Ее голос звучал спокойно, но я почувствовала затаенную антипатию. Взяв письмо, я с изумлением узнала на конверте почерк Алана.

— Оно же от Алана Роуана!

— Знаю. Это он попросил передать.

— О! . . Ты виделась с ним? Вероятно, вчера?

— Ты очень проницательна, Вики, — кивнула Рейн. — Именно вчера. Я поехала на станцию, чтобы забрать кое-какие вещи, которые следовало отправить в Барракпор, и в это время туда прибыл поезд Алана. Он страшно обрадовался встрече со мной: это избавляло его от длительных хлопот по выяснению твоего местонахождения. Ах, не пугайся. — Она смотрела с нескрываемой насмешкой. — Сегодня утром он уже проследовал дальше, в Бомбей. Мне кажется, он хочет лишь нежно попрощаться или сообщить тебе свой адрес. Почему бы тебе не прочитать и не узнать?

Я развернула сложенные листки и сделала вид, что внимательно читаю. В них между прочим сообщалось название корабля, который должен был доставить Алана на родину, и перечислялись гавани, в которых предполагалось делать по пути остановки. Подняв глаза, я встретилась с пристальным взглядом Рейн, в котором светилась откровенная неприязнь, и лихорадочно старалась угадать, зачем она меня искала.

— Как я поняла, Алан все еще безнадежно влюблен в тебя? — спросила она довольно бесцеремонно. Я ничего не ответила, но Рейн не отступила: — Он сказал, что ты вышла замуж, и Леони подтвердила это сегодня за завтраком. Я едва поверила своим ушам, но, по-видимому, ты действительно замужем. Или они оба ошиблись?

— Нет, не ошиблись, — ответила я как-то вяло. — Я вышла замуж в Австралии.

— Но ты не доложила об этом, не так ли? Я всегда думала, что ты и Алан...

— Ничего подобного, — поспешно перебила я. — И я доложу о состоявшемся бракосочетании, когда увижу завтра начальницу.

— Через два месяца после события? — заметила Рейн с сарказмом. — А ты не очень торопишься.

Я поставила чашку и закурила, предложив предварительно сигарету Рейн.

Она отрицательно покачала головой.

— Спасибо. Предпочитаю свои. Привыкла вот к этой марке.

Она достала из сумочки американские «Честерфилд», привычно постучала пальцем по пачке и вытянула сигарету. Рейн была старше меня на пять лет, и, тем не менее, в ее поступках сквозил какой-то ребяческий вызов, нарочитое бахвальство своим положением. Она курила сигареты полковника, хотя он для нее так мало значил, что она услала его, едва удостоив ласкового слова. А ее муж умер в плену на строительстве Таиландской железной дороги.

Эти мысли, вероятно, отразились на моем лице, потому что я увидела, как Рейн вспыхнула. Она долго молчала, бесцельно вертя в руках кофейную чашку.

Медсестры, с которыми я перед этим разговаривала, поднялись из-за стола и, проходя мимо нас, холодно пожелали нам спокойной ночи. Рейн не ответила; когда же девушки вышли, она — визгливо и сердито — взорвалась:

— Сидишь такая довольная собой и уверенная в своей правоте! Ее посылают в Австралию с определенным заданием, а она там, видите ли, как бы между прочим выходит замуж. Вернувшись, не торопится, как положено, доложить, но через какие-то две недели успевает разбить сердце несчастного Алана Роуана. И у тебя еще однажды хватило нахальства заявить мне, что я не имею права развлекаться с другими мужчинами, так как у меня есть муж Родди. Если ты помнишь, мы тогда вдрызг разругались.

— Да, помню, — сказала я, — но это было давно. Нужно ли нам теперь снова ссориться? В конце концов, нам вместе лететь в Рангун завтра.

— Знаю, — ответила Рейн. — Именно поэтому... — Она замолчала, затягиваясь сигаретой. — Именно поэтому я собираюсь рассказать только тебе, и больше никому, кое о чем. Рассказать правду о Родди, но ты должна пообещать мне, что сохранишь услышанное в тайне.

— Ну, разумеется... — начала я в изумлении, с полуоткрытым ртом таращась на нее. — Все, что ты захочешь мне сообщить, естественно, останется при мне, но с какой стати ты должна со мной откровенничать? Ведь мы никогда... то есть...

Я замолчала, опасаясь сказать лишнее и тем самым вызвать ссору, которой старалась избежать.

— Мы никогда не были подругами, хочешь ты сказать? — заметила Рейн резким тоном. — Да, мы не особенно-то любили друг друга. — Плотно сжав губы, она не совсем твердой рукой налила себе кофе. — Однако у меня есть свои причины, почему я решила поделиться с тобой, и не все они — можешь верить или не верить — такие уж корыстные. Я не забыла твоих слов, которые ты мне бросила в лицо при нашей последней встрече. Они с тех пор постоянно терзали мою душу: я просто не могла примириться с тем, что ты осудила меня, не зная истинного положения вещей. А ты ведь не имела ни малейшего представления.

— Нет, не имела, — призналась я, ощущая некоторую неловкость. — Откуда я могла знать, Рейн; редко, кто знает всю правду. Но тогда я многое наговорила со зла, во время ссоры. Тебе хорошо известно, что в таких случаях часто говорят больше, чем нужно и чем хотелось бы.

— Например, — гнула Рейн свое, не слушая меня, — ты не знала, что в тот момент, когда ты отняла у меня Алана, я горячо любила его. Тебе ведь и в голову не пришло, что такое возможно?

Потрясенная, я подтвердила, что подобная мысль у меня даже не возникала. Правда, оглядываясь назад, я припомнила, как Алан однажды сказал, что встречался с Рейн и ее мужем в 1942 году в Сингапуре, незадолго до вступления в город японцев. Короткий период времени Алан служил там, но, к счастью, за несколько недель до последнего неспокойного Рождества в Сингапуре под владычеством англичан его перевели в другую часть, дислоцированную в Калькутте. Однако он никогда не утверждал, что они с Рейн что-то значили друг для друга или, если уж на то пошло, были просто хорошими друзьями. Выслушав меня, Рейн пожала плечами.

— Хорошо, верю тебе на слово. Не думаю, чтобы ты знала, потому что Алан тоже ни о чем не догадывался. Я от него скрывала. Была, понимаешь, замужем.

— Да, но...

— Взгляды Алана на интимную связь с замужней женщиной, возможно, теперь изменились, — добавила быстро с горечью Рейн. — Быть может, ты помогла ему их изменить. Кто знает. Мне известно только, что, когда ты впервые появилась, представления Алана на этот счет были весьма консервативными. Вот почему тебе удалось отбить его у меня, забрать ту небольшую частицу его сердца, которая принадлежала мне. Это, а также тот факт, что мой муж находился в плену, сделали меня в глазах Алана неприкасаемой. Самое смешное — то, что он познакомился с тобой через меня. Я пригласила его в нашу компанию в тот вечер, когда он встретил тебя, хотя, я думаю, тебе сегодня удобнее тот эпизод забыть.