– Просто невероятно! – удивляется Фиеста. – Это вкусно!
– Разве у меня может быть иначе? – гордо выпячиваю грудь.
– Может, может. Лиана рассказывала, какую гадость вы лопали.
– Дык… ведь… – спешно ищу оправдания, – и соли, опять же не было…
Зверьку шашлык совсем не понравился, о чем сообщила мне Фиеста, и заработала гневный взвизг Зверька. (Малышка действительно кокетка. Притворялась, что вкусно, только бы меня не обидеть.)
После завтрака Зверек убегает с лукошком (прогресс!) по ягоды и корешки, Тоби расстилает одеяло на травке – позагорать. (В тени!) А мы с Фиестой ведем тихую беседу.
– … нет, не надо торопить и давить. Тяга к изучению языка сама появится. Ей уже не хватает языка жестов и мимики.
– Но… Сколько дней уже прошло.
– Новая обстановка, новые лица, незнакомые обычаи – дай девочке возможность переварить информацию и самой понять, чего ей не хватает.
– А если в лес убежит?
– Не беспокойся, не убежит. А если и убежит – неужели насильно удерживать станешь?
– Нет, конечно. Но ей ведь скоро замуж пора. Жениха нужно подыскивать. Чтоб – с понятием… А я не знаю никого здесь…
– Ну точно – папочка. Ничего не видишь, в желаниях дочурки ничего не понимаешь. Господи, как вам трудно – нетелепатам…
Это случилось на утро после того дня, когда я испытывал вертолет. Мы с Тоби здорово вымотались, наводя порядок в ангаре, и уснули, едва добредя до палаточного городка на берегу речки. А наутро мне приснилась Звездочка. Мы занимались с ней любовью. Горячо и страстно, будто в последний раз…
Когда я проснулся, сон оказался явью. Только вместо Звездочки мои губы впивались в губы Зверька. Это ее тело отдавалось мне горячо и страстно, это ее тугую, упругую грудь мяла моя рука…
Я хотел быть ей отцом. Растить и учить ее. Горько, как горько! Я изнасиловал собственную мечту. Как могу я себе верить после этого?
Тоби растерян. Зверек плачет и ластится ко мне. Фиеста взбешена.
– Объясни, почему ты нюни распустил? Разве это инцест? Или ты решил навсегда в кастраты записаться?
– Ты не поймешь.
– Я-то все понимаю. А ты себя понимаешь? Приручил малышку, а хоть раз задумался, что она от тебя хочет? Что у нее тоже могут быть собственные планы? Или ее желания тебя не волнуют?
– Все, проехали. – Решительно поднимаюсь и начинаю складывать палатку. – Я подброшу Тоби к Лиане, потом лечу подыскивать себе пустой хутор. Лиане что-нибудь передать?
– Лиане – нет. Можешь заглянуть к Веде? Я надеялась, что ты завезешь к ней трубы и кабели.
– Завезу. Где они?
Подогнал вертолет к самым воротам склада. Трубы пришлось нарезать пополам. Иначе в грузовой отсек не влезали. Сверху положили неподъемные бухты и катушки с медным силовым кабелем. Как мунты с ним работают? Этот вес за пределами возможностей Кента или Флаттера. Видимо, придется мне…
Пока мы с Тоби грузили трубы и кабели, Зверек путалась под ногами. Потом, видимо, прочитав что-то в наших головах, собрала багаж и села в уголок в кабине. Багаж – это одеяло, какая-то палка и красивая, завитая спиралью раковина. Глаза красные, заплаканные, а мордашка сердитая. Эх, Зверек! Выбрала ты себе защитника… Что мне теперь с тобой делать?
Поднимаю машину на двести метров и беру курс на хутор Лианы. Тоби слегка не в себе, но Зверька высотобоязнь не мучает. Все заботы позабыты, бурный восторг. Поминутно одергиваю, чтоб не переключила что-нибудь ненароком на приборном щите.
Сажусь в двух километрах от хутора Лианы. Но шум винта вертолета слышен за много километров. Еще с воздуха заметил две фигурки, спешащие к нам, живую и металлическую. Поэтому винт не останавливаю.
– Выходить можно? – спрашивает Тоби.
– Нужно.
Не хочу встречаться с Лианой, иначе Тоби будет только хуже. Но Зверек, наоборот, хочет познакомиться. Тянет меня за руку, строит сердитые и просящие рожицы, взвизгивает. Ее визги несут сотни оттенков, и я уже понимаю многие из них. Но это не язык. Зто всего лишь передача эмоций.
– Хочешь – сходи с Тоби, познакомься с Лианой, – говорю я Зверьку, поясняя слова образами. – Я тебя подожду.
Нет, без меня Зверек идти не хочет. Тепло прощаемся с Тоби. Вешаю на плечо ему рацию из носимого аварийного запаса вертолета. Как с ней работать, он уже в курсе. У Фиесты на складе три тысячи таких раций, но никто о них не знал. Инерция мышления: если написано: "аварийный запас", то никто и не интересовался, что же там внутри. Триста лет хранили как зеницу ока в ожидании аварии вертолета… Теоретики, блин.
Поднимаю машину на триста метров и беру курс на технохутор Веды. Разгружать кабели придется одному. "Пусть неудачник плачет", – напевала Вулканчик. Как там дальше?
Посадил вертолет во внутреннем дворе технохутора Веды. Уже на земле развернул машину и подогнал хвостом к воротам склада. Веда наблюдала за маневрами со ступеней основного здания. Зверек, только взглянув на нее, перепугалась и забилась в уголок за спинкой моего кресла. Но, когда я остановил винт, заглушил спин-генератор и собрался выходить, выскочила из кабины первой с самым гордым, независимым и грозным видом, на который была способна. Веда улыбнулась и пошла ей навстречу.
– Вот дьявол! – чертыхнулся я, сбрасывая привязные ремни. Если женщины поцапаются, я и гроша не поставил бы на Зверька. Несмотря на.
Но обе женщины оглянулись на меня как на идиота и начали свой беззвучный разговор. Не совсем беззвучный, потому что Зверек повизгивала, взмахивала руками и гримасничала. Я успокоился, распахнул ворота склада и взвалил на плечо первую бухту кабеля.
Когда возвращался, женщины уже поладили. Даже больше – Зверек шмыгала носом, уткнувшись лицом Веде в плечо и обняв за талию. Та утешала, бросая в мою сторону хмурые взгляды. То есть, полное взаимопонимание. Мужчинам на такое полгода надо. Мужчине и женщине – ночь. А этим – три минуты. Может, телепатия? Хотя, нет. Звездочка с Вулканчиком тоже за пять минут поладили. А более непохожие характеры сыскать трудно.
Взваливаю на спину вторую бухту кабеля. Сотня килограммов с гаком. Пошатываясь, тащусь на склад. Брыся использовать на разгрузке нельзя: грузоподъемность маловата. Поломает манипуляторы, мне же чинить.
