Торп, как правило, просыпался довольно поздно и вовсе не спешил поскорее приступить к работе. Когда твой труд связан с регулярным битьем молотом по раскаленной заготовке, хочешь не хочешь, а приходится согласовывать свой рабочий график с привычками соседей. А то и на вилы поднять могут.

Мало кому понравится, когда его будит звонкий лязг молота по наковальне, а потому кузница Торпа более-менее раскочегаривалась только после обеда.

Так что сейчас, утром, ничто не мешало спокойно заниматься экспериментами, не опасаясь гнева хозяина мастерской.

– Вставай, мудрец задрыхший! – потягивающийся и зевающий спросонья Торп нарочито резко открыл дверь в каморку пасынка, чтобы она погромче треснулась о стену. – Ярмарка ждет! Подъе-е-ем!

Ответа не последовало, и он для надежности еще пару раз пнул ножку кровати, дабы разбудить своего нерадивого подмастерье.

– Солнце уже высоко, а… до… до города ехать далеко! – на ходу сообразил он подходящую рифму. – Вставай!.. Эй…

Только сейчас слегка замутненные поутру глаза кузнеца разглядели, что кровать пуста, и он общается со скомканным одеялом и давно остывшей подушкой.

– Так-так-так, – нехорошее предчувствие заставило Торпа прильнуть к окну, в которое была видна поднимающаяся над трубой кузницы струйка дыма, – опять за старое?! Ну я тебе сейчас устрою!

Он торопливо сбежал вниз по лестнице, громко топая тяжелыми ботинками, и влетел на кухню, чтобы схватить ключи.

– Что случилось? – обеспокоенно спросила Хелема, колдовавшая у плиты.

– Валька опять какой-то самодеятельностью занялся! Того и гляди кузницу спалит ко всем чертям!

Накинув на голые плечи старую кожаную куртку, Торп выскочил из дома, вразвалку ковыляя по ведущей к кузнице тропинке и, словно распаливший топку паровоз, на ходу набирая требуемое давление гнева и необходимый обличительный накал.

Внезапно загромыхавший в замке ключ буквально подбросил Вальхема на табурете, выдернув его из глубин полусонных фантазий. Он никак не ожидал, что кузнец явится настолько рано.

– Что ты тут опять учудил?! – дверь распахнулась, и разъяренный Торп ввалился в кузницу. – Фу-у-у! Чем это тут так воняет?!

Его взгляд упал на распотрошенный мешок и разбросанные по столу ножи вперемежку с оберточной бумагой. Лицо кузнеца начало наливаться кровью, точь-в-точь как раскаляющаяся на огне заготовка.

– Ты что творишь, мелкий мерзавец?! Это же все для ярмарки было приготовлено! На продажу! С чем я теперь в город поеду?!

– Я… я… – от волнения Вальхем начал заикаться, – я всего лишь…

Торп начал грозно надвигаться на мальчугана, явно намереваясь задать ему хорошую трепку, и парню ничего не оставалось, как отступить за верстак.

Кузнец шагнул к горну и заглянул в булькающую на огне кастрюльку. Он ухватил нож за рукоять и вытащил его на свет.

– Что ты с ним сделал, дубина?! – заревел Торп, потрясая им и разбрасывая по всей кузнице горячие капли с покрывшегося бурым налетом некогда тщательно отполированного лезвия.

– Я… я… хотел т… только… – их вальсирующая пара описала еще один оборот вокруг стола.

– Совсем оголодал, что ли?! Решил из ножа суп сварить?! Картошечку покрошить не забыл? Листик лавровый кинул?

– Я… я… все об… объясню!

– Да ну?! – очередной круг по кузнице. – Так поторопись! Или я тебя самого сварю, зажарю и на мелкие кусочки порежу!

– Ну… я х… хотел…

Вальхем умолк, внезапно осознав, что у него нет внятного ответа на поставленный ребром вопрос. Он знал, чувствовал, что нужно делать, какие ингредиенты взять, в каких пропорциях смешать, до какой температуры нагреть… Но при этом сам Вальхем не имел ни малейшего понятия, в чем смысл данных манипуляций, и что именно он рассчитывает получить в конечном итоге. У него даже слов подходящих не имелось, чтобы хоть как-то описать свои ощущения и внятно донести их до окружающих.

