О, боже мой.

Что со мной не так?

* * *

Винсент чуть не сломал себе нос, так сильно сжав его. Он не мог поверить, что позволил ей вот так выйти из ванной, особенно без гребаного утешения. Единственная причина, по которой он не поцеловал ее, заключалась в том, что для этого не было ни времени, ни места. Он знал, что как только он поцелует ее снова, не будет никакой остановки, так как он был чертовски уверен, что подождет до дома.

Он целый месяц не трахался, пялясь на ее идеальную задницу и тело в стольких разных чертовски сексуальных нарядах. Затем, в тот день из всех дней, она вышла с задницей, едва прикрытой одним кружевом. Ее обычный сексуальный, но милый вид исчез. Единственное, что было у него на уме, это как, черт возьми, он планировал трахнуть ее, не причинив ей боли.

Три дня без секса — это слишком долго, но месяц? Его член был в постоянном напряжении, и он точно не знал, как продержится в ней тридцать секунд.

Я, блядь, сделаю больно себе, чем причиню боль ей.

Винсент вышел из ванной, сказав своей темной половине вернуться в укрытие, как он делал каждый день в течение последнего месяца.

— Ты знаешь, что, черт возьми, она нам только что сказала? — Амо сказал ему, когда дверь ванной открылась.

— Что, черт возьми, она сказала тебе сейчас? — спросил его Винсент, который постоянно ненавидел многие вещи, которые Лейк ему говорил.

— Она просто прошла мимо, даже не взглянув на нас, и сказала: — Когда — нибудь надеру вам, двум психопатам, задницу. Амо попытался имитировать ее голос, заставив Винсента и Нерона расхохотаться над его неудачной попыткой.

— Не воспринимай ее так чертовски серьезно, Амо, — сказал ему Нерон сквозь смех.

Амо скрестил руки на груди.

— Да, точно. Я бы ничего не пропустил мимо ушей. Если у нее хватате гребаных яиц встретиться лицом к лицу с Данте и назвать нас психами, у нее хватит яиц для того, чтобы что-нибудь с нами сделать. Сегодня последний день, верно? Я не могу продолжать работать каждый гребаный день своей жизни только для того, чтобы ты был тем, кто ее трахнет.

Винсент не хотел говорить им, что Амо был прав насчет Лейк.

— Да, сегодня последний день, когда эти ублюдки могут смотреть на нее в таком виде, и ты тоже, ублюдок, — прорычал он на Амо.

Амо знал, что лучше не говорить о том, как ему будет не хватать этой части ее характера.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты, блядь, наконец-то поцеловал ее там? — Когда Винсент не ответил, Амо покачал головой. — Черт возьми, чувак, это просто угроза для здоровья.

— На данный момент я вынужден согласиться, — добавил Нерон.

Он посмотрел на ноги и задницу Лейк, пока она перегибалась через стойку бара, собирая свои напитки.

— Не волнуйся, у нее последние несколько часов девственности после того, как она ушла в таком виде.

— Я чертовски шокирован, что ты позволяешь ей работать в таком виде, — сказал Нерон.

— Вы двое позволяете своим женщинам бегать вокруг вас.

Амо посмотрел на него.

— Разве ты не видишь этого, чувак? Лейк обвела тебя вокруг своего гребаного пальца.

Он мог бы признать — только про себя, — что позволил ей легко отделаться, но Лейк была особенной, и ее стоило попытаться завоевать, какими бы синими не были его яйца.

— Однажды я, блядь, напомню тебе об этом, — выплюнул Нерон в Амо.

— Я тоже, — бросил ему Винсент.

Глядя на злорадствующую Сэди в другом конце комнаты, его кровь начала закипать.

— Извините меня. Мне нужно пойти посмотреть на маленькую сучку, которая подумала, что было бы забавно одеть Лейк в этот наряд.

— Эта сука сумасшедшая и выбьет из тебя все дерьмо. — В тот раз Амо наконец-то посмеялся вместе с Нероном

— Что ты собираешься сделать? — Нерон хихикнул.

— Насколько вы двое знаете, сегодня мой гребаный день рождения, — сказал Винсент, уходя.

Пришло время показать свою отцовскую карточку этой сучке.

