– Мы прибыли. Ввкк Эта планета снаружи – Дженизия. – Она склонилась, чтобы вглядеться в Дульсимера. – Что с ним такое? Ему плохо? Не перебрал ли он снова радиации, а?

– Ни кванта. – Талли передернул плечами, что означало на языке жестов недоумение. – Понятия не имею, что с ним стряслось. Мы просто разговаривали.

– Просто разговаривали? – Дари заметила, что к затылку Талли подсоединен кабель. – Вы уверены?

– Да… Смотрели кое-что. Дульсимер рассказал мне об одной из многочисленных авантюр, которые ему довелось пережить. Мой опыт гораздо меньше, но я поведал ему о нашей встрече с зардалу на Ясности. И передал некоторые из моих воспоминаний на дисплейную систему "Поблажки" как бы от третьего лица, не участвующего непосредственно в событиях.

– Господи! Луис Ненда предупреждал нас… Дульсимер очень возбудим. Прокрутите снова эту запись. Ввкк Дайте мне взглянуть, что вы смотрели.

– По правде говоря, очень немного.

Трехмерный дисплей в центре рубки ожил. Зал наполнился дюжиной огромных зардалу, наступавших на горстку людей, тщетно пытавшихся сдержать их обычными разрядниками, которые, казалось, лишь слегка их жалили. В середине группы стоял Ввккталли. Он неуклюже переминался с ноги на ногу, затем приблизился к одному из зардалу, чтобы посильнее его обжечь. Но затем замешкался, и четыре щупальца толщиной с человеческую ногу схватили его и подняли в воздух.

– Талли, остановите здесь.

– Я объяснил Дульсимеру, – оправдываясь, произнес Ввккталли, – что я чувствителен к состоянию моего тела, но не ощущаю боль так, как люди или полифемы. Это очень странно, однако когда я начинал рассказывать, у меня создалось впечатление, что он мне не верит. Его манера держаться выражала явный скептицизм. По-моему, именно в этот момент он поверил.

Дисплей продолжал показывать. Зардалу, преисполненный ярости, начал раздирать Ввккталли на части. Сначала он оторвал руки, потом ноги, по одной. Наконец, он отшвырнул кровавый обрубок туловища в сторону. Черепная коробка Талли раскололась, отлетела и была раздавлена зардалу, как яичная скорлупа.

– Талли, Бога ради, прекратите! – Дари потянулась к руке андроида, и в этот момент изображение мигнуло и исчезло.

– Именно на этом месте я и прервал показ. – Талли завел руку за спину и отсоединил кабель. – А когда я взглянул на Дульсимера, он уже был в таком состоянии. Это обморок?

– Похоже. – Дари повела рукой перед глазом полифема. Зрачок не реагировал. – Он застыл от ужаса.

– Не понимаю. Полифемы наслаждаются опасностью. Он сам мне это сказал.

– Что ж, кажется, он насладился больше, чем смог вынести. – Дари наклонилась вперед и схватила полифема за хвост. – Ввкк, помогайте. Он нужен нам в рабочем состоянии, если мы хотим попасть на орбиту Дженизии и найти капитана Ребку и его отряд.

– Что вы собираетесь с ним сделать?

– Оттащить к реактору. Это единственное, что может быстро привести его в чувство – немножко его любимой радиации. – Дари начала поднимать полифема, потом остановилась. – Все это очень странно. Дульсимер запрограммировал выход на орбиту до того, как вы напугали его до полусмерти?

– Он ничего не программировал. Мы проходили сингулярности на автопилоте.

– Пусть так, но теперь мы на орбите захвата. Смотрите. – Экран дисплея над пультом управления перед Дари показывал Дженизию, причем гораздо ближе, чем когда они вынырнули из последней сферической сингулярности.

Талли покачал головой – он рассчитывал траектории почти мгновенно.

– Это совсем другая орбита.

– Вы уверены? А кажется очень похожей.

– Нет. – Талли выпустил из рук Дульсимера и выпрямился. – Мое почтение, профессор Лэнг, я полагаю, что есть более неотложное дело, нежели приведение Дульсимера в чувство. – Он кивнул в сторону дисплея, на экране которого быстро росла Дженизия. – Мы летим не по орбите захвата. Это орбита столкновения. Если мы не изменим курс, "Поблажка" врежется в Дженизию. Через семнадцать минут.

Как и большинство разумных существ рукава, Жжмерлия, когда ему представился случай, прочитал во "Всеобщем каталоге живых существ (подкласс: разумные)" описание своего вида. Как и большинство других разумных существ, он нашел это описание весьма загадочным.

Описание физических характеристик взрослой мужской лотфианской особи нареканий не вызывало. Жжмерлия мог посмотреть в зеркало и согласиться с каждым пунктом: похожее на трубчатый стебель тело, восемь беспрерывно шевелящихся ног, желтые фасетчатые глаза без век. Прекрасно. Здесь спорить не о чем. Огромные лингвистические способности. Несомненно. Но что его совершенно озадачило – так это описание умственной деятельности мужской лотфианской особи. "При столкновении с самкой способность самца к рациональному мышлению просто отключается… Считается, что этот же механизм работает, только в меньшей степени, когда лотфианин-самец контактируете кекропийцами или другими разумными существами".

Неужели это правда? Жжмерлия такого за собой не замечал… Но если это правда, то, возможно он и не заметит? Неужели его мышление меняется в зависимости от общества, в котором он находится? Когда он находился в присутствии Атвар Ххсиал, что могло быть естественнее и правильнее, чем притормозить свои мыслительные процессы и желания в угоду ей? Она же его госпожа! И была ею с момента его выхода из куколки.

Вместе с тем он не мог отрицать, что, когда оставался один, без чьих-либо распоряжений, уровень его активности менялся. Он становился нервным, беспокойным, порывистым, не сосредоточенным, а ум его был в десятки раз активнее, чем требовалось для приятного самочувствия.

Как сейчас.

Он ведь умер. Он должен был умереть. Никто не мог проникнуть в середину неструктурированной сингулярности и выжить. Однако он не мог быть и мертвым. Разум его продолжал работать, переваривая сотни мыслей одновременно. Где он находится, почему он здесь, что случилось с эмбриоскафом? Выживут ли остальные? Узнают ли они когда-нибудь о нем? Как можно параллельно думать обо всех этих вещах? Тем более, способен ли на это мертвый мозг, находящийся в преддверии ада?