Так и сегодня. Он нисколько не сомневался, что его усилия непременно приведут к нужному результату, но вот к какому – оставалось загадкой и для него самого. Именно поэтому он был просто обязан воплотить свои смутные фантазии в реальность, поскольку иначе раздирающий его мозг внутренний зуд просто свел бы парня с ума.

Ответ на все вопросы сейчас держал в руке разгневанный Торп, но приближаться к находящемуся в таком взвинченном состоянии отчима представлялось небезопасным для жизни.

– Ну? – нетерпеливо прорычал тот.

– Э-м-м-м…

– Что у вас тут опять стряслось? – в приоткрывшуюся дверь заглянула мать, и Вальхем, воспользовавшись моментом, метнулся вперед. Он нырнул под стол, прошмыгнул у кузнеца под самым носом и пулей вылетел на улицу.

– Поймаю – уши оторву! – крикнул ему вслед Торп, но преследовать мальчишку не стал. И так на пререкания кучу времени потратили, а еще товар теперь заново упаковывать надо…

– И почему у вас тут так уксусом воняет? – Хелема потянула носом воздух и поморщилась.

– Этот мелкий пакостник, похоже, совсем ольханулся! – кузнец взял тряпку и принялся оттирать испорченное лезвие. – Нож замариновать пытался, представляешь?!

– Очередной эксперимент? – женщина подошла ближе и заглянула в стоящую на огне и еще побулькивающую кастрюльку.

– Понятия не имею! – раздраженно отозвался Торп, рассматривая покрытый разводами металл.

Стороннему наблюдателю могло показаться, что они препираются и срывают недовольство друг на друге, но в действительности манера разговаривать на повышенных тонах просто вошла у них в привычку. Иначе как перекричать постоянный лязг обрабатываемого железа, от которого сам Торп уже давно был туговат на ухо.

– Мне кажется, что ты слишком суров с ним, – Хелема присела на табурет и начала заворачивать в бумагу разбросанные по столу ножи, – он же всегда старается сделать как лучше.

– Пф!

– Да ты сам вспомни! Ведь все его прошлые идеи в результате оказались вполне стоящими! Ты же не раз это говорил! Почему обязательно нужно каждый его новый опыт раз за разом встречать в штыки? Кричать на парня, кулаками размахивать…

– Ну да, случались у него иногда и дельные мысли, – неохотно согласился кузнец и продемонстрировал Хелеме несчастный инструмент, – но зачем нож-то в уксусе варить?!

Махнув рукой, он только вздохнул и отошел к шкафу за банкой со шлифовальной пастой. Подхватив немного пасты на кожаный лоскут, Торп принялся тереть лезвие, в тщетной попытке избавиться от серых разводов и пятен.

Однако, несмотря на все его усилия, восстановить первоначальную чистоту стали никак не удавалось. Уксус успел довольно глубоко въесться в железо и теперь, чтобы очистить поверхность, придется воспользоваться шлифовальным камнем, но сейчас на это уже не оставалось времени. Торп снова вздохнул и продемонстрировал супруге результаты чудачеств ее отпрыска.

– Вот, видишь, что он наделал? Кто теперь у меня такое безобразие купит?

Хелема взяла нож в руки и поднесла к свету, чтобы получше его рассмотреть. Его некогда чистое и гладкое отполированное лезвие теперь все оказалось покрыто вязью светло-серых разводов, которые струились, переплетались друг с другом, закручивались в петли, образуя причудливый хаотичный узор.

– Занятно… – протянула она, приподняв одну бровь.

– Что? – непонимающе нахмурился кузнец, ожидавший совсем иной реакции. Он даже подумал, что ему послышалось.

– Интересно смотрится, – жена протянула ему нож. – Как будто он сделан из какого-то железного дерева. Слои, прожилки, сучки и все в этом роде. Разве нет?

– Ты думаешь?

Торп еще раз присмотрелся к клинку, над которым экспериментировал его пасынок, попытавшись взглянуть на результат свежим взглядом. Выглядел он и впрямь необычно. Вполне возможно, такой эффект был вызван сочетанием слоев разных сортов железа, которые они с Вальхемом проковывали, по несколько раз складывая получившуюся заготовку. А уксусная ванна просто проявила их чередование, сделав эти тонкие слои видимыми.