– А может и нельзя. Дари, успокойся. – Ребка вновь обнял ее, притянул к себе и зашептал на ухо: – Ты слышишь меня? Остынь и подумай, прежде чем делать выводы. Ты всего две минуты находилась в контакте с чем-то имеющим, по его утверждению, возраст шесть миллионов лет, и готова принять его слова за чистую монету. Почему ты считаешь, будто понимаешь их значение или что оно понимает тебя? Многое из того, что оно говорит, не имеет смысла: "Те, что летают снаружи, – не настоящие Строители". Это не информация, это белиберда. Более того, где оно научилось нашему языку? Каким образом оно опознало людей, после того, как просидело в Тектоне шесть миллионов лет? В те давние времена людей просто не было.

Но зеленый свет опять начал пульсировать, освещая их и всю куполообразную камеру.

– Тестирование продолжается. – Ржавый голос зазвучал вновь. – Оно близко к завершению… близко к тому, чтобы удостовериться, что модифицированный тип – настоящий человек и может быть принят. Вам вовсе не обязательно здесь находиться…

– Тогда верни нас на поверхность, – сказал Ребка.

– Нет! – Дари встала перед ним. – Ханс, если мы сейчас уйдем, мы, возможно, никогда больше сюда не попадем. Здесь еще столько всего можно узнать о Строителях! Нельзя упустить эту возможность.

– Вы ищите Строителей, – продолжил скрипучий голос, как только люди перестали говорить. – Я не Строитель и не могу гарантировать результат. Но если вы решили встретиться со Строителями…

– Решили!

– Тогда идите!

– Нет, Дари, ради бога, подожди минутку! Мы не знаем…

Ребка слишком опоздал. Они стояли как раз на краю тоннеля, когда уступ вдруг испарился.

Свободное падение!

Ребка посмотрел вниз. Они летели с ускорением в несколько "же" вдоль однообразной вертикальной шахты, заканчивавшейся в полукилометре под ними такой кромешной тьмой, что глаза отказывались верить в ее существование.

– Что это? – вскрикнула Дари за спиной Ребки.

– Это гравитационное поле Жемчужины. Неважно, чем оно создано… возможно… – Он не окончил фразу. Если они падают к горизонту событий черной дыры, то очень скоро узнают об этом – узнают, возможно, за миллисекунду до того, как приливные силы разорвут их тела на элементарные частицы.

– Ханс! – снова крикнула Дари.

Оставалось лететь метров двести. По времени это, вероятно, не больше секунды. Но тут из темноты проступила структура, напоминающая черный нефтяной водоворот, завихряющийся и всасывающийся сам в себя. Они падали в самое сердце темной воронки.

Пустой желудок Ребки тоже всасывался сам в себя. Остались доли секунды.

Детство, проведенное на Тойфеле, научило его одной премудрости, стоящей выше всех остальных: из каждой безвыходной ситуации есть выход – если только ты достаточно умен.

Надо лишь хорошенько подумать.

Подумать.

Очевидно, он недостаточно умен. Он все еще искал выход, когда провалился в эту кружащуюся тьму.

"Летний сон" прибыл в мгновенье ока и в рабочем состоянии.

Это – хорошая новость. Плохая же состояла в том, что ему при этом изрядно досталось.

Пять касаний с фагами словно молотом прошлись по обшивке "Летнего сна", причем одно из них оказалось столь сильным, что оставило рваный след и пробоину над кабиной. Ремонт не составлял труда, и Берди Келли уже наполовину его закончил. Но важность этих пяти почти столкновений была не в том, какой ущерб нанесен, а в том, что они свидетельствовали о состоянии фагов. Стивен Грэйвз и В.К.Талли следили за взлетом "Летнего сна" и сошлись на том, что выживание маленькой яхты, даже с включенной противометеоритной системой есть в основном вопрос везения. Фаги проявляли небывалую активность на всем пути до поверхности Жемчужины. Вероятность успешной посадки с максимальным ускорением, которое только способны были выдержать люди, не превышала одного процента.

Для ремонта "Летний сон" загнали во вместительный грузовой трюм "Несравненного". Грэйвз и Талли парили в наполненном воздухом помещении, разговаривая и разговаривая. "И наблюдая как я работаю", – подумал Берди. Все как обычно. Эти двое горазды трепать языком, но когда дело доходит до физической работы, они ухитряются целиком свалить ее на него. А еще у них полностью отсутствует чувство опасности. Берди ненавидел работать с героями. Он услышал разговор Стивена и В.К.Талли насчет шансов один к ста и содрогнулся. К счастью, Джулиус Грэйвз, смотрел на это более разумно.

– Это абсолютно неприемлемо, – говорил он. – Когда вы со Стивеном в чем-то соглашаетесь, я вынужден прислушаться. Нам нельзя так рисковать.

– Можно мне говорить?

– Мы действительно столкнулись с серьезной проблемой, – продолжил Грэйвз, игнорируя вопрос Талли. – Ж'мерлия сидит на Дрейфусе-27. Возможно, глубоко внутри, поскольку на вызов он не отвечает. Здесь ничего не поделаешь. Все остальные – на Жемчужине. Но у нас нет безопасного способа добраться до них. Он сделал паузу. – Ты что-то сказал, В.К.?

– Стивен и я сошлись на проблематичности выживания только в случае прямой посадки "Летнего сна" на Жемчужину. Правда, наши расчеты разошлись в третьей значащей цифре. Но существуют и другие способы. Все зависит от значения вероятности, считающегося "безопасным". Есть, например, метод, позволяющий поднять вероятность удачной посадки "Летнего сна" на поверхность Жемчужины до ноль восьмидесяти четырех.

– То есть пять шансов из шести добраться туда невредимыми? – Джулиус Грэйвз так и впился глазами в Талли. – Почему же ты раньше об этом молчал?

– По трем причинам. Во-первых, это пришло мне на ум после обзора аналогичных ситуаций, произошедших в разных местах и в разное время. Их обзор завершился только тридцать секунд назад. Во-вторых, этот метод позволяет совершить безопасную посадку, но шансы на удачный отлет невозможно вычислить без дополнительной информации относительно поверхности Жемчужины. И в-третьих, процедура, возможно, приведет к потере ценного имущества, а именно, "Несравненного".

– Комиссар Келли! – Грэйвз повернулся к Берди. – "Несравненный" является собственностью правительства Добеллии. Какова ваша точка зрения как представителя правительства на его возможную потерю?