С горечью обрываю себя. Уже и мыслить начал как Тоби. Словестный понос в мыслях. С кем поведешься…
Утром, злой, сажусь зашивать палатку. Тоби говорит, что наведается в ближайшую деревню за новостями. До деревни всего полчаса ходу.
Спрашивается: какого черта мы в лесу ночевали?
Ровно через час Тоби прибегает весь взмыленный.
– Лиана в этой деревне! Мне бабы у колодца сказали!
Торопливо, комом запихиваю недошитую палатку в рюкзак и спешу за егерем. Лес внезапно кончается. Перед нами гора. Я рассчитывал, что до нее не меньше трех дней пути.
У подножья горы – деревня. Три десятка деревянных домов и пяток каменных. Слепящее солнце, распаханные поперек склона поля, на некоторых работают люди. Кое-где видны голыши.
– Почему в деревне голыши – одни женщины?
– Есть и мужчины, – угрюмо откликается Тоби. – Но мало. Мужчины беспокойные, работать не любят, к женщинам пристают. А женщины – тихие, спокойные. Если кто с ними позабавиться захочет, никто не обижается… Игнат, я дальше не пойду.
– Почему?
– Не хочу я встречаться с Лианой. Но ты обязательно помоги ей.
– Поссорились вы что ли?
– Ну… Не то, чтобы поссорились…
– Понятно.
Приди Волна на сто лет раньше, и человечество так и не узнало бы о ней. До самого последнего момента… Задержись Волна на сто лет, и мы, криво усмехнувшись, переселились бы на время в соседнюю галактику, чтоб потом, спустя пятьсот лет, вернуться на пепелище. Волна удачно выбрала момент. Планета видела опасность, но у нее не было сил спасти всех. ГС-привод уже был известен, Земля даже позволила себе завести несколько колоний, но это были лишь первые шаги в большом космосе. Слишком дорого обходились грави-скачковые звездолеты, слишком большой вред наносило экологии их строительство. А лунная и марсианская промышленность только-только перешли на самоокупаемость, и по мощности не достигали еще и десятой доли процента от земной.
Волна удачно выбрала момент. И планета сконцентрировала все усилия, чтоб спасти – не население, нет, на это не было сил. Чтоб спасти разум. Выпустить в пространство тысячи небольших кораблей в надежде, что сотни из них уцелеют, переждут Волну, и десятки смогут основать колонии на землеподобных планетах. Человечество уцелеет как биологический вид и вновь, возможно, через тысячи лет, сумеет подняться.
Нас называли Звездной Элитой, Эскадронами Жизни. Нас набирали четырнадцати-пятнадцатилетними и готовили пять лет. Гоняли по-страшному. Четверо из пяти не выдерживали и сходили с дистанции. Или погибали. Но и оставшихся было слишком много. Или – слишком мало кораблей. Как бы там ни было, но лишь половина экипажей уходила в космос играть в пятнашки с Волной.
Все рвались в космос. К этому нас готовили, на это нас нацеливали. Но сейчас я уже не могу сказать, кому больше повезло: тем, кто ушел, или тем, кто остался.
* * *
– … загляни в пещеру, – подсказала пожилая женщина у колодца. – Охульники молодые вчера туда кого-то вели.
Я оглянулся на склон горы. Не заметить пещеру сложно. Скорей, это грот. В нем разместился бы ангар на несколько космокатеров.
– Спасибо, – сказал я и зашагал вверх по склону. Вблизи грот казался еще огромней. Прохлада высокого зала приятно контрастировала с жарой снаружи. У дальней стены белели сталактиты и сталагмиты. Где же искать это чудо?
– Я здесь – тоненький голос эхом заметался под сводом. Я пошел вперед.
Это была она, мутантка. Безрукая. Длинным кожаным ремешком привязанная за шею к колонне, получившейся из сросшихся сталактита и сталагмита. Грязная и замерзшая, она сидела на охапке прелого сена. На внутренней стороне бедра – засохшая кровь. То ли недавно лишилась девственности, то ли месячные. Впрочем, это ее проблемы.
Мунт сжалась под моим оценивающим взглядом.
– Давно сидишь? – спросил я.
– Второй день.
Я достал из ножен нож, попробовал ногтем остроту лезвия. Девушка доверчиво наклонила голову, чтоб мне удобнее было перерезать ремешок. Почему-то хотелось, чтоб, увидев нож, она слегка испугалась.
– Иди за мной, лягушонок.
– Они идут сюда.
Я оглянулся. Три местных хулигана бодро топали в нашем направлении.
– Эй, егерь! Это наша голышка!
– Вы, трое! Вы должны мне подчиняться. На раз, поняли?
– Почему? – Все трое очень заинтересовались моей идеей.
– Я из Эскадронов Жизни.
– А мы тут живем.
Не поняли, придурки. Не очень-то я на это и надеялся.
– Вы нарушили правила. Мунтов нельзя обижать. Их нужно слушать, им нужно помогать. Я накажу любого, кто обидит мунта.
– Она сама к нам пришла, – отозвался средний, самый высокий. – Мы ее не звали. Говорит: "Дайте еды". Настоящие мунты еды не просят. У мунтов всегда много еды. Что мы эту задарма кормить будем? Пусть за кормежку работает. Если хочешь ее покрыть, нам не жалко. А хочешь для себя одного – обломишься. Мы первые ее нашли. Наша голышка, понял?
Переговоры зашли в тупик. Я поднял с пола три камня величиной с кулак и начал ими жонглировать. Звездочка очень любила смотреть, как я жонглирую. Местные оболтусы тоже заинтересовались. Видимо, никогда не были в цирке. Зрелище летающих камней их заворожило.
– Вы обидели мунта и отказались подчиниться мне. За это я вас накажу, – сказал я. Высоко подкинул один камень, а два других поочередно с силой запустил в парней, стоявших по бокам. В солнечное сплетение. Поймал третий камень и швырнул в главаря. За спиной испуганно вскрикнула Лиана.
С пяти метров камнем величиной с кулак можно убить. Убивать я не хотел. Если поломал пару ребер – их проблемы.
– Идем, Лягушонок.
Два парня корчились на земле, но главарь попытался подняться. Пришлось успокоить его ботинком в челюсть.
У колодца я задержался и вымыл Лиану. Сначала окатил двумя ведрами ледяной воды, потом растер мочалкой из травы. Потом пришлось рукой смывать зеленый сок травы. Лиана посинела, покрылась гусиной кожей и стучала зубами. Я накинул ей на плечи свою куртку, застегнул молнию. Деревенские начали собираться кучками и молча смотрели на нас.
– Показывай дорогу.
