Don Nigro

Seduction /2011

Перевел с английского Виктор Вебер

КЬЕРКЕГОР

ЙОХАННЕС

КОРДЕЛИЯ

РЕГИНА

ЭДВАРД

Копенгаген 19-о столетия. Простая декорация представляет собой все места действия. Письменный стол со стулом в правом углу у авансцены, лицом к левой кулисе. Справа арка двери. Ступени справа по центру к мостику над окном справа ри центра. Под окном банкетка. Мостик у задника от окна справа по центру к окну слева по центру, слева от которого кровать. Под мостиком центральная арка. Лестница вниз между окном слева по центру и левой стеной, дверь в арке в левой стене. Под левым окном пианино со скамьей, которая ближе к центру. На пианино – ваза с розами. За пианино у задника – шпалера для вьюнов, по которой можно подняться к окну. Слева по центру диван. С мостика, у правого и левого окна пожарные лестницы ведут вниз. Актеры могут входить и выходить в любое время:

– из правой кулисы у авансцены;

– из правой арки;

– из левой арки;

– из центральной арки;

– из левой кулисы у авансцены;

– по пожарной лестнице у правого окна;

– по пожарной лестнице у левого окна.

Актеры часто остаются видимыми, не выходя из роли и в движении, когда разыгрываются картины, в которых они участия не принимают, могут подавать реплики из другого места и времени. Движение спектакля плавное и непрерывное. В каждом из действий нет пауз или смены декораций.

Музыка: вальс Шопена № 6 в ре-бемоль мажоре, известный, как «Минутка». Мы никогда не слышим, чтобы его играли плохо, но иногда его играют неуверенно, словно при обучении, и более медленно, чем мы привыкли его слышать. Независимо от того, медленно его играют или быстро, с чувством или нет, слушать этот вальс всегда приятно.

(В темноте звучит вальс Шопена «Минутка», исполняемый на пианино. Это РЕГИНА, играет в тенях глубины сцены, когда освещается зона письменного стола. КЬЕРКЕГОР подходит к столу, находит дневник в черном переплете, открывает, переворачивает несколько страниц, написанное заинтересовывает его, он садится, читает вслух написанное в дневнике).

КЬЕРКЕГОР. Мои отношения с реальностью всегда были двойственными, словно я воспринимал себя некой фантазией. У меня много имен, но нет идентичности. Моя жизнь была попыткой жить поэтически. Но как создается поэзия из собственной жизни? Тщательным манипулированием исходного материала.

(ЙОХАННЕС появляется в центральной арке).

Все – образ. За миром, в котором мы живем, есть другой мир, как сцена, созданная на сцене, зеркала, отражающие зеркала.

(КОРДЕЛИЯ появляется в правой арке).

Актеры приходят и уходят, двигаясь от одной картины к другой.

(ЙОХАННЕС наблюдает, как КОРДЕЛИЯ идет к дивану и садится).

Я сам – фрагмент воображения бога, который тоже воображаемый, поэтому любая женщина, которая влюбляется в меня, находится во власти тени иллюзии.

(ЭДВАРД появляется в левой арке, с грустью смотрит на КОРДЕЛИЮ).

Как это глупо, верить, что люди что-то делают по причинам, которые мы можем понять.

(ЭДВАРД пересекает сцену, садится на банкетку под окном).

Только экстаз освобождает нас от времени, а экстаз – форма безумия.

(ЙОХАННЕС идет к авансцене, останавливается за диваном).

Все, пойманное во времени, забыто. Истинная миссия искусства – уничтожить реальность. Сиюминутные эротические картины ниже.

(Вальс заканчивается).

ЙОХАННЕС (обращается к КЬЕРКЕГОРУ через сцену, пока говорит, направляется к нему). Что вы читаете?

КЬЕРКЕГОР. Похоже, чей-то дневник.

ЙОХАННЕС. И где вы его взяли?

КЬЕРКЕГОР. Нашел здесь, в столе.

ЙОХАННЕС. И что именно вы искали в моем столе?

КЬЕРКЕГОР. Откуда я мог знать, что искал, пока не нашел?

ЙОХАННЕС. Так вам понравилось совать нос в мой дневник?

