наношу духи за уши и на запястья. Смотрю на себя в зеркало. Вспоминаю, как от злости вчера потемнели мои глаза, как поднялись дыбом волосы. Интересно, что это было?

В тот момент меня видела только Рилия. Если это она шпион Анабель, то должна была сообщить ей об этом. Но почему Анабель ничего не сказала при встрече?

Может, шпион не Рилия, а кто-то другой. Например… Тарисса…

***

Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Это непреложная истина, проверенная веками. Так что не буду изобретать колесо. Просто пойду на кухню и сама приготовлю обед. Впечатлю «супруга» своим кулинарным искусством.

– Юна, – спрашиваю главную кухарку, – ты не против, если я у вас тут немного похозяйничаю? Хочу приготовить лаэрду свое коронное блюдо.

Женщина в полной растерянности хлопает ресницами. Ее помощницы так и застыли, когда я вошла: кто с поварешкой в руках, кто с ножом, а одна прямо посреди кухни выронила медный таз, заполненный краснобокими яблоками.

– Госпожа… – кухарка неловко мнется и бросает на товарок сердитые взгляды, – как же я могу вам запретить?..

– Вот и отлично. Покажи кладовую.

Играть роль хозяйки очень непросто. Как и ходить мимо слуг с гордо поднятой головой. Женщины в кухне намного старше меня, особенно Юна, я не могу обращаться с ними с легким презрением и прохладцей, как настоящая Анабель обращалась со мной.

В кладовой находится все, что мне нужно. Белоснежная мука тончайшего помола, соль, лук, специи. По приказу Юны огромный мужик с диким взглядом и торчащими дыбом короткими волосами приносит кусок отборного мяса, в котором я узнаю свинину.

– А говядина есть?

– Телятина, госпожа. Только вчера зарезали.

– Отлично, пусть несут.

Для того, что я задумала, мясо лучше смешать.

На самом деле я не очень люблю готовить – так, по необходимости, – но у меня есть в запасе парочка коронных блюд. Например, манты. Вряд ли в этом драконьем царстве есть что-то подобное. Вот и налеплю целый таз.

Женщины на кухне настороженно наблюдают за мной, но помощь не предлагают. Ну и не надо. Надеваю кем-то поданный фартук, вспоминаю улыбку Темки, его смешные кудряшки, попытку самостоятельно сделать шажок, и не замечаю, что сама начала улыбаться.

В глиняную миску наливаю воду, вбиваю яйца, солю и мешаю.

Юна порывается что-то сказать, но молчит. Только пыхтит неодобрительно.

На столе уже высится горка просеянной муки. Делаю в ней углубление, тонкой струйкой лью яичную воду, начинаю замешивать.

Тесто получается восхитительное. Живое, эластичное, не липнет к рукам. Не замечая шепотков, подсыпаю муки, формирую шар и требую кусок чистой ткани, чтобы накрыть мое творение.

– Госпожа, – не выдерживает Юна, – могу я спросить, а что это будет?

– Можешь, – согласно киваю, – только я не скажу.

Она поджимает губы.

– Но дам попробовать, – добавляю с улыбкой.

После встречи с Темочкой я всех люблю.

– Кстати, кто-нибудь знает, а где лаэрд? – называть его мужем мне что-то не хочется.

– Так в это время хозяин всегда в питомнике. И сейчас там, наверное, – робко говорит кто-то.

– А Тарисса? – роняю, будто невзначай.

Нет-нет, меня совершенно не интересует местонахождение этой служанки.

– Убирает в хозяйских покоях.

Ах, вот оно что…

Значит, Тарисса убирает спальню Дариона? Придется ей сменить род деятельности.

Вспоминаю мальчишку, который на днях проводил меня в прачечную. На вид ему лет четырнадцать, он сильный и рослый. И, надеюсь, достаточно умный, чтобы заменить белье на хозяйской кровати да вычистить пепел из камина.

В тот момент даже не думаю, как Дарион отнесется к моему самоуправству. Просто беру со стола огромный тесак, рублю мясо в мелкий фарш и улыбаюсь, представляя, что это Тарисса.

Юна робко пристраивается рядом со мной:

– Госпожа, а что с луком-то делать?

– Тоже мелко порубить.

Постепенно подключаются и остальные женщины. Я для каждой нахожу задание.

Мантоварки, понятное дело, в этом средневековье не водятся, так что я приказываю поставить на огонь котел с широким дном и обвязать верх чистой тканью, как делала моя бабушка, когда готовила вареники на пару. На меня с удивлением косятся, но не перечат.

Вскоре фарш готов, тесто раскатано тонким слоем и нарезано квадратиками, вода вот-вот закипит. Осталось самое важное.

– Будете помогать, – выношу я вердикт, оглядывая поле боя. Точнее, сотню заготовок для мантов. – Смотрите, как надо.

Женщины собираются вокруг меня, вытягивают шеи, чтобы увидеть, чем я там занята. Постепенно напряжение падает, я ловлю интерес в их глазах и устраиваю пошаговый мастер-класс. Ловко заворачиваю фарш в тесто. Делаю волнистый край. Повторяю процедуру еще раз и еще, потом хожу между усиленно пыхтящих учениц, пытающихся повторить за мной. Подсказываю, показываю. Они быстро учатся, и вскоре на чистой доске, чуть припыленной мукой, появляются стройные ряды аккуратных небольших мантов.

– Госпожа, вода кипит! – кричит самая молоденькая.

Ее зовут Элька, и Юна поставила ее следить за котлом.

– Как раз вовремя, – я указываю на доску, – будем варить и пробовать!

Выкладываю на ткань первую порцию мантов, сверху кладу таз вверх дном.

– Все, теперь только ждать.

Пока манты варятся, Юна по моей просьбе приносит горшочек сливочного масла. Дальше я почти не участвую, только руковожу процессом. Кто-то снимает таз с котла, кто-то выкладывает в миску с маслом горячие манты, кто-то ставит на огонь вторую порцию.

А я приглашаю своих помощниц к столу. Они заслужили первыми попробовать иномирное блюдо.

Пробуют недоверчиво, осторожно. Но вот на их лицах расцветают улыбки. Я ловлю комплименты моей стряпне. И почти не горжусь. Ну, ни чуточки. Просто знаю, что пельмени, вареники и манты получаются у меня лучше всего.

– Госпожа, а можно мы приготовим эти…

– Манты, – подсказываю.

– Да, манты, для всех. Или это блюдо только для лаэрда? – Юна заглядывает мне в глаза.

– Я не против, – смеюсь, – только сами.

И устало опускаюсь на лавку.

В кухне стоит непринужденная атмосфера. Женщины перебрасываются шутками, уже не стесняясь меня. Вот Элька садится рядом, держа миску с золотистыми луковицами.