Сегодня мой гребаный день рождения.

ГЛАВА 38

Все было кончено, когда я увидела, как твоя рука — ниндзя поползла вверх по ее заднице

Лейк расставляла напитки на столе, когда заметила Сэди, выходящую на сцену.

— У нас есть именинник. Поднимайся.

Сэйди не вложила в это особого энтузиазма и сексуальности, как обычно.

Лейк практически описалась на месте, когда Винсент поднялся на сцену.

О, черт возьми, нет. О, черт возьми, нет. О, черт возьми, нет. О, черт возьми, нет. О, черт возьми, нет. О, черт возьми, нет.

Сэйди взяла его за руку и чуть не швырнула в кресло, а потом практически прикусила язык, пока говорила.

— Хорошо, милый, кто это будет?

Она смотрела, как он осматривает комнату, пока его взгляд не остановился на ней.

О, черт возьми, нет.

Винсент кивнул в ее сторону.

Озеро застыло во времени. Трахни меня.

Сэди вернулась к микрофону.

— Лейк, милая, иди сюда.

Она могла сказать, что Сэди в данный момент была ничуть не счастливее ее. Стараясь не забывать ходить, она направилась к сцене, но, когда добралась до ступеньки, чтобы взойти на нее, она была уверена, что упадет в обморок.

Черт, я не могу этого сделать!

Сэди научила ее нескольким трюкам на случай, если ее когда-нибудь выберут.

Но меня никогда не должны были выбирать!

— Позволь мне помочь тебе, куколка. — Амо схватил ее за руку и подтолкнул вверх по лестнице, а затем на сцену.

Она оглянулась на его гребаное самодовольное лицо и одарила его взглядом смерти, обещая ему столько боли в, надеюсь, ближайшем будущем.

Медленно направляясь к креслу, она подумала, не будет ли по-детски отказываться, но потом решила, что ее все равно уволят и вскоре последует смерть.

Когда она стояла над Винсентом, его глаза были полны голода, когда он вбирал в себя ее тело.

Сэди прикрыла микрофон, прежде чем поспешно прошептать ему:

— Держи свои гребаные руки при себе, плейбой. — Покидая сцену, она крикнула: — Врубай!

Комната погрузилась в кромешную тьму, прежде чем зажегся прожектор и по залу зазвучала музыка.

Лейк облизнула пересохшие губы, понимая, что пришло время шоу, хотела она того или нет. Она повернулась к темной комнате, не в силах смотреть в его жаждущие глаза, пока, как она надеялась, не почувствовала себя более комфортно.

Она попыталась сосредоточиться на основных танцевальных упражнениях, которые показала ей Сэди, вместо того, чтобы думать о том, что все смотрят на нее, и она собиралась надавить на Винсента.

Мысль о том, что это просто танец, а она любила танцевать, заключалась в том, как ей удалось заставить свои бедра двигаться.

Встряхнув ими, она начала медленно наклоняться, пока ее задница не оказалась ровно напротив его лица. Вернувшись, она села к нему на колени, перекатываясь по нему бедрами и прислоняясь спиной к его груди. Она повернула голову в сторону, чтобы посмотреть на него, затем отвела руку назад, чтобы провести по его лицу.

Когда более чем довольное выражение лица Винсента приблизилось к ее губам, Лейк спрыгнула с его колен, чувствуя себя более уверенно. Она собирается, по крайней мере, сделать это болезненным для него.

Она повернулась к нему лицом и плавно опустилась на корточки, уткнувшись лицом ему в колени. Улыбнувшись ему сквозь ресницы, она положила руки ему на бедра и провела ими вверх по его телу, пока не села обратно к нему на колени, на этот раз лицом к нему.

Она чувствовала, насколько он был тверд, когда позволила своей заднице тереться о его член. Ее тело хотело вспыхнуть пламенем, чувствуя и видя, как сильно он хочет ее. Жжение на коже начало раздражать ее; предполагалось, что она убивает его, а не себя.

— Сегодня не день твоего рождения, — прошептала она ему на ухо.

Он постепенно убрал одну руку с края стула и слегка положил ее на ее обнаженное бедро, подальше от глаз зрителей.

— Нет, но теперь это так.