КЬЕРКЕГОР. Судя по всему. Не могу оторваться.

ЙОХАННЕС. Читать написанное другим – это надругательство над доверием.

КЬЕРКЕГОР. Писательство – это надругательство над доверием. Написанному доверять нельзя.

ЙОХАННЕС. Это художественный вымысел, знаете ли.

КЬЕРКЕГОР. А что нет?

ЙОХАННЕС. Все, что имеет значение, вымысел. Остальное – жизнь.

КЬЕРКЕГОР. То есть ничего этого в реальности не происходило? Эта девушка из дневника не существует?

ЙОХАННЕС. Возможно, девушка, похожая на нее, когда-то существовала. А что? Вы находите это непристойным?

КЬЕРКЕГОР. Все написанное непристойно.

ЙОХАННЕС. Вы думаете, я – преступник?

КЬЕРКЕГОР. Каждый – преступник.

ЙОХАННЕС. Тогда всех следует наказать.

КЬЕРКЕГОР. Всех и наказывают. Думаю, я знаю эту девушку. Девушку из дневника.

ЙОХАННЕС. Вы уверены, что узнали персонажа в чьем-то вымысле?

КЬЕРКЕГОР. Да. Я так думаю.

ЙОХАННЕС. И откуда, по-вашему, вы ее знаете? Из другого вымысла?

КЬЕРКЕГОР. Я уверен, что однажды слышал, как она играла на пианино.

ЙОХАННЕС. Эта девушка не играет на пианино.

КЬЕРКЕГОР. Откуда вам известно, что не играет?

ЙОХАННЕС. Потому что она – вымысел. Я создал ее. И знаю о ней все.

КЬЕРКЕГОР. Если вы уверены, что мы можем знать все о людях, даже если думаем, что эти люди созданы нами, тогда ты не понимаете ни людей, ни творчество.

ЙОХАННЕС. Я не прикидываюсь, будто что-то понимаю в творчестве.

КЬЕРКЕГОР. Тогда откуда у вас уверенность, что она не играет на пианино?

ЙОХАННЕС. Потому что она мне это сказала.

КЬЕРКЕГОР. И вы ей поверили?

(Короткая пауза).

ЙОХАННЕС. Я понимаю, о чем вы.

КЬЕРКЕГОР. Неужели? Так о чем?

(КЬЕРКЕГОР и ЙОХАННЕС смотрят на КОРДЕЛИЮ, которая встает и идет по самому краю авансцены, глядя в зрительный зал).

(Эхо шагов по брусчатке, собака, лающая в отдалении, хлопанье крыльев. КОРДЕЛИЯ на берегу озера, смотрит на воду, ЙОХАННЕС наблюдает за ней).

КОРДЕЛИЯ. Иногда, шагая вечером по городу, я осознаю, что не обращала внимания, куда иду. Темнеет, я одна, и заблудилась.

ЙОХАННЕС. Меня часто раздражают на улице люди, останавливая меня просьбой указать им путь. Полагаю, я выгляжу для них человеком, который знает, куда идет. Я всегда посылаю их в неправильном направлении, из принципа, чтобы освободить от иллюзии, будто кто-то знает, где они сейчас, не говоря уже о том, куда идут. Считаю, что этим я оказываю услугу обществу.

КОРДЕЛИЯ. Ночь такая тихая. Что-то летит через поле в темноте.

(Хлопанье крыльев. Вдали собачий лай).

ЙОХАННЕС. Я прошел мимо нее по тротуару. Ее тянуло к озеру. Когда заглядываешь ей в глаза, они словно сияют, непроницаемые и бездонные. Невинные глаза, нежные, но подсвеченные изнутри чем-то дьявольским, когда она улыбается.

КОРДЕЛИЯ. Шаги по брусчатке. Все создано из тумана. Туман расползается по земле, в момент сотворения.

ЙОХАННЕС. Она идет к краю причала и смотрит в воду, и на мгновение я опасаюсь, что она может прыгнуть в нее. И это будет хорошо, потому что я смогу прыгнуть следом и спасти ее. После чего она навсегда станет моей должницей. Но, к сожалению, она не прыгает. Что ж, может, завтра.